Уклінно просимо заповнити Опитування про фемінативи  


Попередня     Головна     Наступна





Владимир АНТОНОВИЧ

КИЕВ В КНЯЖЕСКОЕ ВРЕМЯ


Три периода значения Киева в княжеское время, его постепенный упадок политический и экономический. Культурное развитие. Очерк топографии Киева в княжеское время


Пределы настоящей лекции не дозволяют рассказать подробно историю Киева в княжеское время, и потому я ограничусь указанием только главных моментов его жизни.

В течение княжеского времени Киев пережил три различные стадии своего исторического значения. Первый период обнимает XI столетие — самое блестящее время для этого города. Киев был тогда столицей всего обширного русского государства. С исходом XI века роль Киева изменяется, наступает время уделов: его прежнее значение падает и ему приходится играть роль столицы уже не всего государства, а лишь сравнительно небольшого удела, претендующего на старшинство среди прочих уделов; наконец, в начале XIII столетия Киев, вследствие двукратного разорения и падения его торгового и политического могущества, не только уже не является столицей государства, но и среди уделов занимает третьестепенное место.

Самое блестящее время для Киева — XI век — было подготовлено князьями-завоевателями. Еще языческие князья; Олег и Игорь, пользуясь огромными военными силами, освободили полян от хазарской дани и подчинили себе племена славян, жившие на левом берегу Днепра; эти племена не особо тяготились завоеванием, так как дань соплеменным князьям заменила лишь более тяжелую дань, платимую хазарам. Зато завоевание племен, обитавших на правом берегу Днепра, было гораздо труднее; эти племена подчинялись только после упорной борьбы, отголоски которой летопись /593/ сохранила, записав из народного предания легенды в борьбе киевских князей с древлянами. Собирание восточно-славянских земель воедино закончилось при Владимире и Ярославе, когда присоединены были к Киеву Полоцк, Волынь и Червенская земля (нынешняя Галиция).

Теперь киевским князьям предстояло решить новую задачу — удержать за собой подчиненные племена и организовать правильно свое обширное государство. Пока князья исключительно заботились о развитии военной силы и при помощи ее собирали дань, государство расширялось; но дружина вскоре окрепла и, почувствовав свою силу, стала направлять деятельность самого князя и ограничивать его власть. Из дошедших до нас сведений мы видим, в каком подчинении у дружины находились последние языческие князья: так, Игорь, уступая несправедливым требованиям дружины, нарушил условия договора о количестве дани, взимаемой с древлян, вследствие чего и погиб. Святослав всю свою жизнь провел в отдаленных походах, то на Волгу и Каспийское море, то на Закавказье, то на Дунай, для того лишь, чтобы военной добычей удовлетворить дружину; постоянные набеги на Царьград не имеют никакого государственного значения, а предпринимаются исключительно с целями добычи, чтобы удовлетворить требованиям дружины, и лишают князей возможности заняться организацией своего государства. Вместе с ростом дружины растет влияние на князя старших дружинников. Припомним, что у каждого из сыновей Святослава были руководители их политики: у Ярополка, старшего сына Святослава, был Свенельд, который заставил его вести войну с братом и довел до убиения последнего. У Владимира такую же руководящую роль занимал Добрыня. Впоследствии у того же Ярополка мы встречаем в качестве старшего советника, вместо Свенельда, который в это время, должно быть, уже умер, боярина Блуда. Можно думать, что старшие дружинники стремятся к такому порядку, какой существовал, напр., во Франции при последних Меровингах, когда палатные меры настолько возвысились, что один из них сверг короля и занял его место, или же существовавший в это время в соседней стране, Хазарии, где титулованным монархом был каган, но вся реальная власть находилась в руках представителя военной силы — бега.

Но, к счастью, являются у нас князья-организаторы, стремящиеся устранить преобладание дружины и найти общие органические принципы, которые бы были равно близки к князю и народу. Первым таким князем был Владимир св.; Деятельность его продолжает и даже расширяет Ярослав. Владимир уже в самом начале своего княжения тяготится /594/ своей дружиной. После того как он при помощи варяжской дружины овладел Киевом, дружина эта смотрела на город как на собственное завоевание и потребовала от киевлян дани по 2 гривны с человека. Владимир, чтобы выиграть время, не сразу им отказал, но вскоре, принявши известные меры, отказал в службе варягам, оставив у себя только лучших из них, а остальных отправил на службу в Царьград. Это первое столкновение с дружиной доказало, что Владимир вовсе не намерен был подчиняться ей.

Важнейший общий принцип, который мог объединить все многочисленные племена, подчиненные киевскому князю, Владимир видел в общей религии, но он не сразу вводит христианство; напротив, в начале своего княжения он является ревностным идолопоклонником, пытаясь вдохновить старое язычество новой жизнью и оживить местный язычес* кий культ. Летопись говорит, что близ своего дворца, на холме, он поставил новый деревянный идол Перуну, кроме него воздвигнуты были другие идолы. Добрыня в Новгороде тоже воздвиг кумир Перуну. Христиане подверглись гонению и т. д. Но эта попытка оказалась несостоятельной; в Киеве в то время было уже слишком много христиан, а главное, языческая религия славян еще не сложилась; она еще не доразвилась до вводимого Владимиром антропоморфизма, не создала ни храмов, ни жреческого сословия; даже такой важный в языческом культе обряд, как похороны, у каждого племени был особенный; из сведений, добытых поныне раскопками курганов, мы видим, что у каждого племени — у полян, северян, древлян, дреговичей, радимичей и т. д. был свой особенный погребальный обряд. После неудачной попытки Владимир решил принять христианство и приурочил это событие к крымскому походу на Корсунь. Христианство имело громадное культурное значение для славян. С ним впервые появилась и распространилась грамотность; оно создало целый ряд посредников между князем и народом, положив таким образом основы гражданского и государственного строя.

Наряду с вопросами религиозными затрагивается вопрос законодательный; князья стараются привести в систему господствовавшее до того времени обычное право, результатом чего является «Русская Правда», редакция которой началась при Ярославе и продолжалась при его наследниках; В церковном отношении уже при Владимире вводится Устав, заимствованный из Греции.

Такова была в двух отношениях деятельность первых наших князей-организаторов. Вместе с христианством они внесли в русское общество руководящие принципы и поло-/595/жили основы для законодательной деятельности. Менее удачными были меры, принятые Владимиром в управлении государством; здесь он сделал крупную ошибку, в духе того времени, которая дала крайне плачевные результаты. Желая устранить дружинников от управления областями и вместе с тем обеспечить свою власть, Владимир, имевший многочисленное потомство, принял принцип управления областями посредством своих родственников, и еще при жизни роздал области в управление сьновьям. Сыновья, привыкнув в них княжить и имея в своих руках дружины, стали стремиться к самостоятельному управлению и в этом отношении шли навстречу автономическим инстинктам управляемых областей, которые не забыли еще о своей племенной независимости и которые тяготились данью Киеву. Уже при жизни Владимира трое из его сыновей делают попытку отложиться от Киева; такую попытку мы встречаем со стороны князя туровского Святополка, который прибег к помощи своего тестя, польского короля Болеслава; затем у Изяслава полоцкого, стремления которого, судя по летописи, санкционирует сам Владимир, и, наконец, у Ярослава новгородского, который отказался платить великому князю установленную с Новгорода ежегодную дань; Владимир начал приготовления к войне и собирался в поход на Новгород, но среди приготовлений его застигла смерть. Только благодаря тому, что Ярослав занял его место, попытка Новгорода отложиться совершенно от Киева не осуществилась. После упорной борьбы Ярославу, наконец, удалось восстановить единство княжества, но он повторил ошибку своего отца — еще при жизни он раздал уделы своим сыновьям. После его смерти все княжество разделили между собой три оставшиеся в живых его сына; образовались три самостоятельные княжества: Киевское, Черниговское и Переяславское, причем два последние признавали лишь старшинство киевского князя, но старшинство это было больше почетно, чем действительно и основывалось лишь на родовом счете старшинства среди братии, а не на принципе государственного единства и зависимости. Но эти три старшие князья встретили протест со стороны многочисленных своих племянников, требовавших и свою долю уделов в государстве. Напрасно старшие князья выдвинули и пытались отстаивать принцип так называемого «изгойства», в силу которого дети князя, умершего при жизни своего отца, должны были лишаться права на наследство. Борьба с князьями-изгоями продолжалась около полустолетия и, наконец, разрешилась в пользу последних на Любечском съезде князей в 1097 г., где собравшиеся постановили: «пусть каждый владеет своей вотчиной». Это поста-/596/новление и может быть принято гранью первого периода истории Киева. После Любечского съезда князь киевский уже не есть князь всего русского государства, а только незначительного удела, имеющего такие границы: на востоке среднее течение Днепра, на юге р. Рось, на западе правый приток Припяти, Случь или Горынь и на севере Припять. Удел этот занимал около 2/3 нынешней Киевской губ., около половины Волынской и небольшой южный отрезок Минской губ. (это территория двух племен полян и древлян), а между тем этому уделу досталось в наследие крайне обременительное воспоминание о том, что его столица должна считаться стольным городом всей Руси, вследствие чего князь его и считался старейшим и самым почетным в роде. Конечно, гегемония эта не была реальной, но она причиняла земле много неудобств; так как каждому князю хотелось занять киевский стол, как почетное место, это обстоятельство послужило поводом бесконечной борьбы. Каждому роду хотелось захватить Киев и основать в нем свою династию; но ни одна династия не могла прочно установиться на киевском столе. Борьба за Киев ведется главным образом между тремя княжескими ветвями: Ольговичами черниговскими, потомками Мономаха от старшего сына его Мстислава — это князья волынские и смоленские, умевшие уживаться с киевским вечем и потому особенно любимые киевлянами и, наконец, могущественным родом князей ростовских, потомков младшего сына Мономаха Юрия Долгорукого, которые успели независимо от Киева выработать могущественную и сильную организацию в своем княжестве. В эту борьбу по временам вмешивались и потомки Изяслава Полоцкого и некоторые другие княжеские роды.

Среди этой борьбы область Киевская и в особенности город Киев крайне страдали. Два раза русские князья, ожесточенные междоусобной борьбой, разрушали город: так, в 1169 году рать, присланная из Ростова Андреем Боголюбским, взяла приступом Киев, который был отдан на разграбление: два дня победители грабили и жгли дома, убивали граждан, грабили церкви, выносили иконы, снимали колокола. Четверть века спустя Киев был вновь разрушен и разграблен во время борьбы Рюрика Ростиславовича с Романом Мстиславовичем. Летописец описывает это событие крайне мрачными красками. Рюрик, соединившись с Ольговичами, а также с Кончаком и другими половецкими ханами, взял Киев приступом и вместо платы за их услуги отдал город на разграбление союзным войскам. Варвары принялись грабить и жечь не один Подол, но и верхний город; даже св. София, Десятинный храм и монастыри подверглись об/597/щей участи. Половцы забрали из церквей драгоценные сосуды и кресты, обдирали оклады с икон, сняли дорогие одежды старых князей, которые имели обыкновение вешать их в храмах в память о себе. Они захватили в полон множество жителей, особенно юношей и девиц, не щадя ни чернцов, ни монахинь. После этого, второго, разорения богатство и значение Киева упали еще больше. Старшие в роде князья уже не стремятся, как прежде, занять киевский стол, а посылают или младших из князей, или даже просто наместников не княжеского рода. Так, в год взятия Киева Батыем в нем сидел наместник Даниила Романовича Галицкого, Дмитрий, которому и пришлось защищать его от монголов. Разрушение, начатое русскими князьями, завершили монголы. Упадок Киева усиливается настолько, что летописи перестают даже говорить о нем; по временам только упоминается, что хан дал ярлык на Киев тому или иному князю; но князья эти в Киеве не сидят, а пользуются только титулом. Последний князь киевский был Феодор (в XIV ст.), находившийся в полной зависимости от татарского баскака. Так продолжалось до 1362 года, когда Киев был завоеван литовским князем Ольгердом, после чего начался новый период его исторической судьбы.

Наряду с упадком политическим идет и экономический упадок города. Вследствие постоянных междоусобиц Киев обеднел, князь его уже не мог содержать прежней численной дружины, между тем сильные кочевые орды — половцы, потом монголы — занимали все пространство от южных пределов Киевской области (т. е. от Роси) до берегов Черного моря и отрезали Русь от Византии, торговые сношения с которой стали совершенно невозможными; уже в XII столетии князья в ожидании прихода караванов из Царьграда должны были выходить им навстречу со своей дружиной и конвоировать до самого Киева; но когда могущество киевских князей совершенно пало, они не были в состоянии поддержать византийской торговли даже этим довольно трудным приемом и торговля эта прекратилась.

Северная (новгородская) и восточная (закаспийская) торговля также пошла новым путем. Возникшее в XII столетии и быстро развившееся Ростово-Суздальское княжество сосредоточило эти торговые отношения на своей территории. Построенный в XIII столетии Юрием II Нижний Новгород направил всю восточную торговлю из Оки на верхнюю Волгу и, таким образом, торговые сношения Киева с далеким Востоком прекратились.

На западной границе Киевской земли возникает в XII столетии сильное Галицко-Волынское княжество, которое /598/ захватило устье Дуная, побережье Черного моря, устье Днепра, овладело византийской торговлей и сосредоточило в своих городах все движение западноевропейской торговли. Таким образом, политическое падение Киева сопровождалось падением и торгового значения этого города, которое, в свою очередь, подрывая главный источник богатства и благосостояния страны, не давало возможности представителям Киевской области восстановить ее прежнее политическое могущество.

Княжеский период в истории Киева в культурном отношении есть период блестящий; он дал христианство, грамотность, литературу; общение с византийцами не ограничивалось только торговлей, оттуда Русь получала произведения литературы и искусства и выписывала различных мастеров. От того времени остались многие здания: Софийский собор, Десятинная церковь, Михайловский монастырь и другие, по объему и красоте которых можно судить о степени культуры, которой достигло в то время русское общество. Все здания, воздвигнутые в княжеское время, можно отличить по характеристическому их признаку — по способу их кладки: они сложены из тонких квадратных прочных кирпичей, соединенных толстым слоем розового цемента, который состоит из смеси извести, толченого кирпича и толченого шифера. Цемент, затвердевая, образовал слой, превосходящий своей толщиной и прочностью самые кирпичи, причем в более древней кладке после нескольких рядов кирпичей, связанных цементом, располагали венец из больших валунов. Такова, напр., постройка Золотых ворот.

Из бытовых остатков того времени в городе найдено значительное количество предметов, которые позже вышли из употребления и составляют характерные признаки княжеской эпохи; они встречаются не только в Киеве, но и во всех княжеских городах того времени; из них можно указать на предметы вооружения, напр.: кольчуги, мечи прямые, длинные, обоюдоострые с тяжелой головней, копья, стрелы, по большей части ромбовидной формы. Кроме того, очень важ-; но огромное количество найденных светских и церковных украшений — это большей частью золотые предметы, покрытые византийской эмалью. Количество таких находок в Киеве довольно значительно, таковы, напр., находки: на княжеском дворе, в усадьбе Климовича, два клада у Михайловского монастыря 1824 и 1887 гг., в усадьбе Лескова 1876 гг., Гребеновского на Троицком пер. 1889 г., в усадьбе Есикорского 1885 г. Золотые предметы представляют следующие формы: головные уборы — диадемы, — это золотые полукольца, нанизанные на толстую холщевую ткань и состо-/599/ящие из двух частей, одна венчала чело, другая опускалась на затылок, кроме того, мы встречаем золотые эмалированные медальоны, золотые и серебряные браслеты, перстни, гривны, серьги — все одного определенного типа, так называемые «киевские», они состоят из толстой проволоки, на которой неподвижно укреплены 3 металлические бусы: гривны, браслеты и перстни сделаны из нескольких серебряных или золотых проволок, скрученных жгутом. К княжеской же эпохе относятся и стеклянные браслеты, сделанные наподобие металлических; браслеты эти отличались большой непрочностью и потому на местах княжеских городов встречается от них множество цветных стеклянных обломков. Ожерелья княжеского периода, найденные в Киеве, представляют несколько типов: это толстые серебряные цепи, которые мужчины носили поверх «корзна» или «кожюха»; золотые ожерелья, состоявшие из сочетания блях в виде лилии и бус; серебряные ожерелья, составленные из орнаментированных полуцилиндриков, нанизывавшихся через три отверстия в каждом цилиндрике, золотые цепи и т. д. К числу находок, относящихся к княжескому периоду, принадлежат также многочисленные керамические изделия, между которыми особенно характерны объемистые остродонные амфоры, с короткими горлышками и ушами.

Перейдем к рассмотрению топографии Киева в княжеский период. Я буду говорить только о памятниках и урочищах, о которых можно собрать более точные сведения, все же неизвестное, о чем можно высказать лишь более или менее остроумные гипотезы, оставим в стороне.

Начнем с контура древнего Киева. При Ярославе Киев сразу перешел за пределы первоначального града. Как известно, Киев до Владимира весь помещался на площади около Андреевской горы; при Ярославе, когда могущество Киева развилось, эта маленькая цитадель не вмещала уже всех жителей, и потому Ярослав расширил пределы города. В 1037 г. на Киев напали печенеги, но были разбиты; на месте битвы в память этого события Ярослав заложил Софийский собор и решил охватить это пространство новым рядом укреплений, от которых не уцелело до наших дней никаких следов; они были частью покрыты, частью изглажены валами, насыпанными в XVII в., и потому восстановить контуры Ярославового вала мы можем только гипотетически. Несомненно, что они не могли быть за пределами валов XVII ст., которые были снесены уже в наше время.

Многие пытались восстановить черту Ярославова вала: лучшие попытки принадлежат Максимовичу и Закревскому, которые проводят эту линию по краям оврагов, руководству-/600/ясь как исходными точками местоположения древних киевских ворот.

Ворот этих было трое: на севере ворота, названные в летописи Жидовскими, в XIII в. они называются Львовскими, в XVII в. — Ивановскими. Они находятся там, где ныне Львовская площадь. Другие ворота Золотые; где находятся они, всем известно; третьи ворота были по направлению к югу от Софийского собора и в летописи называются Лядскими; они лежали при начале нынешней Софийской улицы.

Золотые ворота названы так были потому, что князь Ярослав построил на них церковь Благовещения Пресвятой Богородицы и купол этой церкви был вызолочен; еще в XVIII столетии церковь над Золотыми воротами существовала, как это видно на гравюре того времени, изображающей въезд Радзивилла в Киев. Названия других ворот заставляют предполагать, что за этими воротами жили люди, связанные между собой единством происхождения. Вероятно, что за Львовскими, прежде называемыми Жидовскими, был квартал, заселенный евреями. В 1113 г., когда умер кн. Святополк, покровительствовавший евреям, которые брали при нем громадные росты, немедленно ограниченные его преемником Мономахом, раздраженное население бросилось грабить княжеских тиунов, а потом евреев. Летописец говорит: «Киевляне идоша на жиды и разграбиша я». Под 1124 годом летопись описывает пожар, случившийся в Киеве, следующими словами: «Погоре Подолье все, на канун святого Рождества Ивана Крестителя, в утрий же день погоре Гора... и Жидове». Из текстов этих видно, что евреи населяли какой-то отдельный квартал. За Лядскими воротами, вероятно, жило польское население, занимавшееся торговлей и ремеслами. Кроме этих двух упоминается еще одна колония, называемая «Латина». Летописец, рассказывая о том, как князь Ярослав Изяславович наложил контрибуцию на киевлян в 1174 г., говорит: «попрода весь Кыев: игумены, и попы, и черньце, и чернице, и Латину, и госте». Что разумеет летопись под этими словами, довольно трудно сказать — итальянцев или просто католиков; очень вероятно, что итальянцев, которые в то время вели уже довольно обширную торговлю по берегам Черного моря.

Внутри верхнего города, «Горы», как его называет летопись, обнесенного Ярославовыми валами, есть несколько зданий княжеской эпохи, существующих и поныне, как в древнем, так и в обыкновенном виде; к числу таких зданий принадлежит древнейшая церковь св. Василия, воздвигнутая еще Владимиром в честь своего христианского патрона св. Василия. Летопись говорит, что храм этот был построен на том /601/ холме, где прежде стоял идол Перуна. Установилось мнение, что этот храм, впоследствии разрушенный, потом был восстановлен и освящен митрополитом Варлаамом Ясинским в 1695 г. под новым именем Трех Святителей.

Другая церковь, построенная Владимиром св. — церковь Успения Богородицы или Десятинная; это самая важная из всех церквей того времени, она была митрополичьей кафедрой; известно, что Владимир отдал в эту церковь все церковные предметы, взятые им из Корсуни, как-то: иконы, сосуды, кресты. Кроме самого Владимира и его христианской супруги, Анны, в этой церкви похоронен был первый Киевский митрополит Михаил, а также многие христианские князья, среди них и два языческих князя. Летопись рассказывает, что Ярослав скорбел о том, что его дяди: Ярополк и Олег умерли в язычестве; он приказал в 1044 г. выкопать их кости, совершить над ними обряд крещения и похоронить наряду с христианскими князьями в Десятинной церкви.

В настоящее время эта церковь существует далеко не в том виде, в каком была первоначально. Во время митрополита Евгения были обнаружены древние фундаменты; оказывается, она была гораздо обширнее нынешней церкви, которая занимает не более половины ее прежнего пространства. Внутри храм был украшен фресками и мозаикой, даже полы состояли из мраморной мозаики. Против церкви была площадь, называвшаяся «Бабин Торжок», украшенная двумя медными статуями и четырьмя медными конями, привезенными из Корсуни св. Владимиром. Церковь эта была разрушена во время монгольского нашествия; татары повели приступ на город со стороны Лядских ворот, разбили стену «пороками»; тогда киевляне сосредоточились у Десятинного храма, но и эта цитадель устояла недолго; горожане вместе со всеми пожитками искали спасения на хорах, которые не выдержали тяжести и рухнули; монголы же завершили разрушение этого храма, в течение нескольких столетий он лежал в развалинах, так что в XVII веке на поверхности земли от него едва выдавалась лишь небольшая часть стен, составлявшая один угол. Известный митрополит, Петр Могила, обратил внимание на уцелевшую часть здания, пристроил к уцелевшей части две другие стены и таким образом создал маленькую церковь. Между прочим, под обломками ему удалось найти гробницу великого князя Владимира, которая сохраняется там и поныне.

Десятинная церковь в том виде, в каком она существует в настоящее время, была построена уже в XIX в. по инициативе помещика Анненкова. /602/

К числу построек великого князя Ярослава относятся: Софийский собор (сохранившийся поныне) и две церкви: одна св. Георгия, другая св. Ирины с монастырями, построенные в честь святых патронов великого князя и его супруги (Ярослав и его жена, скандинавская княжна Ингигерда, носили христианские имена Георгия и Ирины). Остатки Ирининского храма сохранились до нашего времени, они находятся на Б. Владимирской улице. Церковь св. Георгия находилась против Золотых ворот, где нынешняя церковь св. Георгия, построенная при Елизавете Петровне.

Всеволод, сын Ярослава, тоже отличался большой любовью к храмостроительству. Так, он построил на «Горе» церковь в честь св. Андрея и при нем устроил мужской монастырь, иначе называвшийся Янчин монастырь, потому что дочь его, Янка, постриглась в нем и основала вблизи и женскую обитель. Всеволод особенно благоволил к этому монастырю, в котором впоследствии погребены были его жена, Анна, и дочь, Янка. Где находился этот монастырь, точно указать невозможно; вероятно, лежал он вблизи нынешней церкви св. Андрея.

Из последующих князей князь Святополк Изяславич, в крещении Михаил, создал Михайловский Златоверхий монастырь, сохранившийся до нашего времени; там находятся гробницы этого князя-строителя и его жены.

Относительно великокняжеского терема мы уже говорили, что в княжеское время этот терем перестраивался. Ярослав и его преемники расширили его новыми постройками и, вероятно, в отличие от многочисленных теремов младших князей, в летописи он называется «Великим двором Ярославовым». У Ольговичей, княживших в Киеве, был свой загородный терем, недалеко от Кирилловского монастыря, известный в летописи под названием «Новый двор». В XI! столетии в нем умер (1194 г.) князь Святослав Всеволодович киевский, а в 1197 г. на этом дворе князь Рюрик Ростиславич построил церковь св. Василия. Мы не можем ныне указать местности, где находился этот двор.

Другой двор, так называемый «Красный», определяется довольно точно; он был построен Всеволодом Ярославичем на Выдубицком холме и находился в соседстве с Выдубицким монастырем, существующим и поныне. «Красный двор» был любимым местом пребывания Юрия Долгорукого, здесь он и скончался, а на другой день после его смерти Красный двор был разграблен киевлянами, не любившими этого князя; тогда же был разграблен и другой двор Юрия Долгорукого, лежавший за Днепром, который он сам называл «Раем», а также двор его сына Василька, лежавший где-то в верхнем городе. /603/

Кроме перечисленных княжеских дворцов в летописи упоминается еще Мстиславов двор, князя Мстислава Владимировича, сына Мономаха, по-видимому, он лежал где-то поблизости от Ярославова двора.

Кроме верхнего города Киева в княжеское время заселен был Подол. О густоте его населения можно судить по летописным сведениям о бывших там пожарах; первый из них относится к 1111 г.; через несколько лет город, должно быть, обстроился, так как в 1124 году был вновь громадный пожар; и в 1145 г. пожар вновь повторился.

Подол того времени был также укреплен; он был обнесен палисадом или, по выражению летописи, «столпием», который тянулся между взгорьями и Днепром. В укреплении были ворота на «Копыревом конце», но я не берусь указать местности этого урочища; по этому поводу было высказано несколько различных предположений, более или менее правдоподобных, но точно определить местность Копырева конца невозможно, так как она определяется положением трех церквей: св. Иоанна, св. Симеона и Воздвиженья, но церкви эти теперь не существуют и местоположение их также гадательно.

На Подоле был в это время главный рынок, так называемое «торговище», на котором долго собиралось вече. В 1068 г. у кн. Изяслава I Ярославича произошли крупные несогласия с киевлянами, вследствие чего Изяслав перенес Торговище с Подола на Гору. Летописец говорит: «Изяслав же взогна торг на гору», вероятно, желая оказывать более решительное давление на вечевые сходки, но впоследствии торговище перешло опять на Подол. На Подоле существуют местности, как кажется, очень старинные — это Кожемяки и Гончары: вероятно, названия эти произошли от занятий жителей: как известно, в то время люди одного ремесла всегда старались селиться вместе, на одной улице или на одном конце (квартале). Обе улицы существуют на Подоле и поныне.

Из церквей, построенных на Подоле в княжеское время, можно указать церковь Успения Пресвятой Богородицы; она была разорена в XV ст., по-видимому, Менгли-Гиреем (1482 г.) и долгое время лежала в развалинах. В 1620 г., Когда униаты овладели Софийским собором, мещане решились восстановить древний храм Успенья и обратить его в соборную церковь, что и было совершено на счет города под Руководством архитектора Себастиана Брачи, жившего тогда в Киеве. Другая церковь, Петра и Павла, была основана в 1008 году митрополитом Иоанном. В XII в. на Подоле Всеволодом Ольговичем и его супругой основан был около /604/ 1140 г. Кириллов монастырь. Летопись говорит: «Преставися княгиня Всеволожая... и положена бысть в Киеве, у ев. Кюрила, юже бе сама создала». Кирилловский монастырь прилегал к урочищу «Дорогожичам», которое много раз упоминается в летописи; это была нагорная равнина, простирающаяся по горе к западу от монастыря св. Кирилла.

Из ближайших окрестностей Киева в княжеское время упоминаются следующие.

В двух верстах к югу от города лежало село Берестово. Местность эту легко определить благодаря тому, что сохранилась поныне церковь св. Спаса на Берестове, в которой погребен кн. Юрий Долгорукий и его сын Глеб. Село Берестово было любимым местопребыванием Владимира св., там он построил загородный княжеский двор, в котором и скончался; двор этот был сожжен в 1096 году половецким ханом Боняком. Вблизи от Берестова, в лесной чаще, основан был в XI ст. Илларионом, впоследствии митрополитом Киевским, Киево-Печерский монастырь, которого культурное и просветительное значение в Древней Руси общеизвестно.

При слиянии дорог, которые вели в с. Берестово и в Печерский монастырь, на древнем кургане погребен был кн. Святополком Изяславичем, падший в битве с ним его тесть, половецкий хан Тугорхан.

К югу от Печерского монастыря, на берегу Днепра находился Выдубицкий монастырь, в котором кн. Всеволод Ярославич в 1070 г. построил церковь св. Михаила. Здесь же был и упомянутый выше княжеский Красный двор, уничтоженный во время одного из половецких нашествий в 1096 г.; впоследствии он был обновлен. У Выдубицкого монастыря в 1198 году была произведена замечательная для своего времени постройка. Храм монастыря находился над самым обрывом Днепра. Вследствие оползней алтарной части храма угрожала опасность. Тогда князь Рюрик Ростиславович, особенно благодетельствовавший Выдубицкому монастырю, выстроил со стороны Днепра каменную стену, которая укрепила гору. Постройка эта произведена была без помощи выписанных иноземных архитекторов своими собственными усилиями под руководством зодчего, киевлянина Петра Милонега. Постройка вышла вполне удачная, и летописец очень гордится этим произведением. Кроме того, Выдубицкий монастырь памятен в культурном отношении: как известно, при Мономахе здесь был игуменом Сильвестр, составитель первого летописного свода, или так называемой «Повести временных лет», положившей начало русскому летописанию. В 1250 году кн. Даниил Романович выехал из Выдубицкого /605/ монастыря в далекий и опасный путь в орду, «видя беду страшну и грозну» и напутствуемый молитвами братии.

К югу от верхнего города и к северо-западу от Печерского монастыря, на отдельном холме (где ныне училище девиц духовного звания) в 1078 году бывший печерский игумен Стефан построил церковь Влахернской Богородицы и основал при ней новый монастырь, названный по его имени «Стефанич». Монастырь этот был сожжен в 1096 году ханом Боняком, но вскоре был восстановлен. В 1112 году в нем был погребен волынский князь Давид Игоревич.

В окрестностях Киева того времени упоминается село Предславино, названное по имени дочери Владимира, Предславы, находившееся где-то над Лыбедью, по мнению Максимовича, на том месте, которое ныне называется Девичь Гора. Впрочем, точно указать местоположение этого села невозможно.

Над Лыбедью же лежало урочище, называемое «Желань», известное в летописи по поводу частых стычек, происходивших на нем в случае, если враги подступали к Киеву с западной стороны.

Наконец, можно указать на несколько местностей на одном из низменных днепровских островов, на так называемом Трухановом острове. Одна из этих местностей, лежавшая в северном конце Труханова острова, называлась Уветичи; на ней в 1100 году состоялся княжеский съезд, обсуждавший дело Давида Игоревича. Местность эта сохраняла древнее свое название еще в начале XVIII столетия. На том же острове в княжеское время упоминается еще Долобское озеро с протоком Золотчею, где состоялся съезд русских князей 1103 г., созванный Мономахом для обсуждения совместных действий против половцев; затем названия эти упоминаются во время борьбы Юрия Долгорукого с Изяславом II. Первый из них, желая спуститься вниз по Днепру и встретив сопротивление со стороны флотилии Изяслава, оберегавшей Киев, приказал ночью переправить волоком свои ладьи в Долобское озеро и затем Золотчею вышел в Днепр, миновав таким образом Киев. Имя Долобского озера сохранилось поныне в названии одного залива на южной оконечности Труханова острова. /606/











Киев в дохристианское время. Киев в княжеское время


Дані твори є розділами циклу лекцій з історії та геології Києва, прочитаних В. Б. Антоновичем спільноз професором геології П. Я. Армашевським.

Текст подаємо за виданням: Публичные лекции по геологии и истории Киева, читанные профессорами П. Я. Армашевским и Вл. Б. Антоновичем в Историческом обществе Нестора-Летописца в марте 1896 г. К., 1897. С. 29 — 87.

Див. також рецензію Н. Молчановського (Киевская Старина. 1897. Кн. IV. С. 40 — 41).

За спогадами Ю. А. Кулаковського, «ніхто так як Антонович не знав минулого Київщини і ці його лекції збирали в актовий зал університету величезну кількість публіки» (ЧИОНЛ. Кн. 21. Вип. 1 — 3. К., 1909. С. 21).

Оцінка змісту лекцій подана у згаданій статті Л. Добровольського та в праці С. Томашівського (Володимир Антонович. Львів, 1906. С. 16 — 19).









Попередня     Головна     Наступна


Етимологія та історія української мови:

Датчанин:   В основі української назви датчани лежить долучення староукраїнської книжності до європейського контексту, до грецькомовної і латинськомовної науки. Саме із західних джерел прийшла -т- основи. І коли наші сучасники вживають назв датський, датчанин, то, навіть не здогадуючись, ступають по слідах, прокладених півтисячоліття тому предками, які перебували у великій європейській культурній спільноті. . . . )



 


Якщо помітили помилку набору на цiй сторiнцi, видiлiть ціле слово мишкою та натисніть Ctrl+Enter.

Iзборник. Історія України IX-XVIII ст.