Попередня     Головна     Наступна

ГЛАВА 25

О бытности гетмана Многогрешного и о делах его, и гетмана Дорошенка, и о сложении с себя царствования своего короля, Яна Казимира, и о возведении на его место королем Михаила Вишневецкого ¹¹², и о их делах

Гетман Демьян Игнатович Многогрешный. Прошение от всей Малороссии о прощении изменнической вины, пожаловании им нового гетмана и о небытии в Украйне воеводам для сбора податей

23

А как по присланному к его величеству челобитью, которым значилось, что прошение оное состояло от всего Войска того Запорожского и всего их духовенства, и что били челом с тем, дабы его царское величество из высочайшей своей милости пожаловал их изменническую вину, которую они поневоле, боясь угрожаемой от главного изменника, Брюховецкого, напрасной себе смерти, простил, с вечным об оном забвением, за что с клятвою обещались, при всевернейшей его царскому величеству службе, все оное кровью своею загладить, и если высочайшая его царского величества милость будет, пожаловал бы им, на место изменника того Брюховецкого, нового гетмана, с подтверждением прежних, жалованных покойному гетману, Богдану Хмельницкому, статей, или к тому новых учинить изволил пункты. Также и о небытии, для спокойства впредь, и пребывании в малороссийских городах московских воевод и сборщиков, из чего все смятения и бунты в народе украинском воспоследовали, и чтоб все оные сборы препоручить уряду малороссийскому.

На прошение войсковое с увещанием и угрозами прощается им изменническая вина и жалуется им избирать себе нового гетмана, также и сборщики сборов отменяются

Его царское величество, снисходя на просьбу их, указать изволил послать в малороссийские города боярина и воеводу и наместника белогородского, князя Григория Григорьевича Ромодановского, и стольника, и полковника, и наместника серпуховского Артемона Сергеевича Матвеева, да дьяка Григория Богданова, с указом, /391/ данным его царского величества 7177 году, от 12-го дня февраля, которым повелено Войска Запорожского, сея стороны Днепра, в городе Глухове учинить Раду, и в оной были б: преосвященный архиепископ Лазар Баранович Черниговский и Новгородский, генеральный обозный, судьи, полковники и вся старшина и козаки. Куда прибыв оные, марта в 3 день, при собрании Рады, тот указ его царского величества всем прочли в следующем содержании:

«Присылали вы все к Великому Государю и Великому Князю, Алексею Михайловичу, всея Великия, Малыя и Белыя России Самодержцу, к Его Царскому Величеству, как от духовных, так и от всего войска старшины и черни, бити челом в винах своих, Максаковского монастыря игумена Иеремея Ширковича, да генерального обозного Петра Забелу, с товарищи, что вы, забыв страх Божий и свою присягу, данную Великому Государю, Его Царскому Величеству, послушав изменника, Ивашку Брюховецкого, боясь от него смертного убийства, изменили. А ныне, узнав свою измену, Ему, Великому Государю, Его Царскому Величеству, вину свою принесли и добили челом, а впредь обещались ни на какие прелести и смуты и на всякие ссорные слова не уклонятись, и стоять в своем обещании впредь крепко и недвижимо. И Великий Государь, Его Царское Величество, Государь Христианский всемилосердный, как Бог приемлет кающихся, так и он, Государь милосердный, вины ваши, прошения ради за вас всех Государских Благородных господ и Благородного Великого Государя Царевича и Великого Князя, Алексея Алексеевича, всея Великия, Малыя и Белыя России, и Благородного Великого Государя Царевича и Великого Князя, Симеона Алексеевича, всея Великия, Малыя и Белыя России, и ради Благородного Великого Государя Царевича и Великого Князя, Феодора Алексеевича, всея Великия, Малыя и Белыя России, и Благородного Государя Царевича и Великого Князя, Иоанна Алексеевича, всея Великия, Малыя и Белыя России и архиереев и богомольцов своих, Святейших вселенских Патриарх, Святейшего Вселенского Паисия, Папы и Патриарха Великого града Александрии, и судьи Вселенского, и Святейшего Иосифа, Патриарха Московского и всея России, Богомольца своего, и радетельного вашего пастыря, архиепископа Лазаря Барановича Черниговского и Новгородского, прошения его ради слезного, Великий Государь, яко отец милосердный, милосердуя над вами, вины велел вам отдать и в вечное запамятование пустить изволил, и к прежнему своему Царского Величества Государскому милосердию приняты изволил. А если б впредь, забыв страх Божий и Великого Государя, Его Царского Величества, премногую и неизреченную милость, стали б в какой измене и к суетным и ссорным словам и письмам приставать и верить, и учнете какую шатость и междуусобие, и Великий Государь, Его Царское Величество, уже к тому терпеть не будет, прося у Всемогущего Бога милости и Пречистыя Богородицы помощи, и взяв Святым Животворящий Крест, и во всех своих Государских мило-/392/сердных к вам делах освидетельствовав Всемогущим Богом, станет вас своею Государскою особою приводить в подданство и своевольных унимать, сколько Всемогущий Господь подаст. И всей своей Государской милости и оказании, Великий Государь, Его Царское Величество, изволил сам, из своих Государских уст, Максаковского монастыря игумену Иеремею Ширковичу, да генеральному обозному Петру Забеле, с товарищи, к Гетману и к старшине, и к войску, указал сие сказать.

Избрание Радой гетмана

Так же на прошенье ж ваше, всего Войска Запорожского и всего духовенства, Великий Государь, Царь и Великий Князь, Алексей Михайлович, царским указом своим доизволяет в сей Раде всему войску вольными голосами своими обрать себе гетмана, кого излюбите».

Тут вся генеральная старшина, полковники, чиновники и все козаки и чернь, вскричали: «Во всех правах и вольностях Демьяна Игнатова! Нам он люб быть Гетманом нашим!»

Жалуются и препоручаются новому гетману его знаки, и присягою утверждается он со всем войском

По сему объявлению князь Ромодановский вручил сему новоизбранному в гетманы Демьяну Игнатову булаву и все знаки гетманские, как то: бунчуг, знамя, литавры и прочее, и жалованную грамоту царскую, а при том на той Раде прежние статьи, каковы даны, в прошлом в 160 году, прежнему гетману, Богдану Хмельницкому, и всему Войску Запорожскому, и сверх тех прежних статей, новые статьи, которые на многих Радах поставлены, прочтены, и ныне, по указу великого государя вновь прибавлены, прочтены и на оных статьях, для утверждения, гетман, обозный, судьи и есаулы войсковые, и полковники, и вся старшина, и козаки, которые на Раде сей были, великому государю царю и великому князю, Алексею Михаиловичу, всея Великия, Малыя и Белыя России самодержцу, и его царским наследникам, по святой непорочной евангельской заповеди, на вечное подданство веру учинили, чтоб им быть под их государскою самодержавною высокою рукою неотступно, и в том все к статьям тем своеручно подписались, а именно:

Архиепископ Лазар Баранович, Черниговский и Новгород-Северский.

Максаковского монастыря игумен, Иеремей Ширкович.

Гетман Демьян Игнатов.

Войсковой обозный Петр Михайлов сын Забела. /393/

Войсковые судьи:

Иван Самойлов.

Иван Домонтов.

Войсковые есаулы:

Матвей Никитин сын Гвинтовка.

Павел Грибович.

Писарь генеральный:

Карп Иванов сын Мокреев.

Бунчучный:

Лукаш Заборовский.

Хорунжий войсковый:

Василий Спириденко.

Писарь генеральный войсковый:

Никифор Александров.

Полковники:

Нежинский Филип Иванов сын Умавец.

Стародубовский Петр Иванов сын Рославченко.

Переясловский Иван Ефименко Наказный.

Киевский Константий Солонина.

Полку пехотного кошевой Афанасий Савенко.

Прилуцкий наказный полковник Яков Трохимов и есаул полковой.

Конный полковник Михаило Кияшко.

Полковник пехотный Иван Берво.

Ротмистры:

Афанасий Иванов.

Андрей Нестеров.

Петр Ворошило.

Капитан:

Александр Станиславич.

Судьи полковые:

Нежинский Федор Завацкий.

Переясловский Юрий Николаев.

Обозные полковые:

Нежинский Матвей Матвеев.

Стародубовский Гаврило Дашевский.

Киевский Яков Иванов.

Есаулы полковые:

Нежинский Игнат Парпура.

Стародубовский Василий Юрьев.

Дмитрий Турченко.

Киевский Трофим Яковлев.

Самойло Присановский. /394/

Иван Тихий.

Николай Есаул.

Гаврило Есаул.

Стародубовский Василий Лана.

Атаман черниговский:

Станислав Кохановский.

Стародубовский:

Тимофей Алексеев.

Подписки канцелярии войсковой:

Петр Домонтов.

Иван Биховец.

Ярема Яремов.

Сергей Андреевский.

Семен Олиференко.

Андрей Тихонов.

Писари полковые:

Нежинский Павел Михайлов.

Стародубовский Иван Вородей.

Переясловский Михаило Бурижецкий.

Киевский Андрей Василиев.

Хорунжие полковые:

Нежинский Роман Сергеев.

Стародубовский Василий Волкодичь.

Киевский Михаило Михайлов.

Пешего полку Тимофей Иванов.

Прокопий Чниренко.

Игнат Путин.

Павел Крещенский.

Иван Ворона.

Поручик:

Иван Онбрихт.

Сотники полку Черниговского:

Василий Бурновский.

Павел, Белоусовский, Товстолес.

Сава Унучко, Белецкий.

Филон Свяцкий, Сыберский.

Азий Иванов, Слабинский.

Андрей Тишеневский, Сосницкий.

Филип Марченко, Столинский.

Василий Марченко, Синявский.

Герман Михайлов, Киселевский.

Василь Алещенко, Волинский.

Федор Ковтуненко, Понурницкий. /395/

Нежинского полку:

Константий Иванов, Батуринский, Григорий Карпенко.

Кондрат Иванов, Хорошего Озера.

Григорий Проскуренко, Борзенский.

Павел Павлов, Шаповаловский.

Иван Евтушенко, Новомлинский.

Феско Химин, Короповский.

Степан Нестеренко, Рождественский.

Юско Жураховский, Глуховский.

Василий Ющенко, Кролевецкий.

Савва Прокопиев, Воронежский.

Леско Лисенко, Конотопский.

Федор Михалченко, Ивангородский.

Стародубовского полку сотники:

Павел Храмченко, Стародубовский.

Овдий Брославченко, Почепский.

Гаврило Яременко, Погарский.

Захарий Степанов, Новгородский.

Василий Исаенко, Шестаковский.

Андрей Есимонтовский, Мглинский.

Иван Рученко, Топальский.

Переясловского полку:

Павел Богун.

Григорий Волошин.

Иван Щербина.

Киевского полку:

Григорий Алфериев, Киевский.

Гаврило Карпов, Козелецкий.

Максим Степанов, Остерский.

Онисим Коробка, Добровицкий.

Иван Кононов, Гоголевский.

Яков Васильев, Мутразецкий.

Пешего полку сотники:

Леонтий Кирилов.

Данило Гаврилов.

Прилуцкого полку:

Феско Семенов, Ичанский.

Капрал Криштофоров Рохшоханский.

Мещане Нежинские:

Войт Александр Цурновский.

Бурмистр Яков Жданов.

Писарь Филип Константинов,

Гаврило Тимошенко.

Иван Воробей. /396/

Черниговские:

Войт Григорий Ефимов.

Райця Роман Остапов.

Павел Филонов.

Федор Михайлов.

Переясловские:

Райця Иван Щербина.

Писарь Михайло Бурижецкий.

Трофим Коцарь.

Петро Мещанин.

Стародубовские:

Войт Константин Парконов.

Бурмистры:

Сергей Потапов.

Борис Карпов.

Райця Иван Низовец.

Парфен Антонов.

Писарь Василий Барнацкий.

Новгородка Северского:

Войт Никифор Пожарский.

Писарь Трофим Якимов.

Алексей Андреев Карач.

Давид Мишковец.

Погарские:

Войт Константин, Иванов.

Бурмистр Григорий Карпива.

Райця Игнатий Трофимов.

Райця Семен Климов.

Ларион Бакланский.

Почепский:

Войт Иван Иванов.

Глуховские:

Федор Яковлев.

Бурмистр Андрей.

Менские:

Войт Степан Кирьяков.

Стефан Филонов.

Феско, Менский бурмистр.

Коропские:

Войт Адам Русанов.

Андрей Емец.

Города Кролевца:

Войт Осип Лукьянов.

Бурмистр Григорий Романов.

Бурмистр Иван Никифоров. /397/

Статьи, постановленные в Глухове

1.

Били челом Великому Государю, Его Царскому Величеству, Гетман и все войско сей стороны Днепра, чтоб Великий Государь пожаловал велел вины их им отдать, и впредь бы те их вины воспомянены не были, и изволил бы Великий Государь держать их в своем Государском милостивом жалованьи и призрении.

Великий Государь, Его Царское Пресветлое Величество, Государь Християнский милосердный, жалует Гетмана и все Войско, при нем будучое, вины их милостиво прощает и отпускает, и впредь те их вины воспомянены не будут, а им бы, подданным, по своему обещанию, Его Царскому Величеству и Его Царским наследникам, служить верно и всякие шатости оставить, и впредь ни на какие прелести не уклоняться, и быть под Его, Великого Государя, самодержавною высокою рукою в вечном подданстве, по прежнему, неотступно, без всякой измены.

2.

Милости у Великого Государя просят, чтоб им быть в прежних своих правах и вольностях, и чем пожалован был прежний Гетман Богдан Хмельницкий, и то бы им все было подтверждено.

Великий Государь, Его Царское Величество, пожаловал Гетмана и все Войско, сей стороны Днепра, правами и вольностями по прежнему их праву, и ничем права и вольности их нарушены не будут.

3.

Гетман Богдан Хмельницкий в прежних статьях постановил, чтоб Царского Величества воеводам с ратными людьми быть бы в Переясловле, в Нежине, в Чернигове, и ныне бы Царское Величество в малороссийских городах воеводам и ратным людям быть не указал, понеже от них многие ссоры.

Указом объявляется, что все сборщики в Малой России отменяются и возлагается оное единственно на гетмана

По сему объявлен всему тому собранию его царского величества указ с тем, что, по прошению всего Войска сего, об отмене для сбора все воеводы и сборщики, от сего времени, в малороссийских городах не имеют быть более, кроме прежде определенных воевод по городам в Киеве, Переясловле, Нежине и в Чернигове, и те бы никто в малороссийские сборы, дела, суды и расправы не входили, а препоручается все оное единственно одному гетману, так как главному всей Малой России начальнику, состоящей в единственном ведение его царского величества, над всем Войском Запорожским и посполитыми /398/ людьми, и потому все сборы, суды, расправы и распоряжения препоручаются ему, что все имеет он управлять и исполнять по присяжной своей должности, со всякою верною ревностию.

Старание Многогрешного неповинующиеся через изменников полки приводит к повиновению

С сего времени не стали быть великороссийские воеводы и сборщики по городам Малой России (кроме вышеобъявленных городов) , а все те сборы, как то и последних четырех городов, кои принадлежали прежде того в государеву казну, единственно на него ж, гетмана, возложено. И так с сим правлением, гетман более года беспокоился, доколе возмог все города, кои предались было гетману Дорошенко, в повиновение свое склонить, и потом, наконец, уже вся Малороссия стала быть под высокодержавною его величества рукою, во всем спокойна и довольна.

Король польский, Ян Казимир, слагает с себя сан королевский. На место Яна Казимира возводится королем князь Михаил Вишневецкий

В сие самое время, как то в 1669 году, польский король, Ян Казимир, утрудившись от беспрестанных беспокойств военных, а паче от украинских Козаков, вознамерившись успокоить себя, снизошел с престола своего, сложа с себя и корону навсегда, что все оставя, удалился в монашескую жизнь. На место коего тотчас поляки возвели на престол себе князя Михаила Еремеева сына Вишневецкого. Сей король, по возшествии своем на царство, вознамерился своим распоряжением поступить на волнующихся против Польской республики Козаков наистрожайше, не приемля против того никаких советов от искусившихся против оных людей своими вооружениями, ниже полезных предложений некоторых сенаторов. Он привел тем устращиванием своим только в вящее отчаяние главнейших войска того, так что они, наконец, принуждены искать от иного государства покровительства себе нижеследующим образом.

О чем и польский историк, аббат Кое, говорит, что «Польша была бы опустошена, если бы Собейский не защитил оной. Козаки, имея великое подозрение на намерение короля Михаила, вступили в польские пределы, не уважая на мир, который они в царство Казимирово с Республикою утвердили. Они опасались, чтоб он не пожелал отнять у них паки обширных волостей своего колена, а купно с оными и всех тех владений польских дворян, кои они присвоивали себе. Для прекращения такой боязни, желали они, чтоб он отрекся от всех сих требований. /399/

К чему и Собейский намерен был, не употребляя победы во зло, щадить Козаков и привести их в прежнее послушание, обнадеживая оных благополучием и оказывая им милости.

Сего желали на сейме все земские послы и большая часть сенаторов, но король и Тайный его Совет инако помышляли. Они вменили то, что оскорбление Королевскому Величеству будет, если простит он Дорошенко, и для того Михаил в великую честь себе поставил оказывать на все представления Дорошенка непреклонность.

Дорошенко, уведав о сем и опасаясь, чтоб раздраженный государь не погубил его, стал искать себе другого в Константинополе».

Дорошенко посылает к султану турецкому для принятия его с Украйною в подданство. Посылается от султана чауш к Дорошенке. Дорошенко, собрав Раду, объявляет войску о прибытии чауша. Войско смущается, не хотят быть под турками. Дорошенко представляет войску, что они будут помочь иметь от турок. Вторичное послание к Порте от Дорошенка. Дорошенко отправляет чауша и с ним посланника своего с тем, что отдался он совсем под турецкую протекцию

А как Дорошенко знал, что Польша старается произвесть свое усилие в Украйне, и видел, что Орда Крымская весьма держит сторону Запорожскую, а ему несогласна, решился, наконец, сих ради причин, согласясь с сообщниками своими, неотменно в подданство отдаться, со всею своею Украйною, под покровительство и защиту в турецкое владение, по примеру молдавцев и волох с мунтянами. Послал сего ради подлинно с тем посланника своего, именем Портянку, с товарищи, в Константинополь к Магомет султану *, объявляя об оном желании своем, и прося от него притом о присылке к себе санжаков ** для составления договорных кондиций между им и его величеством.

* Сей султан, Магомет Четвертый, через удавленного янычарами отца его, Ибраима, султаном возведен.

** Санжаки знаменоносцы, а санжак знамя, жалованное от султана называется.

Только султан, по представлению своего визиря, Купрюлля, удержал посланника, не дав ему никакого ответа и послал к нему чауша своего с яничарами, с тем, чтоб отобрать о точности наперед, все ль украинцы тому согласны и все ль единомысленно отдаться ему в подданство желают, о чем просит гетман Дорошенко. Коль скоро ж о приближении чауша известно стало, тотчас Дорошенко, будучи в Корсуне, собрал Раду, где были его все старшины и полковники с козаками, и в оной объявил им всем, что прибыл к ним от турецкого султана Магомета посланником чауш его, коего и /400/ принять должно для их важнейших дел, о коих он, представляя, просил, чтоб была им в том его защита. Точию коль скоро об оном услышали, вся Рада на то вскричала, что они ни под каким видом не хотят быть турчину подданными, но он на то им инако представил, объявляя, что он к блистательной Порте только с жалобою посылал в том, что татарские султаны ни в чем ему ныне вспоможения не делают, но еще и на самого его с запорожцам восстают, то дабы им от Порты повеление было, чтоб они его помощью своею во время нужды не оставляли, а вооружаться им на него запретила и за возмутителей и изменников общества не вступалась, так же при крайности, чтоб и Порта ему помогала, чему вся чернь в Раде, по простоте своей, поверила, и в том, для охранения своего, не проникнув его лукавства, согласовалась. Почему, с позволения их, тотчас и чауша, так как посланника султанского, в той Раде гетман принял, где он с ним свободно трактуючи, что на обе стороны к пользе их потребно было, постановили и статьями утвердили, о котором окончании с объявлением к Порте послал своего судью, Белогруда, просить и присылки санжаков, чтоб по тому знаку татары ему повиновались, о чем чернь нимало ведать не могла (поелику он ее пренебрегал), как только единомышленники его, полковники и старшины с козаками теми, кой были его любимцы, ибо он имел особо несколько тысяч пехоты и конницы военной на жалованье при себе. Он отправил, по окончании дела того, чауша, и с ним еще послов своих в Царьград с тем, что отдался уже вечно в подданство Турецкому державству, прося только при том, чтоб санжаки присланы к нему были, что происходило в самом начале сего, 1670 году, в великой мясоед.

Султан сомневается принять козаков по частым их изменам, но по визирскому совету приемлет. Угрожение визирское козакам, если будет измена их к ним

Султан, хотя и получил через послов трактованные договорные пункты, но еще сему не уверялся; он весьма их принять не хотел, ведая козацкое непостоянство, ибо ни одному монарху верного подданничества не додерживают. Но Купрюлле довел до того, что послам оным выговаривал с тем, чтоб помнили, что государь его их не сыскивал и к себе не призывал в подданство; когда ж усердно подданниками его величеству быть желают и требуют его воспомоществования, чтоб от неприятелей их защищены были, то он приемлет и заступать их не оставит, такмо конечно б была их верности неизменная твердость, в противном же случае объявлено им, что он не иной государь; он столь много сносить их неверности не будет, как короли польский и венгерский, или царь московский коим не раз изменяли, да еще таким монархам, коим суть сами одноверцы. И так, /401/ наконец, просьба их была приемлема и желание исполнено, токмо с тем обязательством, чтоб конечно им не изменять; а ежели верность додержана не будет, то до последнего человека истреблены будут. По окончании ж сих предувещаниев повелено было дать им санжаков, с которыми при Белогруде послал и чауша, кои все в путь свой и последовали.

Сему всему вышеписанному делу был инструментом тот просвещенный вельможа, Купрюлле. «Приняв в разсуждение предложения Дорошенка, как объявляет Кое, намерился он покорить Польшу под Турецкую державу, и отложил разорение Римского Государства до другого похода, в том намерении, что сие облегчится через побеждение оной, и желал, чтоб Государь его соплетал сам венцы из лавров, кои он приуготовит для него. Купрюлле не без ухищрения просил Магомета, чтоб он благоволил сам присутствовать при войске».

Точию Диван представлял, что начинаемая война не может быть праведна, ежели поляки не будут об оной предуведомлены, и когда они обещаются учинить козакам удовлетворение; наипаче не хотел Муфти *. Купрюлле, наблюдая строго как правосудие, так и закон свой, принял за благо мнение Дивана и отозвался к Польской республике следующим образом:

* Муфти есть первосвященник магометанского закона. Он для начинания войны дает всегда свои фетфы. У турок он весьма важная особа, и пред ним токмо одним встает султан. Но если б вздумалось ему поступать пристрастно, то истолкут его в игоши в мелкие частицы. Фетфа есть некоторое духовное повеление, которое всегда присовокупляется к издаваемым народу султанским ферманам или указам.

Визирское письмо Польше со угрожением за Козаков

Вы объявляете, что Украйна принадлежит вам, и что козаки ваши подданные, как будто не ведаем мы, что сей бывший прежде вольный народ от самого себя зависит. Правда, что они покорились вам по собственному своему изволению и на некоторых договорах; но они не думали того, что подвергают себя защите варваров, которые уже причинили им много обид. И так восстали они на вас по естественному праву для возвращения себе прежней своей вольности и благоденствия. Они просили славную Порту, чтоб она приняла их в свое покровительство и учинила для них то, что делает для всех несчастных; чего ради послал непобедимый Магомет начальнику козаков, Дорошенку, саблю и штандарт. И так ведайте, что ежели не примиритесь скоро с моим Государем, который приуготовляется уже к походу в Андрианополь, и подадите ему повод вступить в ваши пределы с непостижимою силою, то спор решен будет тогда уже не переговорами, но мечем и огнем мстящего Бога. /402/

Рассуждение польское на визирское письмо

Король слушал такое угрожение. Для сего собрался Сенат; сперва они вменили себе в оскорбление, что оное письмо, содержащее в себе объявление войны визирем, а не самим султаном, писано было, что есть знак гордости, совокупленной с презрением. Сообщники короля употребили сие негодование в свою пользу, дабы внушить Сенату, что оное объявление неистинно. «Почто, говорили они, нарушать с нами мир Порте, столь свято договоры свои хранящей? Не для того ли пожелает она сие- учинить, чтоб распространить свое владение? Но сие не может статься; ибо не безизвестно всему свету, что она должна паче стараться о утверждении за собою неизмеримых своих областей, нежели помышлять о распространении оных. Или не с тем ли думает она вступить с нами в войну, чтоб Дорошенку учинить вспоможение? Однако и на сем утвердиться не можно; ибо гораздо бы приличнее ей было подать ему руку помощи тогда, когда еще все войско его в согласии было. Уж ли пожелает Магомет устремиться со всею своею силою на Польшу, дабы учиниться сообщником разбойника? Кажется, что оное визирево объявление войны есть не иное что, как угрожение, которое он к нам написал по неотступному прошению и лже Дорошенка. Но положим, что гром последует за молниею, то склонится на нашу сторону российский император, станет не только сильно беспокоить турков, но подвигнет еще и Персию к защищению нашего государства. Сверх того надобно думать, что и Немецкая земля не меньше нас попечение иметь должна, чтоб азиатические варвары не преступили пределов своих. Сия есть такая защита для нас, о которой должны мы неукоснительно просить».

На то благие советы сенатские

Истинные сыны отечества, пекущиеся о благосостоянии оного, ответствовали, что гораздо приличнее и легче удовольствовать козаков, и сим самым отвратить все те предлоги, под которыми могут турки беспокоить Польшу. К чему, по призыву, и Собейский подтверждал сильно мнение тех, кои советовали учинить удовольствие козакам. Он упомянул о всех тех требованиях Козаков, кои Польша может исполнить без всякого ущерба; но Михаил, утвердясь в своем упрямстве, не ответствовал Порте на оную грамоту, подобно как угрозы ее почитал за тщетные.

Запорожские козаки вооружились на Дорошенка

Под сей самый случай, как запорожцы были на Дорошенка злобны и намерение имели отомстить ему за коварный обман и убий-/403/ство Брюховецкого, которого они весьма любили, то в помощь свою, подозвав с собою несколько крымской орды, при наступлении самой весны, пошли на него вооруженною рукою, что сведав Дорошенко, тотчас собрал свои полки и расположил порознь около Чигирина. Но как запорожцы с ордою к ним приближились, то все те полки соединились с ними, как то: Корсунский, Уманский, Белоцерковский, Паволоцкий, Брацлавский и Могилевский, по причине, что и они не были им довольны и желали всячески от него отбыть, или и совсем его лишить, ибо он к ним не так благосклонен был, как к своим наемным полкам. Над сим соединенным войском главным начальником стал быть гетман Суховей, не знав еще никто из сих того, что Дорошенко отдался со всею Украйною уже в турецкое подданство и что ожидает вскоре от Порты к себе помощи; тем меньше ведали, чтоб через то могли им изменить татары.

Запорожцы нападают с татарами на Дорошенка. С турецкой стороны приходит Дорошенке подмога. Гетман Суховей сдал гетманство свое полковнику Ханенке ¹¹³

Дорошенко, видя, что все полки его предались к запорожцам и татарам и соединились с ними, и что остались только при нем его пехота и конница, состоящая из 6000 человек, да к тому еще оставались два полка, Черкаский и Каневский, о коих побоялся, чтоб и те от него не отступили, тотчас сего для, собравшись с своим войском, выступил из Чигирина, надеясь при том вскоре получить и отправленных уже от Порты к себе санжаков с янычарами и пошел с тем к Каневу, где следуя, только что переправился через реку Рось в селе Коновце, напали на него татары и козаки и окружили его вокруг, в которой осаде принужден Дорошенко находиться целые пять недель, и сносить жестокие нападения от них, даже, наконец, мог уже получить через присланных двух турок известие, что чауш с санжаками, посланными до него, и с янычарами уже прибыли в Сороку *, кои турки о следующем чауше и о санжаках тотчас татарам тем известили и объявили им, чтоб они были от стороны Дорошенка, а не от запорожцев, почему и отступили татары от своих Козаков. Но Суховей, коль скоро то увидел, тотчас взял тех турок под стражу. Татары ж, по объявленному приказанию, Дорошенка оставивши, в Крым возвратились, что запорожскому гетману, Суховею, столь чувствительно сделалось, что он гетманского уряду того более несть не хотел и сдал для того его уманскому полковнику Михаиле Ханенко, и с тем пошел с козаками своими в Умань.

* Сорока местечко молдавское, в коем небольшой замок каменный, состоящей на границе польской, при самом береге реки Днестра, в 60-ти верстах ниже Днестровского Могилева. /404/

Дорошенко приклоняет украинские полки и города под себя

Дорошенко ж, взяв свое наемное войско и два полка, Каневский и Черкаский, пошел с ними из под Канева к Лысянке, покорил тамошние полки паки под власть свою и с оными прямо пошел под Умань, где облежал немалое время, продолжая свои приступы. К сему пришел чауш с белогородскою ордою, и приведши их и санжак, Дорошенке препоручил; с этого времени стал он быть совершенный турецкий подданник. Увидевши сие уманцы, что орда при Дорошенке находится, мир сего для заключили с ним, однако в город войти его не допустили, и Ханенко с старшинами к нему не вышел, а обещались к нему быть в Чигирин. И так с тем Дорошенко отступя от Умани, пошел к Чигирину.

Дорошенко, учиня султану присягу, отпускает вновь присланного чауша к Порте. Дорошенко посылает войско в Заднепровскую сторону Украйны для приведения тамошних полков под себя

Там Дорошенко подтвердил присягою своею туркам подданничество и наградя чауша довольными дарами; отпустил с тем его в Цареград, а санжак, и янычар, и татар для защиты своей оставил при себе. Таковою новою протекциею будучи Дорошенко чрезвычайно ободрен, принял намерение отомстить Многогрешному за его к себе обман, и для того отправил Козаков и татар довольное число на Заднепровскую сторону Украйны, для защищения и одержания в ведомстве своем прежде отдавшихся ему полков, Лубенского и Гадяцкого, прочие же ему непокоряющиеся места чтоб разоря, принудить их тем привесть под его управление. Переправившиеся тотчас напали на селения, разоряя оные, и чиня многие обиды, и в плен людей татары брали, а паче из местечка Лохвицы захватили многих с собою, доколе войска российские могли, по нечаенному их нападению, собравшись напасть на них и выгнать их из Украйны своей. После сего сия часть Украйны оставалась в спокойном пребывании под владением российским и под повелением и управлением гетмана Многогрешного.

Соперники Дорошенка нападают на него. Дорошенко через помощь Серка с козаками и татарами освобождается от соперников

Как всячески домогались соперники Дорошенковы, за его противные им и всей Малой России дела и поступки, а паче, что собою /405/ всю свою Украйну и с людьми ее отдал в подданство бусурманам туркам, вознамерились еще после установленного с ним перемирия уманского, гетман Ханенко и Суховей, обще с явившимся тут из укрывательства, молодым Юрием Хмельницким, согласясь между собою, не идти в Чигорин по данному слову своему, а напасть нечаянно на Дорошенка и выгнать бы его, или истребить из Украйны как можно. Для сего через посланных, призвав к себе запорожских козаков и татар крымских, склоняя их на свою сторону и присовокупя оных к своей силе, пошли, обще с ними на Дорошенка, который, услышавши о их наступлении и следовании таких к нему гостей, тотчас послал наскоро за белогородскою ордою, которая уже не под ханским, но под силистрийского паши ведением состояла; до прибытия ж оных татар Дорошенко из Чигорина вышел с войском своим и встретя их под Стебловым, жестоко с ними сразился, но по превосходной супротивной силе, принужден уступить и войти в Стеблов; Ханенко тотчас осадил его там. Здесь неотменно бы запорожцы могли его взять живого, если б Иван Серко, по имеющейся вражде на Ханенка и на Суховея, а притом и не знав еще заподлинно, что Дорошенко в подданство туркам отдался, с согласными себе козаками и белогородскою ордою не дал ему помощи и не прогнал оттуда запорожцев и татар, которые все принуждены, как то татары в Крым, а запорожцы с Ханенком и Суховеем в Сечу, бежать.

Хмельницкий бежит из Умани и татары его пленяют

Что услышавши Юрий Хмельницкий принужден так же бежать из Умани, которого потом татары на пути нечаянно поймали и вместо ясыря в свой Белоград привели, где хотя скрывал лицо свое в монашеском уборе, однако ж козаки, служившие при нем, узнали его и о имени его объявили, почему старанием гетмана Дорошенка в Царград отвели и там при Порте в Едикуль ¹¹⁴ посажен. Так малороссийский, историк об нем пишет, но ниже об оном обстоятельстве Говорено будет.

Дорошенко, завладевши У манью, вознамерился обобладати Заднепровские полки, для чего доведенных ставит близ себя татар на зимние квартиры. Татары, возволновавшись, пошли во свояси, забрав с собою хозяев своих в плен. Дорошенко на татар приносит жалобу, но втуне. Посылаемый от Дорошенка поверенным к Порте, делает вместо того грабительства в Украйне

По разогнании того войска и крымских татар, Дорошенко с помощью белогородской орды Умань взял и всех в оном знатнейших /406/ людей под стражу забрал, а иных казнил; потом орду свою по Украйне, неподалеку от Днепра, по зимним квартирам расположил, с намерением тем, чтоб идти с ними зимою на Заднепровскую сторону воевать. Почему пред праздником Рождества Христова и приказал было орде сбираться под Мошнами, куда орда и собралась, но, возволновавшись, от Днепра возвратилась, за тем, что для чего сам гетман с ними не пошел; она забравши с квартир своих людей, взяла с собой в полон. Дорошенко, видя такие от орды плутовские поступки, писал об оном к Порте с жалобою на них с тем, чтобы взятых ими людей его возвратили со взысканием и им бы впредь делать того запретили; токмо дело оное при Порте за шутку вменили и потому не возвратили никого: кто взят, тот пропал, разве кто выкуплен и тот освободился. Чего для Дорошенко исходатайствовал у Порты Оттоманской быть в Константинополе от Украйны его поверенному в делах; сего ради и послал туда посланником из старшин своих, прозванием Кияшку, который, не ездя в Царьград, но вместо того собрав к себе вольницу из всякой сволочи, пьяниц и отчаянных людей, с ними в Украйне многие места разорил.

Ханенко слагает с себя гетманство и стал в Сече кошевым атаманом

Ханенко, рассуждая о чине своем, что гетманство его стало быть безместное и безлюдное, не имея себе настоящего определенного уряду, не восхотел для того более гетманом титуловаться, сложил с себя сего ради гетманство свое, а приступил, по совету и приглашению сечевских козаков, быть сечевским кошевым атаманом, чем, по общему войсковому приговору, и поставили его над собою.

Архиерей Тукальский возводится митрополитом в Киев, Тукальским испрошенная от патриарха на гетмана Многогрешного соборная клятва

В сем же году находящийся в Украйне безпрестольный митрополит Иосиф Тукальский, который был пред сим, по оговору гетмана Тетери, от короля польского в прусской Польше, в Мариенбурге, в ссылке, и оттоль, по освобождении, а потом паки по клеветам, от смерти ушедший, как выше об нем сказано, послал с письменным прошением браславского протопопа Михаилу Ракушу к святейшему патриарху Константинопольскому Мефодию, о благословении и подтверждении ему митрополии Киевской, по первейшему его на то возведению. А как оным другой епископ, перемышльский, Антоний Витицкий, именуется, который, вызвавшись, после сам на себя то /407/ звание с помощью украинского гетмана Тетери, незаконно принял, то чтоб был по прежнему один. Но патриарх посланного того протопопа не прежде с оным принял, доколе не явился при Порте и не принес к нему с собою дозволительного султанского указа и письма от визиря, почему уже на присланное прошение, выслушав обстоятельства дела, соборне от него позволено и благословлено, т. е., подтверждена ему, архиепископу Иосифу Тукальскому, митрополия, и чтоб Антонию епископу тем не быть, и никто другой Киевским митрополитом и архиереем не назывался, под клятвенным преданием, с чем протопоп Ракуша возвратился. Притом он привез от патриарха ж соборную клятву на заднепровского гетмана, Демьяна Многогрешного, по обнесению его и по клеветам на него от духовных, в том числе и от самого митрополита, что ему, гетману, и объявлено было. Точию он ту клятву, как историк об нем говорит, не только не уважал, но пренебрегал гордо и тому ругался, смеясь суеверам. Легковерные ж люди, кои уважили ту клятву, верили тому, что, когда случилось Многогрешному, идучи, с крыльца упасть и шею себе свихнуть, от чего несколько времени и говорить не мог, сочли что то по клятве той ему наказывается, да и последнее падение его будто б через клятву ж учинилось. А мне мнится, что и без проклятия, но от дел своих, плуты погибают. Если б всех злых людей проклятием изводить, весьма б много духовным работы было; не лучше ль верить, что за всякое дело воздаяние человеку от Бога насылается? Так на что ж людям людей заклинать и мнить быть тем им в век потерянным? Извините; повествование в такую материю ввело. Теперича ж начинается по прежнему коловратство украинское, как следующее.

Тишина в Украйне

Что едва сие лето в спокойствии оставили, или лучше сказать, что были бурливые украинцы спокойны; они от трудов отдыхали: точию между тем за министерию брались и тем думали по прихотям себя успокоить. Польша уже ведала, так равно как и прочие, что гетман Дорошенко в подданство туркам отдался; запорожцы ж ненавидели Дорошенка; и как был уже при них кошевым Михаило Ханенко, то он трудился через посланных своих к королю польскому, Михаиле Вишневецкому, и к прочим украинским начальникам полковым, чтоб учредить о союзе комиссию, в которой были б от обеих сторон реки Днепра из Украин и Сечи Запорожской, так же и от Польши, депутаты и в оной бы поставили на мере, чтоб, обще вооружась, выгнать и истребить во первых Дорошенка, а потом и турок. Для коей комиссии избрали город Острог, для чего, по договорному установлению, объявлено во первых от Польши, а потом от всех козацких полков украинских и от Сечи, чтоб депутаты в Острог присланы бы-/408/ли; точию паволоцкие козаки от такого депутатства совсем к делу несходное требовали, чтоб дали наперед поляки сенаторов своих им в заложники, а потом хотели прислать они в комиссию и своих депутатов, почему съезд комиссии и не состоялся, и все, кои в Остроге для комиссии той уже были, разъехались обратно, и тем время к смятению по прежнему осталось.

Дорошенко истребовал татар и пустил их в загон по польским местам

Гетман Дорошенко слышал о привлекаемых в союзы Козаков с поляками и вооружающих оных против его; а как был он уже всей Короне Польской неприятель, то неотменно положил мешать в том их намерении тем, чтоб делать самому им через разные действа препятства; послал сего ради еще с самого начала зимы 1671 году к силистрийскому паше с тем, чтоб прислал орду по зимнему еще пути в Украйну. Между тем временем, ездя по своей епархии, прибыл в Могилев Днепровский львовский епископ Иосиф Шумлянский, о коем Дорошенко сведав, велел взять и привесть его в Чигирин со всем его клиром, что видя народ, случившейся на ярмаке тут крещенской, такому усильному взятию архиерея соболезновал, а потом дали немедленно о сем знать Киевскому митрополиту, который коль скоро к Дорошенке об отпуске епископа того просительно отписал, тотчас отпустил тот его по прежнему. Шумлянский, освободясь, поспешал наискорее, и только что мог ускорить от орды и плена до своего места, которую только что пришедшую, пустил Дорошенко в след его: она ужасное разорение причинила народу, и возвращаючись, расположилась по волостям, лежащим около Бог реки и Умани, а оттоль безпрестанные партии посылала в волости, подлежащие до Короны Польской, для пленения.

Тайное отвезение в Москву гетмана Многогрешного, яко бы по сумнительству на него

В сие ж самое время, в половину Великого поста, то есть, в марте месяце, по недоверке на гетмана Демьяна Игнатова сына Многогрешного, войсковой генеральный писарь Карп Мокриевич, согласясь с прочею генеральною старшиною, за примеченную яко бы от гетмана против царя измену (чего от него по обстоятельствам весьма не оказывалось, но как чаятельно по ненависти) вдруг и нечаянно ночью, напав тайно в замке батуринском, спящего с постели его взяли и, Связав, в сани положили и, накрыв кожею, поспешно в Москву повезли, что учинено весьма с опасностью, дабы никто о увозе его той ночи не сведал и его не отняли, ибо имел для охранения своего /409/ войско, содержащееся на его жалованье и по квартирам расположенное около себя и Батурина, а паче, что все полковники были его любимцы. Точию, как сведали потом уже о взятии и увозе его в Москву, то тотчас те полковники и все то войско от опасности таковой же разбрелось и разбежалось, которых же именитых и с братьями его и женою поймавши, в Москву ж отсылали, которые все там, как равно и Демьян Многогрешный, без выезда остались, с чем и гетманство его окончилось.

О сем падении Многогрешного легковерные сочли точно быть по наложенной на него патриаршей клятве, следовательно, по мнению их, если б клятвы на нем той не было, то, хотя б он и был изменник, но не мог бы погибнуть. О суеверы! Разве бог злодея без клятвы человечей наказать не может? Не верьте! По совершенном же падении Многогрешного, старшины те, не опасаясь проклятого имения, смело разделили маетности и пажить его по себе.

Многогрешного благодеяния для Малой России

Сей гетман Многогрешный Малороссию утишив, привел под державу его царского величества, и за преступления гетмана Брюховецкого и прочих изменников прощение с амнистиею выпросил, тако ж пунктам гетмана Богдана Хмельницкого подтверждение, и дабы не быть в Малой России впредь великороссийским воеводам, постановление исходатайствовал.

По весне ж того 1671 году, коль скоро подножной корм настал, татары, зимовавшие в Заднепровской Украйне, соединились с козаками, под предводительством брата Дорошенкова, и стали вместе за Калмусом в полях, где пробыли до Стасова поста, и делая в оное время Польше немалое разорение.

Польша делает совет о вооружении против турок и призывает в помощь сечевских Козаков, с которыми нападает на Украйну

Польша уведомилась уже точно, что Дорошенко отдался в подданство турецкое и что Порта делает ему вспоможение, так же и что вооружается против оной; сего для требовали от короля, чтоб он созвал сейм в начале весны, что королем и учинено было, а паче для того, что уже получено было известие, что турки выступили подлинно в поход. Между же тем гетманы польские послали, для лучшего отвращения сего, от имени своего короля, посланца в Сечу Запорожскую, прося, чтоб Войско Запорожское сделало им при сем случае вспоможение и поспешило б придти, если дружба их в том будет, под Ладыжин, объявляя и о своем приходе, что они уже у Бога /410/ реки. Кошевой Ханенко и Серко тотчас по оному посольству прибыли с несколькими тысячами Козаков своих и с пушками; но между тем, доколе они пришли до них, гетманы коронные, напавши на орду под Брацлавлем, разбили их так, что принуждены были бежать в дома свои, да и те, кои были при Дорошенке, за ними ж последовали. Дорошенко, видя сие, необходимо должен был от Бога с войском своим возвратиться, и бродя около городов, к Чигирину пришел.

Украинские города отдаются польской стороне

Гетманы ж коронный, Иван Собейский и напольный, князь Димитрий Вишневецкий, под Брацлав подступили, а Ханенко с Серком под Ладыжин. Все места около Ладыжина им отдалися, где, сделав они между собою совет и согласясь, пошли со всеми войсками своими до Калника, однако ж город оный им не здавался, для чего целые две недели его доставаючи, в осаде держали, но, наконец, отступить принуждены были к Брацлавлю.

Польский король присылает Войску Запорожскому за услуги клейноты гетманские с привилегиею, с тем, кого хотят, они избрали б себе гетмана, почему избирается Ханенко гетманом в другой раз

По сем король польский, Михаил, послал Войску Запорожскому, бывшему тогда на урочище, Гайман именуемом, за их Польше услугу, булаву, бунчуг, знамя и литавры, дозволяя им выбрать себе гетмана, кого они хотят. Тут войско в Раде изобравши, вручило гетманство Михаиле Ханенко, при присутствии польских гетманов, и с позволением ему и войску, в силу пунктов гадяцких, землею польскою, как своею собственною, по город Слуцк владеть, чему и гетманы польские в том ему согласны учинились; потом снабдили замки все те, кои одержали, как то: Могилев Днепровский, Брацлавль, Немеров, Ладыжин и Рашков, и поручили все то гетману запорожскому, Ханенке, с тем, дабы во всем ему все повиновались, определив для того к ним и региментаря, именем Вижицкого, прочих же расположили на постой. Во время сие поляки находились с украинцами весьма благосклонно; они от них безденежно, а паче насильно, ничего не брали, кроме сена. Ханенко ж сам находился в Ладыжине, с коим были тут жолнеры и козаки, но оные жители довольствовали пищею запорожцев безо всего и беспрекословно, а жолнеров польских за деньги. Чем оказывали украинцы полякам внутренно свою ненависть и злобу за прежнее их к ним озлобление, коих утушить им еще не возможно было. /411/

Дорошенко, призвав татар, пустошит Украйну. Уманцы приклонились к Ханенке на польскую сторону

При наступлении ж 1672 году, во время большого мясоеда, и по выходе большего ж числа из Украйны войска польского, Дорошенко, паки призвав орду и соединя с ними и своих, подступил под Тростянку и оную сжег, кроме замка, от которого он, по сильному сопротивлению жителей и жолнер польских, наконец, отступить принужден был и возвратился в свой Чигирин, куда следуючи, лишь только немалые опустошения в земле поделал, как то орда в то время Кублич и другие местечки в плен себе взяла. При отходе ж своем Дорошенко оставил было в Умане полк своей пехоты; точию, уманцы, возволновавшись против их, вооружились и побив первого их полковника, Жеребилу, потом старшину и лучших Козаков, а черни несколько из города, оставших прогнали и оную крепость Ханенку сдали на имя короля польского.

О состоянии Азова

В 1672 году, казалось, что Россия намерена отнять у турок Азов, который принадлежал ей уже за несколько сот лет, еще прежде, нежели имя турков известно было. Тогда приведен Азов в такое состояние, в каком нашла его Россия в 1695 году. Но как из предприятий российских тогда ничего не воспоследовало, а после взятия турками в Средиземном море острова Кандии и по заключении мира с венецианами, искал уже хитрый верховный визир, Ахмет Купрюлле, по древней турецкой ненависти на поляков, причины к начатию с ними войны, то оную и получил весьма скоро, особливо когда часть взбунтовавшихся против Польши украинских Козаков туркам в защищение отдалась, и польской посол, Франциск Казимир Висоцкий, не только о мире согласиться не мог, но своими угрожениями еще больше повод к войне подал.

Несогласие польское между королем и Сенатом

К вящему наказанию всей Украйны и самой Польши настало в оное ж время новое смятение и дело от поляк: они, возмутившись, восстали против короля своего, Михаила Вишневецкого, а король против всего Сената, примаса и великого гетмана Иоанна Собейского и начала собираться для того на обе стороны конфедерация, коей ради причины принуждены были жолнеры и их начальники, находящиеся в Украйне при Ханенке, следовать в Польшу и тем оставили его в Украйне бессильным. /412/

Польское снабжение войском Ханенка

Но гетман коронный снабдил Ханенка силами: он прислал к нему региментаря Лужецкого, каштеляна подлядского с войском в Ладыжин; токмо недолго оные там пробыли, потому что гетман Дорошенко уже увидевши, что отовсюду его окружая, притесняют, начал опасаться, чтоб не лишили его гетманства и посылал сего для почасту к Оттоманской Порте, прося себе помощи.

Челобитье от всей Малороссии царю о сумнительных разглашениях о постановленном мире с Польшею. Царское объявление на челобитье Малороссийское

Между сим же временем, по взятии и по отсылке в Москву гетмана Многогрешного, генеральные войсковые старшины, обозный генеральный Петр Забела, судьи генеральные Иван Самойлович и Иван Домонтович, писарь генеральный Карп Мокриевич, и полковники с прочими старшинами, и вся чернь, били челом его царскому величеству, чтоб изволил пожаловать приказать объявить им мирный трактат, в какой силе между послами от его царского величества, князем Юрьем Алексеевичем Долгоруковым, и от польской стороны, Яном Гненским, под Смоленским, в Андрусах, поставленным, понеже поляки произносят якобы по силе того мира Малая Россия отдана будет по прежнему Польше, и поляки из Киева мощи святые развезут по своим городам, а козаки во время войны в добычу взятую в Польше шляхетскую и костелную казну будут возвращать и прочее взыскание делать, и потому поляки, как бы по благоприятству к козакам, предостерегают их, объявляя, что для того на ту комиссию, против давнего обычая, недопущены козаки, дабы о трактовании оного мирного договора были незнающи, советовали сего ради завременно, пока они полякам не отданы будут, чтоб королю добровольно поклониться, какового следствия ради, опасался и гетман Брюховецкий, при других войсковых обидах, России изменить принужден был. На оное челобитье от его царского величества милостивая резолюция воспоследовала, и велено им объявить, что хотя и так было между уполномоченными, князь Юрием Александровичем Долгоруким, да от польской стороны Яном Гненским, договоренность, однако, за нарушение от польского короля многих статей, его царское величество Киева, как ныне, так и впредь, никогда уступить не намерен, и всех малороссийских чинов, со всем их войском, под своею и наследников своих обороною обещевает содержать во веки, а притом его царское величество милостиво соизволил указать выбрать между собою вольными голосами, кого заблагоразсудят, гетманом в /413/ Малую Россию, и при оном выборе указал быть князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому, думному дворянину Ивану Ивановичу Ржевскому и дьяку Афанасию Ташлыкову.

По царскому указу избирается Радою в гетманы Иван Самуйлович

И по тому указу его царского величества, малороссийское козацкое войско в самом начале 1672 году, собравшись в Козацкой Дуброве, состоящей между Путивлем и Конотопом, учинило Раду, на которой, в присутствии помянутых князя Ромодановского, думного дворянина Ржевского и дьяка Ташлыкова, избран вольными голосами гетманом судья генеральный Иван Самуйлович, который там же, со всем войском, на верность его царскому величеству и царевичам, Феодору Алексеевичу и Иоанну Алексеевичу и прочей высочайшей фамилии монаршей, к присяге приведены, и, по учинении сего, поставлено быть козакам при прежних правах и вольностях по государевым грамотам и по Глуховским статьям *.

* В оном лете, 1669 году, возвратились патриархи из Москвы, по постановлении там нового патриарха, паки в отечество свое, но Александрийский, Паисий, на пути скончался, а Антиохийский, Макарий, от Порты в Константинополе на несколько был задержан, доколе платою откупился.

По смерти Иосифа Тукальского с 1670 года был действительно Киевским митрополитом Антон Витицкий, но с 1685, для набегов турецких, жительства в Киеве не имел. /414/

Попередня     Головна     Наступна