Уклінно просимо заповнити Опитування про фемінативи  


Попередня     Головна     Наступна





Владимир АНТОНОВИЧ

КИЕВ В ДОХРИСТИАНСКОЕ ВРЕМЯ


Остатки неолитической эпохи: стоянки и пещеры. Скифский период. Готы. Гунны. Хазары. Славяне. Границы территории полян. Торговое значение Киева. Возникновение Киевского княжества; первые известные князья. Очерк топографии Киева в дохристианский период его существования


Во вчерашней лекции профессор Армашевский указал на древнейшие следы присутствия человека на киевской почве, на стоянку палеолитическую, открытую на взгорьях, окаймляющих Кирилловскую улицу. Несомненно, констатированный им памятник есть древнейший след человека, открытый поныне, на пространстве всей России. Во второй период каменного века, т. е. в неолитическую эпоху, Киев был заселен довольно густо; вероятно, все холмы киевские были тогда покрыты стоянками людей. К сожалению, стоянки того времени в черте города не сохранились, уступив место позднейшим постройкам, разрушившим их. Но стоянки эти констатированы на многих окраинах города; они характеризуются находками кремневых, отбивных орудий, изделий керамических и костяных, и многочисленными кухонными остатками, указывающими на пищу, которую люди употребляли в то время. Одна из таких стоянок находится на Лысой Горе, расположенной в конце предместья Соломянки; другая — на окраине города в предместьи Преорке; третья — на Кирилловской улице; там, благодаря известному коллекционеру г. В. В. Хвойко была констатирована мастерская каменного века, служившая для обжигания горшков и для приготовления орудий из рога, а также многочисленные глиняные сосуды; наконец, еще одна стоянка, не оконченная исследованием, но свидетельствующая о существовании более высокой культуры каменного века, находится также в Кирилловской улице в усадьбе г. Святославского; здесь найдены были многочисленные обломки сосудов, покрытые своеобразной цветной окраской. Такого рода изделия относят к концу неолитической эпохи. Стоянки эти не есть единственные памятники, оставшиеся от последней; наряду со стоянками можно указать на лессовые пещеры. Мы вчера видели расположение пласта лесса поверх других пластов. Этот лесс, который мы привыкли называть желтой глиной, имел для первобытного человека два неоценимые качества: во-первых, устойчивость, зависящая от консистенции лесса, которая позволяла /578/ в нем рыть пещеры-коридоры; законченные сводообразно неї, шире двух аршин, они держались прочно и не обваливались. Другое качество, тоже весьма ценное, это то, что лесс не пропускает воды; таким образом, первобытный человек, делая в нем пещеры, имел прочные и сухие жилища. Из известных мне пещер на берегу Днепра самая северная находится в лесу, принадлежащем Межигорскому монастырю, затем, очень многочисленная группа находится в усадьбах г. Соханского и его соседей, по Кирилловской улице, несколько южнее Кирилловского заведения. В 1853 г. при прокладке спуска от Аскольдовой могилы к Днепру были найдены два пещерные коридора и обследованы профессором Иванишевым. Очевидно было из содержимого этих коридоров, что это были жилища каменного века, которые служили впоследствии для пустынножителей — на стенах были написаны имена «Иван грешный» и «Феофил». Затем, южнее Киева, такие же пещеры находятся на горе, близ Китаевской пустыни, у сел: Пирогова, Лесников, Злодиевки, Щучинки и т. д.1; но далеко не все жилища этого типа уже открыты: входы в такие пещеры после того, как люди оставили их, вследствие оползней, о геологических причинах которых говорил вчера проф. Армашевский, закрылись и только по временам, вследствие новых оползней, входы эти совершенно неожиданно обнаруживаются; к несчастью, некоторыми, открывшимися таким образом лессовыми коридорами, воспользовались не с научными целями; так, многие пещеры из группы, расположенной у Кирилловского заведения, были совершенно испорчены для науки вследствие недоразумения; именно одна из владелиц усадьбы, увлекшись слухами о кладах, спрятанных будто бы Мазепой в подвалах этой местности, стала расчищать лессовые пещеры до дна, причем все остатки каменного века были выброшены; только одну из них удалось исследовать раньше этой расчистки, и она оказалась, несомненно, жилищем людей каменного века.



1 Вообще лессовых пещер открыто поныне более 50 от Межигория до с. Монастырка (Каневского уезда).



В передней части пещеры находился очаг, сложенный из гранитных валунов, перегоревших настолько, что можно было куски гранита растирать пальцами в порошок. У входа в пещеру находилась огромная куча кухонных остатков, состоявшая из массы раковин моллюсков: unio pictorum и anadonta cugnaea (моллюски эти, как известно, водятся в большом количестве в Днепре и улов их не представляет никаких затруднений); среди раковин, правда, в небольшом количестве найдены разломанные и расколотые кости млекопитающих: быка, дикой свиньи, дикой лошади; незначительное ко-/579/личество этих костей произошло вероятно от того, что эти животные, вследствие несовершенства орудий, были для первобытного человека редкой добычей; сверх того, в куче кухонных остатков найдены были довольно численные черепки горшков, плохо вылепленные и едва обожженные, и экземпляр кремневого отбивного ножа или пилы, отделанный тщательно мелкими отбоинами, характеризующий эпоху, в течение которой жили обитатели пещер. Так как группа этих пещер прилегает к месту, обследованному г. Хвойко, и так как предметы, находимые в обоих случаях, тождественны, то это заставляет предполагать, что стоянки служили, быть может, летними жилищами, обитатели которых на зиму перебирались в пещеры.

Непосредственно после каменного века следует в Поднепровьи эпоха так называемая скифская. Народ, называемый скифами, в то время, когда он поселился в крае, был знаком с металлической культурой; скифы принесли с собой оружие и орудия железные, стрелы и украшения бронзовые; что они застали туземцев, живших еще с каменной культурой, о том свидетельствуют многочисленные раскопки. Одна из них, произведенная в ближайшем соседстве около Киева (в 14 верстах у с. Гатное), обнаружила группу скифских курганов; в гробницах найдено было железное оружие, бронзовые украшения, и рядом у каждого покойника находилось одно каменное орудие, лежавшее в кисти руки, — ясное свидетельство, что люди эпохи, к которой относятся гробницы, в жизни употребляли уже оружие железное, но сохраняли настолько свежее воспоминание о каменном веке, что похоронный ритуал требовал еще каменных орудий 1. После скифов остались многочисленные курганы; и к этому же времени, вероятно, должны быть отнесены так называемые городища — майданы. Но памятники эти на территории самого города Киева не сохранились, по всей вероятности они были истреблены строившимся городом. Можно полагать, что в древности на взгорьях киевских существовали скифские курганы и городища, так как территория, занятая скифами, простиралась несколько севернее Киева 2 и притом в ближайшем соседстве с городом находятся многочисленные памятники скифской эпохи;



1 Труды III Археологического съезда. Т. 1. С. 80 — 85.

2 Скифские курганы не достигают 50° северной широты; самый северный из них, исследованный в пределах Поднепровья, находится у села Ладыжичи на левом берегу р. Припяти, близ ее устья (Археологическая карта Киевской губ. С. 3).



таковы, например, многочисленные группы курганов и майданов-городищ на Перепетовом поле — к западу от города (между течением р. Унавы и вер-/580/ховьями р. Рутка) и на Белокцяжеском поле к юго-западу (между г. Васильковым и с. Ветою). В обеих группах произведены были научные разыскания проф. Иванишевым и г. Велошинским, которые доказали несомненную принадлежность этих памятников к скифской эпохе 1.



1 Древности, изданные Киевской археографической комиссией. Киев, 1846. Рукописные заметки проф. Уварова. Музей древностей университета св. Владимира. №№ 321 — 386.



О времени возникновения Киева как города мы не имеем никаких показаний, ни письменных, ни археологических. Первые сведения о нем появляются в 3 или 4 столетиях христианской эры, в то время, когда существовало в Приднепровье могущественное Готское царство. В силу причин, кроющихся в истории Скандинавского полуострова, готы в конце II столетия, переправившись через Балтийское море, стали постепенно занимать великую Восточноевропейскую равнину, двигаясь по направлению к югу. Судя по свидетельству историка готов Иордана видно, что это царство обнимало обширную площадь от Карпат до Дона и Тамани и от Балтийского до Черного моря.

В истории готов Иордана (VI века) помещен перечень народов, подчиненных готам, в их числе упоминаются меренс (можно думать, что это меря), морденс (мордва), венеты, делившиеся на антов и скловенов; несомненно, что это названия славянских племен; наконец, один из народов, подчиненных готам, назывался рокос, или роксоланы, у византийских же писателей он носит название россов (Ρωξ).

После того как готы захватили обширную территорию, заселенную разнообразными народами, они лишь силой могли удержаться в ней и жестокостями и казнями держали в грозе и повиновении завоеванные ими народы. Сохранились следующие два рассказа о том времени: один готский царь велел казнить 70 старшин роксоланских, распяв их на крестах, за неповиновение их племени. Германарих, последний готский царь в Поднепровьи, узнав о бегстве одного из начальников племени роксоланов, велел растерзать лошадьми его жену. Братья казненной напали в отмщение на престарелого Германариха и нанесли ему тяжелую рану, от которой он не мог вылечиться до смерти. Рассказы эти свидетельствуют о том, что господство готов было непрочно и держалось исключительно силой оружия. Жестокое отношение готов к подчиненным народам и было причиной падения их царства в равнине Восточноевропейской.

Во время господства готов в Поднепровьи мы встречаем первые следы существования Киева как города и торгового центра, имевшего уже тогда торговые связи в довольно об- /581/ширном районе. Исландский ученый Вигфуссон, исследуя скандинавские саги, обратил внимание на то, что в сагах этих упоминается название готского города Данпарштадт, т. е. днепровский город; он думает, что эта столица готов и есть Киев. Соображения Вигфуссона были проверены проф. Н. П. Дашкевичем, который нашел, что его предположение очень вероятно. С другой стороны, существование города Киева в это время подтверждается вещественными памятниками. На Оболони, при постройке дома в усадьбе Мигурина в 1876 г., закладывали довольно глубоко сваи, заменяющие там фундаменты, и при этом на границе культурного слоя со слоем речного песка найден был весьма ценный клад, Состоявший более чем из 200 монет римских и колониальных; большинство этих монет было чеканено в Антиохии в Писидии; на монетах сохранились изображения и имена императоров от Филиппа Аравитянина до Констанция II, т. е. от 244 до 360 года. Клад принадлежал очевидно одному лицу и свидетельствует о торговых сношениях Киева в IV столетии с берегами Черного моря и с Малой Азией.

Другой клад, открытый в 1846 г. при постройке жандармских казарм, заключал в себе 82 римские монеты I — III ст. (от Октавиана Августа до Геты); присутствие этого клада опять указывает на существование Киева и на его торговые сношения в III столетии. Итак, с одной стороны, саги, с другой, клады, свидетельствуют о факте существования Киева во время господства готов в Поднепровьи.

В конце IV столетия это Готское царство было разрушено: роксоланы призвали на помощь против готов гуннов, народ по всему вероятию монгольского племени, кочевавший в то время на восточном берегу Азовского моря. Гунны нанесли готам решительное поражение на берегах Дона. Престарелый готский царь Германарих лишил себя жизни в отчаянии, и народ его должен был оставить страну, в которой господствовал около 200 лет, и отправиться отыскивать новые поселения на далеком западе.

После разгрома Готского царства гуннами, последние не только завладели всей равниной, занятой прежде готами, но далеко расширили свои владения за ее пределами: царство гуннов простиралось от Урала до Паннонии и Рейна; они опустошали грозными набегами Италию и Галлию; но гуннское царство, обнимавшее огромное пространство, было очень непрочно. Это тип монархии, основанной кочевниками. Благодаря огромной военной силе, благодаря нападению зараз всей массой, они быстро покоряли все народы, жившие на пути, заставляли платить дань и следовать с ними в походы, но в мирное время кочевники не в силах были удержать /582/ власть в своих руках и правильно организовать государство; при первой возможности покоренные народы свергали иго и монархия разлагалась. То же случилось и с Гуннским царством, В IV ст. гунны разрушили Готское царство, а через 100 лет сами исчезли почти бесследно. После смерти Аттилы (434 — 453) его многочисленные сыновья стали дробить обширное Гуннское царство и враждовать между собой; подчиненные народы воспользовались этим обстоятельством и освободились из-под их власти. Первыми восстали германские народы и нанесли гуннам решительное поражение на берегах реки Нетады в Паннонии: в сражении этом пал наследник Аттилы Эллак и гуннское могущество было уничтожено.

Один из сыновей Аттилы, Дженгизик, получил в удел после смерти отца страну, лежащую по обе стороны Днепра. Он жил в укрепленной местности, которая носила название «Гунивар», может быть, под этим именем можно предположить Киев. В 468 году он предпринял поход на византийские владения (на Мезию), где и погиб, и голова его была выставлена на стенах Царьграда. С его смертью исчезает в Приднепровье Гуннское царство. После падения последнего господствующим здесь народом являются хазары; это — народ тюркского происхождения, обитавший в то время между Волгой и Доном; они в IV столетии были покорены гуннами; в у-м, по свидетельству византийского историка Приска, Аттила, еще при жизни, отделил старшему сыну своему Эллаку в удел землю хазар. Эллак после смерти отца переехал в Паннонию, где и погиб в борьбе с германцами. Вследствие распадения Гуннского царства хазары получили первенствующее значение в восточной половине этого царства; они образовали очень могущественное государство. Многие из народов, прежде подчинявшихся гуннам — племена финские, славянские и кавказские — подчинились хазарам, в том числе, по сведению нашего летописца, были обложены данью: северяне, радимичи, вятичи и поляне, или россы. Это летописное известие подтверждается письмом хазарского кагана Иосифа к Рабби Хаздою, министру оммиадского халифа в Кордове Абдель-Рахмана III (в половине X ст.); в письме этом каган описывает границы и состав Хазарского царства и, перечисляя народы, подчиненные и платящие дань хазарам, пишет: «На запад от Хазарии есть 13 народов, платящих мне дань». Это, вероятно, и есть те славянские племена, которые, по сведению нашего летописца, были данниками хазар.

Мы не знаем, насколько владычество хазар было тягостно для славян, но в одном отношении оно принесло несо-/583/мненную пользу — именно хазары способствовали торговым сношениям с Востоком. По свидетельству того же письма хазарского кагана Иосифа, хазары являлись посредниками в этой торговле, следы которой мы находим во многих кладах, найденных в Киеве и его окрестностях; упомянем только важнейшие из них: в 1863 г. вблизи церкви Иорданской найден был клад, заключавший до 200 серебряных дирхем, которые все были чеканены в Сасанидском царстве и относились к IX и началу X ст. (895 — 930). Монеты сохранились настолько хорошо, что можно было прочитать имена царей и названия городов, в которых чеканились монеты; это Самарканд, Балк, Шаш, Мерв и Эндерабе, одним словом все города Туркестана; в 1851 г. при постройке Печерской крепости найден был сосуд, наполненный серебряными дирхемами, числом от 2 до 3 тыс., саманидскими, абассидскими и тигиридскими, от конца VIII до начала X столетий. В 1706 г. во , время постройки Киево-Печерской крепости гетманом Мазепой найден клад, состоявший из 2380 куфических монет; 10 из них были отосланы императору Петру I и хранятся в Азиатском музее при Академии наук. По огромному количеству экземпляров, найденных в этих кладах, мы ясно видим, какая обширная торговля велась в то время между Киевом и Туркестаном.

К тому же времени, которое мы называем хазарским, относится замечательный вещественный клад, найденный в 1876 году в усадьбе г. Марра по Кирилловской улице, вблизи Иорданской церкви; в состав этого клада входили серебряный абассидский дирхем халифа Абу-Джаффара ель Мансура, чеканенный в 764 году христианской эры, с приделанным ушком для ношения, в виде медальона, прекрасная серебряная, со следами позолоты, скандинавская фибула, несколько серег, колец и привесок местного производства. Клад этот интересен в том отношении, что все металлические изделия местного производства ясно свидетельствуют, что в VIII — IX столетиях искусство паяния металлов было еще неизвестно киевлянам; предметы сделаны или из проволок, концы которых связаны узлами, или из пластинок, скрепленных гвоздиками; подробность весьма интересная для хронологической классификации металлических находок доисторического времени.

Остается перейти к славянам.

Когда славяне поселились на берегах Днепра, мы с точностью не знаем. Я не буду говорить о летописной легенде относительно переселения славян из равнины Дуная, так как легенда эта вовсе не выдерживает критики: летопись не дает никаких указаний о времени предполагаемого переселения; /584/ затем, по летописному сказанию, народом, вытеснившим славян с берегов Дуная, были волохи (римляне); между тем, если бы это событие действительно имело место, то оно непременно оставило бы свои следы в известиях римских писателей. Наконец, летописец, как видно, руководился народным преданием, но вряд ли "народ в XII веке мог сохранить какое-либо воспоминание о событии II века. Потому эту легенду следует устранить.

Я не останавливаюсь также на гипотезе, что скифы-пахари и скифы-земледельцы были славяне; это возможно, но доказать этого ничем нельзя.

Древнейшее упоминание о славянах относится к I, а может быть II веку после Рождества Христова. По свидетельству классических писателей Страбона и Плиния, роксоланы принимали участие в войнах Митридата и состояли союзниками даков в войне с Трояном. Эти сказания относятся к I и II векам по Р. X. По сведениям Иордана, о которых мы уже говорили, роксоланы — тот самый народ, который у византийских писателей называется россами. Из того же источника, а равно и из русских летописей, мы узнаем, что народ, называемый полянами, назывался также и россами; кроме того, знаем, что это название употреблялось в двух значениях: в более широком, когда Русью назывались все славянские племена на территории Великого княжества Киевского, и в более тесном, когда оно приписывалось одному только Полянскому племени. Территория, на которой расположено было это племя, границами своими имела на востоке Днепр, на юге реку Pось, на северо-западе реку Ирпень. За Ирпенем, несомненно, уже лежала земля, принадлежавшая древлянскому племени, за Днепром жили северяне, за Росью же господствовали кочевники. Вот первоначальные границы полянской или русской земли; однако, несмотря на незначительность территории, ей суждено было сыграть большую историческую роль — освободить все славянские племена от хазарского владычества и, наконец, создать великое русское государство, известное первоначально под названием Великого княжества Киевского. Насколько можно судить, причина этому лежит в топографическом положении местности, занятой этим племенем. В то время главные пути сообщения были водные, а Киев лежал в местности, где сходились главные речные пути. К югу течение Днепра приводило жителей к берегам Черного моря и обеспечивало им торговые сношения с греками. К счастью, памятники этого рода сохранились от самого начала русского государства. Это замечательные договоры с греками: Олега, Игоря и Святослава, Договоры эти свидетельствуют о существовании обширной /585/ торговли Руси с Византией в IX — X столетиях: купцы (гости) из разных русских городов жили в Царьграде, где для них отведен был особый квартал; безопасность их торговых сделок и отношения их к византийцам были гарантированы целым рядом торговых государственных договоров. Впрочем, на этом пути русская торговля не ограничивалась Цареградом: в XII веке еврейский путешественник Веньямин Тудельский встречал русских купцов даже в Александрии, в Египте.

Верхнее течение Днепра служило как бы артерией, соединявшей Юг с Севером. Это тот знаменитый путь «из варяг в греки», который записан в нашей летописи. В нескольких верстах от Киева в Днепр впадает самый крупный левый его приток — Десна. Верховьями своими Десна подходит к верховьям рек системы Оки. Это был путь к Волге и Каспийскому морю, путь, по которому шла торговля с Туркестаном.

На запад, в близком расстоянии от Киева, в Днепр впадает Припять, подходящая своими верховьями к 3. Бугу, т. е. к системе реки Вислы. Это топографическое положение Киева очень рано обусловило его торговую деятельность. Арабские писатели IX и X веков беспрестанно говорят о Киеве, называя его Куябой, как об очень большом и торговом городе. Так, аль-Истархи говорит: «Куяба город больше Болгара, туда прибывают купцы отовсюду». Другой писатель, Ибн-Хаукал говорит: «Из страны хазар вывозят мед и меха, которые привозят к ним из страны руссов... особенно же меха выдры (бобра)... большая часть этих мехов и превосходнейшие из них находятся в стране Русь. ...Царь (одного племени руссов) живет в городе, называемом Куяба, который больше Болгара... Руссы постоянно торгуют с хозаром и румом (Византией)». И, наконец, третий писатель, Ибн-Хордадбех говорит: «Что же касается купцов русских, они же суть племя из славян — то они вывозят меха выдры (вероятно, под именем выдры арабы разумели мех бобра), черных лисиц и мечи 1 из дальнейших концов Славонии к Румскому (Черному) морю и царь Рума (византийский император) берет с них десятину. А если желают, то ходят на кораблях по реке Славонии (Волге), приходят по заливу к хозарской столице (Итиль), где владетель берет с них десятину; затем они ходят к морю Джурджана и выходят на любой им берег... Иногда же они привозят свои товары в Багдад».



1 Упоминаемые как предмет торговли мечи, вероятно, добывались путем северной торговли со Скандинавией.



Кроме этих свидетельств всем известен отзыв великого князя Святослава о торговле Киева. Мотивируя свое желание передвинуть центр своего государства в придунайскую /586/ Болгарию, он указывает на богатую торговлю этой страны, и, между прочим, говорит, что «из Руси сюда привозят скору (меха), мед, воск и челядь (рабов)».

Богатство киевской торговли обусловливало богатство города и давало возможность представителю племени, князю, собирать богатую дань и на эти средства держать большое регулярное войско (дружину), которое и было источником могущества киевских князей. При помощи численной дружины им удалось свергнуть хазарское иго и подчинить себе многие славянские племена; затем они предпринимают целый ряд военных наступательных походов.

Кто были первые князья, мы не знаем. До нас дошла известная киевская легенда о трех братьях: Кие, Щеке и Хориве, но я не буду на ней останавливаться. Имена эти взяты летописцем из названия урочищ Киева. Очевидно, мы имеем здесь дело с общеупотребительным приемом установления эпонимных основателей, другими словами, не названия урочищ возникли от имен трех братьев, а наоборот, вымысел народный обратил названия местностей в имена предполагаемых основателей города.

Я упомяну только о тех древнейших князьях, о которых есть положительные исторические сведения; первым таким князем был Дир. Летописный рассказ о нем сильно искажен. В этом рассказе сообщается о бегстве из Новгорода двух знатных варягов: Аскольда и Дира, которые явились в Киев и завладели им. Сколько времени продолжалось их княжение — неизвестно, но только потом явились наследники новгородского князя Рюрика, Олег и Игорь, и, убив Аскольда и Дира, завладели Киевом. У летописца этот рассказ есть ничто иное, как попытка связать киевскую легенду о трех братьях — основателях — с новгородской легендой о трех братьях — варягах. Но из другого источника, из сочинения арабского писателя половины X века аль-Массуди мы узнаем о Дире следующее:

«Первый из славянских царей есть царь Дир; он имеет обширные города и многие обитаемые страны; мусульманские купцы прибывают в столицу его государства с разного рода товарами».

Благодаря этому тексту мы можем утверждать, что это был несомненно князь, и князь сильный и богатый, а не беглый варяжский дружинник. Был ли на свете Аскольд, мы не знаем; в Киеве осталось урочище, называемое Аскольдовой могилой; может быть, там действительно был похоронен неведомый князь, которого звали Аскольдом; но других исторических данных, кроме названия этого урочища, которые бы указывали на его существование, мы не имеем. /587/

Несомненно, исторической личностью был князь Олег; хотя летописный рассказ о нем и заключает в себе много легенд, основанных на народных преданиях, облеченных в сказочный колорит; тем не менее договоры, заключенные им с греками, ясно доказывают историческое существование этого князя. В XII столетии сохранялось еще предание, указывавшее место, где находилась могила Олега. Точно так же из договоров с греками явствует существование князя Игоря.

Летописный рассказ об Ольге несколько яснее: он приписывает этой княгине зачатки гражданского устройства, именно: регулировку взимаемой дани и оброков, установление погостов и регулировку княжеского права охоты (перевесища и ловища). О существовании этой княгини свидетельствуют иноземные источники. Император Константин Багрянородный в сочинении о церемониях императорского двора рассказывает о поездке этой княгини в Константинополь со своим священником Григорием (ясное свидетельство, что она была христианкой). Из другого иноземного источника, именно от продолжателей летописи Регинона, мы узнаем, что та же Ольга (в крещении Елена) отправляла посольство к германскому императору Оттону I.

Наконец, вполне уже исторической личностью является князь Святослав. О его восточных походах мы встречаем сведения у арабских, персидских и армянских писателей, самым тщательным образом собранные академиком Дорном. О его походах на дунайскую Болгарию сохранились сведения у византийского историка Льва Диакона Калойского, который рассказал об этом походе более подробно, чем наша летопись,

Все дошедшие до нас рассказы о той эпохе указывают на одну черту, общую всем древним киевским князьям: все они были воины, проводили жизнь в постоянных походах и управляли княжеством при помощи дружины. Во время княжения Святослава этот военный строй достиг высшего предела развития: войско возросло до нескольких десятков тысяч; князю Святославу для обеспечения своей дружины приходилось придумывать походы то на Волгу, то на Дунай, то на Закавказье; тяготением к дружине характеризуется его беспокойное княжение. Могущество дружины, ее власть стали так велики, что грозили самой княжеской власти и препятствовали мирному развитию государственного порядка, и потому наследник Святослава, Владимир, решил, что власть для того, чтобы быть прочной, не может в такой степени зависеть от дружины, а должна опираться на правильное гражданское устройство; этим и объясняется культурный характер его княжения. /588/

Весьма трудно установить в подробностях топографию Киева в древнейший период существования этого города; положительных указаний мы имеем весьма мало, зато учеными, исследовавшими киевские древности, высказано было много более или менее остроумных домыслов и гипотез, по большей части противоречащих друг другу... Мы постараемся ограничиться немногими сведениями, основанными на более точных данных, устранив по возможности гипотетический материал.

Древнейшее население Киева еще в каменном веке обитало по преимуществу на высотах, окаймляющих западную сторону Кирилловской улицы, от Щекавицы до Кирилловского монастыря — на этих взгорьях открыты многочисленные памятники каменного века: стоянки и лессовые пещеры (Щекавицкая гора, усадьбы гг. Зиваля, Багреева, Соханского, Святославского и т. д.).

После возникновения города и развития в нем торговой деятельности народонаселение сосредоточилось на берегу реки, у подножия высот; возникло «Подолие» (нынешние участки: Подольский и Плоский), в котором сосредоточилась торговая деятельность горожан. Древнее Подолье окаймлено было с востока рекой Почайной, само же русло Днепра лежало дальше от города, и Почайна впадала в Днепр не там, где теперь находится ее устье, а гораздо ниже, вероятно против Крещатицкого оврага; русло Почайны у устья было очень глубоко и служило безопасной гаванью для судов, прибывающих в Киев. Такое значение Почайны видно из слов, вменяемых летописцем княгине Ольге во время ее переговоров с греческими послами: «Аще ты такоже постоиши у мене в Почайне, яко же аз в Суду, то тогда ти вдам». Очевидно, в словах этих киевская гавань на Почайне уподобляется константинопольской гавани — Суду (Золотой Рог). Русло Днепра изменилось и поглотило нижнее течение Почайны лишь в начале XVIII ст. вследствие прорытия искусственного канала через косу, отделявшую пристань на Почайне от Днепра. Вблизи Почайны находилась древнейшая христианская церковь в Киеве, св. Илии, существовавшая уже, по словам летописца, при князе Игоре. Местоположение этой церкви летопись определяет следующим образом: «Церковь святого Илии, яже есть над ручьем, конец Пасынче беседы и Казаре; се бо бе соборная церковь». Упоминаемый в этом тексте ручей, вероятно, та же Почайна, но где лежали прилегавшие к церкви улицы и концы, носившие названия: Пасынча беседа и Казаре, на то мы не имеем вовсе указаний. Одни исследователи: Остромыслинский и Максимович, предполагали, что концы эти, равно как и цер-/589/ковь св. Илии, лежали у подножия или на склоне киевских гор к Днепру, возле Боричева узвоза, другие, как Закревский, полагали, что церковь св. Илии находилась на том месте, где существует и ныне каменная Свято-Илиинская церковь, построенная иждивением киевского мещанина Петра Гудимы в 1692 году.

В оврагах, примыкавших к Подолию, расположены были концы, заселенные, подобно другим русским городам, ремесленниками, занимавшимися в каждом конце особым производством; два из этих концов: гончары и кожемяки, удержали поныне свои древние названия.

Древнее заселение Подолия и его торговая деятельность подтверждается находками на Подоле монетных кладов, языческих гробниц и спорадически рассеянных отдельных предметов древности, относящихся к дохристианскому времени.

Нынешний «Старый Киев» возник, вероятно, после того, как утвердилась в Киевской земле власть князей; в дохристианское время древний город занимал незначительное пространство и играл роль княжеской крепости, обнесенной валами, господствовавшей над нижним городом; пространство, занятое укреплениями, совпало почти с той частью укреплений, которая в XVII столетии носила название Андреевского отделения киевской крепости. Границы древнейшего города, вероятно, были следующие: начиная от. нынешней церкви св. Андрея, окружной вал направлялся к югу, по краю обрыва, до оврага, отделявшего Трехсвятительскую церковь от Михайловского монастыря 1; по этому оврагу, носившему название «Боричев узвоз», пролегала дорога, спускавшаяся с горы на Подолие, к пристани и упиравшаяся, вероятно, в Почайну у нынешней Рождественской церкви 2.



1 Ныне остался едва заметный след этого оврага.

2 При постройке каменной Рождественской церкви в 1810 г. разобрана была старая церковь, построенная в 1564 г. При этом в фундаментах найдена была надпись, свидетельствующая о том, что старая церковь была построена «на узвозе Боричевом» (Максимович. Собрание соч. Т. II. С. 97).



Вдоль северного берега этого оврага пролегал вал по направлению к западу, до другого поперечного оврага, ныне уже не существующего, который, начинаясь в усадьбе нынешней католической церкви, пролегал через место, занятое ныне зданием присутственных мест и соединялся с оврагом, лежащим позади Десятинного переулка. Этот поперечный овраг отделял Андреевский холм от поля, на котором впоследствии был построен Софийский собор; на восточном берегу того оврага насыпан был вал, в котором существовали каменные ворота, названные впоследствии Батыевыми и известные с XVII сто-/590/летия под именем Киевских, остаток этих ворот, построенных из четырехугольных кирпичей, соединенных толстым слоем розового цемента, разобран был в 1799 году комендантом Массе; из ворот дорога пролегала через мост, построенный над оврагом, упомянутый в летописи еще в 1147 году. Далее вал, окружавший крепость, шел вдоль оврага, лежащего за Десятинной церковью, и доходил до нынешней церкви св. Андрея, где были еще одни ворота и узвоз, спускавшийся, вероятно, на «Гончары». Вал древнейшего города был укреплен деревянными срубами, остатки которых найдены были при раскопке вала у Андреевской церкви. Эти первоначальные укрепления много раз впоследствии переделывались, повышались и видоизменялись (в. к. Ярославом, воеводами XVII ст., Минихом). При планировке вала, лежавшего над Боричевым оврагом, в 1834 г. найдены были прослойки, указывавшие на то, что вал этот был насыпан в три приема; вероятно, нижняя прослойка очерчивала контуры вала древнейшей Киевской крепости.

Внутри княжеской цитадели находился княжеский терем; местоположение терема может быть определено довольно точно как летописными текстами, так и произведенными находками. Летопись передает известие о том, что Владимир поставил кумиры: Перуна, Хорса и т. д. «на холму, вне двора теремного»; на холме этом, после низвержения идолов, построена была церковь св. Василия, нынешняя Трехсвятительская; таким образом, местоположение этой церкви определяет, с одной стороны, границу княжеской усадьбы; с другой стороны, граница эта явствует из текста летописи, относящегося к 1147 году; из него видно, что княжеский двор отделялся от Десятинной церкви небольшой площадью, называемой «Бабин торжок». Приняв во внимание эти летописные указания, приходится искать места, где был княжеский терем, на углу Большой Владимирской и Трехсвятительской улиц, там, где ныне находятся усадьбы кн. Трубецкого (бывшая Климовича), г. г. Агеева и Кривцова. Действительно, там поныне сохранились еще остатки фундаментов громадного здания характерной древней кладки: значительная часть этих фундаментов была разрушена разновременно при постройке новых зданий, домов: Климовича (1838), Кривцова (1892) и планировкой Владимирской улицы (1872); при этом, равно как и в усадьбе кн. Трубецкого, разновременно найдены были многочисленные предметы, носящие характер княжеской эпохи. Впрочем, часть фундаментов княжеского терема уцелела на дворе и в саду усадьбы ки. Трубецкого. Та часть, которая лежит под почвой двора усадьбы, была раскрыта г. Звенигородским в 1882 году; она /591/ представляет фундамент древней кладки огромного здания, контуры раскрытой части представляли 3 стороны многоугольника, соединявшиеся под тупыми углами.

Кроме перечисленных урочищ, летопись упоминает весьма немного других местностей, существовавших в Киеве в дохристианское время: рассказывая легенду о трех братьях, основателях Киева и об их сестре, летописец приводит имена урочищ, послужившие мотивом легенды: Щекавица, Хоревица и Лыбедь. Щекавица — это гора, известная теперь под именем Скавики, но еще в XVII ст. сохранявшая древнее имя Щекавицы; на горе этой, по преданию, похоронен был князь Олег, могила которого существовала еще в XII столетии; впрочем, указания летописи об Олеговой могиле противоречивы: в рассказе о смерти Олега летописец ясно указывает Олегову могилу на Щекавице, но потом, под 1151 годом противопоставляет эти два урочища. Недавно сделана была попытка объяснить это противоречие предположением, что под именем Щекавицы следует разуметь не одну только гору Скавику, но и всю совокупность окружающих ее местностей; не отрицая возможности этого объяснения, мы полагаем, что летописное указание можно понять и в таком смысле, что в XII столетии было две Олеговы могилы, скрывавшие останки двух Олегов, княживших в IX — X столетиях и слившихся в одно коллективное лицо в народном предании XII века.

Относительно местности, называвшейся в XII столетии Хоревицею, мы в настоящее время не имеем никаких данных и потому не можем указать топографического положения этой местности. Упоминаемая весьма часто в летописи речка Лыбедь сохранила и поныне свое имя; она окаймляет западную и южную границы нынешнего города и вливается в Днепр близ Выдубицкого монастыря. В конце X века на берегу этой реки Владимир поселил жену свою Рогнеду и тогда же существовало здесь село Предславино, названное по имени его дочери; но мы не имеем никаких данных для того, чтобы указать местоположение этого села.

Передавая легендарный рассказ об Аскольде и Дире, летописец ссылается на предание, указывавшее в XII ст. местоположение могил, в которых были похоронены эти князья. Могила Дира находилась, по преданию, где-то вблизи Построенной впоследствии Ярославом церкви св. Ирины, Асольдова же могила лежала на урочище, которое в XII столетии называлось «Угорское»; здесь местный домовладелец Ольма построил в конце XI или начале XII ст. церковь св. Николая; таким образом, Аскольдова могила находилась где-то вблизи позднейшего Пустынно-Николаевского монастыря, может быть, на том месте, где лежит ныне кладбище, называемое Аскольдовой могилой. /592/

Наконец, на северной окраине древнего Киева летопись указывает местность, носившую название «Дорогожичи». На этом урочище стоял в укрепленном лагере («обрывся») Владимир, осаждая затворившегося в Киеве брата Ярополка; укрепления его лагеря существовали еще в XII столетии; «и есть ров до сего дне», говорит летописец; из другого, более позднего, текста летописи (под 1171 г.) мы видим, что под этим именем известно было поле, прилегавшее с запада к монастырю св. Кирилла: «Сняшася братья Вышгороде и пришедша и сташа на Дорогожичи, под святым Курилом».











Киев в дохристианское время. Киев в княжеское время


Дані твори є розділами циклу лекцій з історії та геології Києва, прочитаних В. Б. Антоновичем спільноз професором геології П. Я. Армашевським.

Текст подаємо за виданням: Публичные лекции по геологии и истории Киева, читанные профессорами П. Я. Армашевским и Вл. Б. Антоновичем в Историческом обществе Нестора-Летописца в марте 1896 г. К., 1897. С. 29 — 87.

Див. також рецензію Н. Молчановського (Киевская Старина. 1897. Кн. IV. С. 40 — 41).

За спогадами Ю. А. Кулаковського, «ніхто так як Антонович не знав минулого Київщини і ці його лекції збирали в актовий зал університету величезну кількість публіки» (ЧИОНЛ. Кн. 21. Вип. 1 — 3. К., 1909. С. 21).

Оцінка змісту лекцій подана у згаданій статті Л. Добровольського та в праці С. Томашівського (Володимир Антонович. Львів, 1906. С. 16 — 19).













Попередня     Головна     Наступна


Етимологія та історія української мови:

Датчанин:   В основі української назви датчани лежить долучення староукраїнської книжності до європейського контексту, до грецькомовної і латинськомовної науки. Саме із західних джерел прийшла -т- основи. І коли наші сучасники вживають назв датський, датчанин, то, навіть не здогадуючись, ступають по слідах, прокладених півтисячоліття тому предками, які перебували у великій європейській культурній спільноті. . . . )



 


Якщо помітили помилку набору на цiй сторiнцi, видiлiть ціле слово мишкою та натисніть Ctrl+Enter.

Iзборник. Історія України IX-XVIII ст.