Попередня     Головна     Наступна

ГЛАВА 26

Происхождение гетмана Ивана Самуйловича, поповича, и о делах его. О происходящей против Польши турецкой войне и о их мире, и о провержении потом оного. Также кончина короля польского, и что Россия входит с турками в войну за отбирание ими Украйны во владение свое. О препоручении гетмана Ханенка, по отложении от Польши, себя в подданство российское. О кончине московского царя и о восшествии на престол его наследника, равно о возведении в Польше нового короля

Войска российские вступают в Украйну ведомства Дорошенкова и отбирают там города. О отдавшихся России добровольно украинских полках представляется царю, на что тех городов начальникам прислана милостивая грамота

И так, по тому избранию Самуйлович на гетманстве утвердившись, верно и радетельно поступал и прочих своевольцов на обеих сторонах Днепра смирял, и оных на верность и подданство к его царскому величеству преклонял, как то, когда Россия сведала, что Дорошенко, не желая быть подвластным Короне Польской, отдался туркам в вечное подданство со всеми своими людьми, что наводит своими представлениями на Польшу войну, которым султан, в самое междуусобное замешательство сей Республики, начать и тем всею Украйною, а может быть и более чем, обобладать намеряется, к предупреждению сего, за способнейший случай царь принял в сие время, за многие, оказываемые от союзных турецких татар обиды и разорения Российскому государству, которые все без удовольствия, по приносимым от оной Порте жалобам, оставались, отомщевать, и для того, как на неприятеля и неправильное наступление его на союзные земли, его царским величеством велено было собрать и вооружась силам, следовать на Украйну, оным обладать и отобрать. Почему, после праздника Рождества Христова, по указу его царского величества, боярин и воевода белогородский, князь Григорий Григорьевич Ромодановский и окольничий Петр Дмитриевич Скуратов собрали великое число московского войска и, совокупясь с силами козацкими гетмана Ивана Самуйловича, пошли, переправившись через Днепр, до Крылова, а оттоль к Чигирину, где, немного постояв, опустошили непокоряющиеся местечки около Днепра, и шед по оному в верх к Черкасам, приступя, доставали который через Доро/415/шенкова генерального обозного Ивана Гулака, взят января 7 дня, понеже жители черкаские, не будучи в силах им сопротивляться, сдались, где оставили часть войска своего в залоге, сами ж пошли до Канева, и там так же, через каневского полковника Ивана Гурского и генерального есаула Якова Лизогуба, им покорились, о которой добровольной сдаче и покорении сих двух полковых городов и с их полками в российское подданство, князь Ромодановский, окольничий Скуратов и гетман Самуйлович писали к царю Алексею Михайловичу 1672 году, февраля 24 дня, на что от его царского величества всем тех мест начальникам, и всем при оных бывшим козакам и посполитству прислана за государственную печатью, с похвалою милостивая грамота, писанная того ж году, марта 1 дня., а в какой силе, явствует под сим *.

* Божиею милостию, от Великого Государя Царя и Великого Князя, Алексея Михайловича, всея Великия, Малыя, и Белыя России Самодержца, и многих Государств и земель Восточных, и Западных, и Северных Отчича, и Дедича, и Наследника, и Государя, и Обладателя, Нашего Царского Величества подданным Войска Запорожского, той стороны Днепра, Генеральному есаулу Якову Лизогубу, да Каневскому полковнику Ивану Гурскому, да Серденяцкому полковнику Харитону Щуренку, и всей при вас будучей старшине и поспольству милостивое слово.

В нынешнем 172 году, февраля в 24 день, к Нам, Великому Государю, к Нашему Царскому Величеству, писали, Нашего Царского Величества боярин и воевода, и наместник Белогородский, князь Григорий Григорьевич Ромодановский с товарищи, да Войска Запорожского сей стороны Днепра подданный Гетман Иван Самойлович, что вы, Генеральный есаул, и полковники, и иных разных полков сотники, и козаки, и со всеми города Канева жители, Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, город Канев сдали и учинились в вечном подданстве, и Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, по святой Евангельской непорочной заповеди, веру учинили, и о том Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, по письму их, Нашего Царского Величества, боярина и воеводы, и гетмана, и всем известно. И Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, за то вас, Генерального есаула и полковников, и все при вас будуче посполитство, жалуем милостиво, похваляем, и вам бы, Генеральному есаулу и полковникам, со всем будучим посполитством, и впредь Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, по своему обещанию, на чем вы обещалися пред святым Евангелием, служить верно и всякого добра хотеть, и во всем радеть в правду, и ни на какие прелести не прельщаться, и служа Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, и иных полковников и старшин, которые еще не в приобретении под Нашу, Великого Государя, Нашего Царского Величества, высокую руку приводить, и Нашею Государскою милостию их обнадеживать; а служба ваша у Нас, Великого Государя, у Нашего Царского Величества, забвенна никогда не будет. И указали Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, быть вам в Нашем Государском милостивом жалованье, и в призрении, и права ваши и вольности ни в чем нарушены и никогда перемены не будут; в том бы вы на Нашу, Великого Государя, Нашего Царского Величества, милость были надежными. Писан в Государствия нашего Дворе, в Царствующем великом граде Москве, лета от создания мира 7172, марта 1-го дня.

Дорошенко снабжает силами города свои и призывает на помощь татар

Дорошенко, видевши силу российскую наступающую на него, и что отбирает у него города и полки, послал того для на защищение города Корсуна семь полков с полковниками, корсунским Михаилом Рославцем, уманским Ефимом Торговицким, брацлавским Григорием /416/ Белогрудом, подольским Григорием Дорошенком, могилевским Остапом Гоголем, паволоцким Андреем Седым, кальницким Андреем Дорошенком, и с главным над ними командиром Григорием Гамалеем, а сам затворился в городе Чигирине и послал по скорости в Белогородскую Орду, к татарским султанам с прошением, чтоб дали ему хотя несколько татар для устрашения войска московского. Почему, по усильному прошению, султаны отправили к нему несколько татар; но, следуючи оные через Рашков, делали там жителям всякое насилие, по какой причине мещане, возволновавшись, из города татар выгнали, но, напоследок едва их прозьбами укротили, и то с немалыми расходами, что стоило им 6000 талеров. Татары, примирясь с Рашковцами, пошли до Лысянки к полковнику Григорию Дорошенке.

Войска российские простираются по Украйне

Князь же Ромодановский, с Скуратовым, с гетманом Самуйловичем и со всем своим войском, пошли в Канев, отколь послали несколько войска своего до Богуславля, для того, как узнали, что в Корсуне и Лысянке находилось войско Дорошенково с татарами.

Войско Дорошенково при наступлении силы российской поражается. Украинские полки почти все к Российской державе под команду гетмана Самуйловича преклоняются

Полковник Григорий Дорошенко, сведавши о сем, тотчас пошел сам с войском своим козацким и татарами им на супротивление до Богуславля, но то войско московское, напавши на него, прогнало и разбило, так что едва сам Дорошенко мог от них уйти в Лысянку. Жители ж города того не могли стерпеть татарского своевольства, возволновавшись, татар побили и выгнали, а оставшие в небольшом числе с старшинами своими уклонясь, в одном дворе затворились, и в оном до того времени просидели, доколе от войска московского прибежала партия, под командою одного есаула, оных в полон /417/ с старшинами, так равно и полковника Григория Дорошенка нашед скрывавшегося в предместье, побрала, и потом за караулом отослали их в Москву. Другой же брат Дорошенков, Андрей, услыша о нашествии сил оных, бежал из Корсуна со всеми своими сообщниками, почему находящиеся на той стороне гетманства Дорошенкова полки почти все приклонились к стороне царской, под гетманство Самуйловича, кроме Чигирина и Паволочи, через судью генерального Дорошенкова Якова Улеська, да Соловья, полковника корсунского. Самуйлович, потча оных, дал им свои универсалы, распустил полковников и с людьми их по городам своим до востребующейся до них надобности.

Турецкое объявление войны Польше. Султан следует с войсками в Польшу. Хан крымский с ордою следует к султану

Визирь, сведавши о междуусобии Польши и не получивши от нее на свое письмо никакого ответа, повелел тотчас объявить против ее войну, которою он ей угрожал, за истинную и Муфтий благословил оную своею фетфою. Почему обнародованы были указы и выставленны бунчуки пред Сералем. С чем султан Магомет IV, собрав свои силы, немедленно пошел сам на Польшу, прежде нежели поляки к прямому супротивлению могли соединиться, куда повелел и хану крымскому с ордами следовать за собою, который, шедши из Крыма, соединился с Дорошенком, и шли с ним мимо Ладыжина через Батов. Там напали на них Ханенко и региментарь, каштелян подлядский и имели с ними жестокое сражение, но по превосходной силе татарской, принужден Ханенко и Лужецкий с уроном вступить паки в Ладыжин, а хан и Дорошенко с силами своими пошли мимо, не занимая Ладыжина, до Каменца Подольского соединиться с султаном.

С российской стороны делаются набеги на Азов, Крым и прочие места

Против чего приказал царь Алексей Михайлович своему войску и козакам, также и великому числу калмыков, в границах турецких, как то около Азова и в прочих местах набеги делать, которые и разоряли все около лежащие места, для чего капитан-паша принужден был пойти с 39 галерами к Азову и привести опять все в прежнее состояние. /418/

Посылаемая подмога польская в Каменец Подольский не приемлется

Гетман коронный предвидел, что султан осадит в сию войну во первых Каменец Подольский, главный город Подола, для чего послал было в оную восемь полков пехоты для умножения гарнизона, но верховный начальник в оном, будучи партии королевской, а недоброжелатель ему, Собейскому, не впустил оных в город.

Султан с войском осаждает Каменец Подольский

Турецкое войско, состоящее из ста пятидесяти тысяч и предводительствуемое самим Магометом, переправилось при Хотине через Днестр. В последних числах июля приступил султан к Каменцу, в которое время, по повелению его, прибыли и сто тысяч татар с Селим-Гирей ханом своим. И как скоро соединились они с Магометом, то получили от него повеление распространять наезды свои до самой Вислы, а козакам, воспламененным мщением, приказал он опустошать Польшу по другую сторону.

Татары опустошают Польшу

Собейскому невозможно было вступить малым числом своими людьми в сражение, с турками, состоящими из ста пятидесяти тысяч и расположившимися близ Каменца; чего ради препоручил он сию крепость лютой ее судбине. Он должен был стараться паче о том, чтоб задержать оную многочисленную толпу татар, которая могла б пробраться в самую внутренность Польши. Хан опустошал Покутию, а два сына его, султан Нурадин Волынию, и султан Кулга воеводство Русь.

Поляки татар поражают, а король с конфедератами уходит в Люблин

Сих султанов Собейский разбил и гнал повсюду, а король с тысячью конфедерацкого войска своего в одном месте простоял, при Голембе, а после в Люблин ушел./419/

Через подорвание порохового погреба турки Каменец Подольский получают

Султан же между тем тотчас, окружа город, осадил и нашел его в таком состоянии, что оный состоял совсем в безопасности; он был без дальной силы, потому что пред сим, по просьбе мещан, за долгим бытием, на тот случай, как не надеялись нашествию турецкому быть, почти войско выведено из города было, но и в таком случае турки принуждены были в осаде держать город недель до пяти и едва ли могли б взять, если бы несчастие поляков не постигло, понеже вдруг неведомым случаем у них пороховой погреб подорвало и тем разбросало стен градских немало, по какой причине главные начальники, старосты Потоцкий и Ланцкоронский, принуждены были сдать на договор и город, с тем, однако ж, чтоб свободно выйти всему шляхетству и мещанам было можно. Султан сему согласился; он всех их свободно выпустил и город принять велел, что было августа 29 дня.

При сем случае историк польский говорит, что «некоторый майор пришед от того в отчаяние, что предался такой город, который можно было лучше защищать, вознамерился, после толь великого урона, прекратить и свой живот. У самого мосту стояла огромная башня, служащая вместо порохового амбара; он, положа в нее зазженный фитиль, влез сам на самый верх оной, откуда смотрел на шествующих в крепость турков, бегущих для усмирения победителей, а порох, разорвав башню, поглотил пламенем своим как самого его, так и все то, что в некотором расстоянии от оной находилось, при чем погибло немалое число турков и поляков. Полякам, избежавшим смерти, весьма трудно было исходатайствовать себе прощение за такое преступление, которому они непричастны были; Магомет, однако же, не переменил ни в чем сдачных статей».

Въезд султанский в город Каменец Подольский

Но как сам он возжелал в городе быть, то тотчас приказано было его везде очистить, даже и гробы с телами из склепов и могил вырыть и вывозить за город, а иконами святыми, из костел и церквей выбравши, улицы и грязи вымостить, по которым султан следуючи въехал на лошади и в соборную церковь сего города (так как Магомед II в церковь святой Софии, находящуюся в Константинополе), чему подданный его, богомерзкий гетман Дорошенко, не поболев сердцем, смотря на поругание святым образам, причиненное для его привременного окаянного гетманства, но привел на великое иступление, предавшись турку, народ, и с сего времени церкви и костелы в мечети все превращены были, а из соборного костела главную для султана сделали, при сем и колокола также и кресты все с церквей посброшены и разбиты, а иные Дорошенко к себе побрал. /420/

По взятии Каменца турки и всю Подолию одерживают и Львов отобрать вознамерились

«Магомет, овладев Каменцем, говорит историк, и всею Подолиею, послал во все украинские города, состоящие во власти Козаков, гарнизонное войско, а Польша начала тогда (но уже поздно) сожалеть о том, что угнетала сей народ. Неблагополучие ее не кончилось еще сим: турецкий султан, приняв намерение распространить завоевания свои в самую внутренность Польского королевства, повелел в : то время, когда стоял сам с главным войском в Буджаке, четырем тысячам человек идти в Львов, под предводительством паши Каплана, градоначальника Аппелоского».

Львов от турок откупился

«Львов худой город защищался лучше, нежели уповали; но как он уже не в состоянии был далее противиться неприятелю, то откупалея деньгами от грабежа и огня», а татары пленили уже в подгорных местах.

Войска польские из Украйны на помощь к своим идут, а коменданты тех городов сдают крепости Дорошенке

Находящиеся же в Ладыжине каштелян подлядский и гетман запорожский Ханенко, когда услышали только, что турок пришел под Каменец Подольский, тотчас выступя с войсками своими, пошли на вспоможение до Польши, оставя только в Ладыжине коменданта с небольшим гарнизоном, но как после их заподлинно уведомились коменданты, состоящие в крепостях Брацлавле, Барске, Могилеве Днепровском и Ладыжине, что турки уже Каменец взяли, немедленно сего для на договор сдали козакам гетмана Дорошенка свои крепости, и вышед сами с войсками своими и с пушками, пошли в Польшу.

Коронный гетман защищает Польшу

Турок всякий день ввергал Польшу в сугубое неблагополучие. Собейский, повоевав татар, предпринял обратный путь с победоносным своим войском, оставя Карпатские горы, разделяющие Польшу от Молдавии, Семигородской земли и Венгрии. В то время надлежало ему защищать отечество свое от одних турков; чего ради вознамерился он напасть на них тогда, когда можно будет учинить сие с большою выгодою, и послал нарочитую часть своего войска освидетельствовать Буджакский стан. /421/

От Собейского посланная партия нападает на стан султанских жен

Военачальник, которому препоручил он сие дело, продолжал поход свой столь скрытно, что напал внезапно на жилище султанш. Глава евнухов, который должен оберегать их под опасением смертной казни, не успел и умертвить оных для отвращения посрамления, могущего учиниться от неприятелей султанским любовницам, а християнин спас оных, именно, молдавский господарь Константин Кантемир: он прогнал поляков, которая услуга столь важна была для султана, что неминуемо надлежало его наградить; а посланное войско возвратилось к Собейскому, но не без урона и сообщило при том такие известия, каких от оного ожидали. Собейский удобен был обратить оные в свою пользу.

Король мирится с султаном постыдным образом

Король Михаил, через оных воюющих, приведен был в такое состояние, что начал опасаться благополучного успеха оружия своего военачальника не меньше турков. Вместо того, чтоб предать все прошедшее забвению и примириться с оным для общественной пользы, вместо того, чтоб весть против неприятеля, при себе имевшихся сто тысяч дворян, принял он такое намерение, которое подвергло Польшу совершенной погибели. Он послал в Магометов стан, расположенный при Буджаке, просить мира, при чем обызывался принять все подписываемые договоры, выключая один (который мало до султана касался), то есть, чтоб он не низлагал его с престола. Украйну и Подолию, две обширные и процветавшие в то время провинции, получил победитель, от чего претерпела Польша токмо ущерб; но она навлекла себе и великий стыд, обязавшись платить туркам вечно по сту тысяч червонцев ежегодной дани. Оные мирные статьи, сочиненные в Буджаке, король, приклоня колени, у себя подписал и тем данником сделался султану.

Турки завоеванных поляков переводят из Подола за Дунай

Визирь, знающий ценить достоинство людей, хотя и почитал столько Собейского, сколько короля презирал, однако желал в пользу Турецкого государства, чтоб он долго царствовал. Всех поляков живущих в Подоле, поселил он по другую сторону Дуная и горы Гема. Сии несчастные, лишенные родственников и жилищ своих, принуждены были пахать и населять поля своих врагов. Две тысячи шагов пришли из лежащих около Бендер мест и взяли во свое владение все то, чем они обладали. /422/

Войско турецкое оставляется при Хотине в стану. Султан возвращается в Царьград

Сего числа недовольно показалось визирю для утверждения завоевания, того ради оставил восемьдесят тысяч войска в стану при Хотине, под командою сераскира Гусейна Трехбунчужного, с прочими пашами, повелев им стоять там дотоле, доколе поляки не забудут совершенно своей вольности, а сам отправился с победою и с своим государем паки в Константинополь. Что было в осени и в начале 1673 году.

Дорошенко следует в Чигирин

Дорошенко ж пошел к своему Чигирину, и шед, мимоходом, взял Умань, покорившуюся ему. Оставшие ж запорожцы пошли в Польшу к своему гетману Ханенко, а наказного его гетмана Дорошенко взяз, казнил смертию в Чигирине.

Белоцерковский комендант крепости своей туркам не сдал

Белоцерковский же комендант, пришедшим к нему туркам требуемого от него города, по мирному трактату, не сдал и в крепость их не пустил, объявляя, что он, по Буджацким мирным договорам, не должен повиноваться, потому что город Белая Церковь не в Подолии и Украйне, но в Волынии, которая, по сим обстоятельствам, в тех пунктах включенной быть не может, следовательно не только сей крепости сдать, ниже требовать оную, не долженствует, с чем их от себя, а паче пригрозивши, обратно отправил.

Мир, учиненный с турками, Польша опровергает и вооружается на турок

По усильным представлениям и протестованиям Собейского, общим приговором, наконец, в феврале месяце определили заключенный с турками мир объявить за недействительный и для того, не допуская неприятеля до себя далее, идти самим им навстречу. Польша войска собрала до 50 000 при коих были великие гетманы, коронный, Собейский и литовский, Пац. К сему войску прибыл и сам король Михаил, но при смотре оного, вдруг заболел и с тем для излечения отвезен в город Львов. /423/

Польское войско следует к Хотину на турков

Собейский, обще с литовским гетманом и его войском, пошел в сентябре месяце, начала 1674 года, против неприятеля, который стоял при Хотинской крепости. Он перешел Днестр и лесистые горы Буковины, достиг до неприятеля и стал против его стана октября 9 числа, но, за наступающим зимним временем, едва гетмана Паца удержать просьбами мог. Тут во первых подкупом перезвал к себе находящихся при турках Козаков, с начальником их Самуйлом Мотовилдою, но на другой день, при самовольном нападении его на турок, он убит от них *. Под вечер еще умножило неожидаемое приключение для польского войска. По правую сторону турков стояло в стану семь или восемь тысяч волохской и молдавской конницы, которых князья волохский Георгий и молдавский Петрацей передались к Собейскому со всем тем войском своим, по той причине, что с обоими государями поступили турки так как с рабами; сераскер столь много преступил пределы власти своей, что бил молдавского своим бердышем.

* Сей храбрый муж был 19 лет рабом на турецкой галере, от которого рабства избавился он храбростью своею, купно с тремя стами соучастников своего неблагополучия, яко победитель галеры, к которой он прикован был, и, обагренный кровью своих мучителей, приехал он в Венецию, мертвое ж его тело в стану изсекли турки на части.

Собейский своим польским войском нападает на турок и поражает их и Хотин взял на договор

В наступивший день, то есть, 11-го октября Собейский с войском польским напавши на стан турецкий, сделал с ними сражение, которое хотя и во весь день продолжалось, но с таким счастьем, что турок разбил и прогнал, коих на месте 20 000 положил и 10 000 бегущих потонуло в Днестре, а своих потерял только до пяти или шести тысяч; также множество взято им было в полон, но всех велел побить, не щадя и пашей, кроме сераскера, который мог себя богатством спасти. По сей победе взял на договор и Хотин, а гарнизон оный и с начальником отпустил до Каменца. Сию победу могли поляки тем выиграть, что турки были в сей случай без татар.

Собейский следует на супротивление турецкого сикурса, но турки, возвратясь, от него бегут

Спустя три дня после того ласкала надежда Собейского новою победою. Уведомившись он от молдавского князя, что десять тысяч турок, переправясь через Дунай, продолжают поход свой через Мол-/424/давию, дабы умножить стан при Хотине, взял с собою часть своей конницы без всякой тяжести; а как прибыл после четырехдневного поспешного похода к Перерыте, что у берегов Прута, то с прискорбием узнал, что предприятие его тщетно. Турецкий вождь, Каплан-паша, получивши на пути известие о хотинской победе, отступил паки к Дунаю.

В отбытность Собейского литовский гетман с войском своим, оставя при Хотине поляк, пошел в Литву. Кончина короля польского. Намерение Собейского о взятии Каменца

Собейский, возвратясь к войску своему, уповал получить наилучшие прибытки от благополучных успехов в своих предприятиях; но все было противно желаниям его. Пац, который по великой просьбе вступил при Хотине в сражение, не намерен был следовать за Собейским и предпринял, в отсутствие его, с войском своим обратной поход в Литву. Поляки еще не являли негодования, но известие о кончине короля, которое воспоследовало октября 10 дня, переменило мысли их и служило многим предлогом. Они, для избрания короля, советовали возвратиться в Польшу, но Собейский представлял, что избрание совершится весною, а зиму можно употребить с пользою на то, чтоб выгнать турков из Украйны и покуситься отнять паки у них Каменец, при чем показал и письмо, полученное от великого канцлера, который объявив ему кончину короля, советовал продолжать и побеждать неприятеля. Он поколебал тем поляков и вдохнул в них другие мнения.

Намерение Собейского отвлекается указом примаса польского

Точию повеление, полученное им от примаса Черторижского, положило ему пределы; а состояло оное в том, чтоб войско немедленно возвратилось в Польшу. Указ наместника королевского почитается больше, нежели соизволение самого короля; и так должно было исполнить оный. Великий гетман польский, будучи не в состоянии продолжать своих намерений, оставил в Хотине гарнизон, а на месте том, где происходило сражение, сделал могилу грубую и великую на память и сам пошел с войском своим в Польшу. /425/

Собейским оставленное войско, для охранения Молдавии и Валахии, татарами изгоняется

Неправедно поступал бы Собейский, если б предавшуюся ему Молдавию и Волохскую землю поверг мщению турков; он послал восемь тысяч войска под предводительством великого хорунжего Адама Сенявского для защищения как оных земель, так и государей их; но сия защита не учинила им никакого вспоможения, потому, хотя Сенявский и стал зимним постоем с войском своим в Ясах, но коль скоро султан получил известие о разбитии своих сил и о взятии крепости хотинской и что польское войско находится в Молдавии, тотчас послал к хану в Крым и велел немедленно ему послать в Молдавию орду с тем, чтоб выгнать поляк из оной земли, с обещанием за то каждому татарину по два червонных платы. Они по сему в ту ж зиму в Бесарабию * прибежали, под предводительством ханского сына и одного султана, и с ними бывший князь молдавский Думитрашко. Они поспешно пришли к Ясам и выгнали из оного господаря, Петрацея и Сенявского с поляками, так равно и из прочих мест, кои следуя обратно, от холода, а боле с голоду, не мало померли. Петрацей, как будучи изгнан, принужден принять убежище в Польше, где самый неважный староста предпочитал себя безземельному князю. Он сожалел о том, что не снесши одного поношения, подверг себя многим другим, но смерть прекратила оные. Волохский господарь Георгий, будучи долго маним императором, искал себе у папы защиты, который увещевал его, чтоб он принял католическое исповедание, но он остался при своем законе и получил паки владение свое, примирившись с султаном. Для чего ж в вышеписанную войну под Хотином с турками белогородских татар не было, тому была причина нижеследующая.

* Бесарабия или белогородских татар жилище.

Для чего в прошедшем 1673 году татары с турками против поляк не были?

В прошедшую 1673 года весну, через громовой удар в пороховую казну, подорвало погреб и разбросало множество акерманской городовой стены, чем его немало повредило, которого починить в скорости, за отлучкою татар, султану было не кем, ибо оные, при возвращении султаном от Каменца, почти все в прошедшую зиму посланы в Крым, для недопущения к разорению оставших там людей и жилищ, запорожских Козаков с калмыками, которые под командою своего предводителя Серка в оной полуостров ходили для добычи и разорения обиталища тамошнего. Но татары оные, следуя до Крыма, в пути своем от лютости мороза в степи, около реки Бога, весьма /426/ многие зазябли, а более того на переправах через реки по худости еще льда перетонули, для чего за потерею от того людей, а паче за их труды и изнурения и для починки города, в поход в прошедшем году под Хотин с турками не посланы были. Серко ж в то время с запорожцами своими и с калмыками в Крыму и оттоль в Белогоррдской Орде будучи, великое разорение поделал.

Бег побежденных турков от поляк

Из числа ж разбитых под Хотином и бежавших в Каменец, турки от страху и оттоль через Могилев и Рашков до города Тягина уходили, для того, что не было там и Дорошенко, за отбытием его с козаками в Туреччину.

Хищение татарское в Молдавии и прочих местах

От времени выгнания поляк и самого князя Петрацея из Яс и прочих мест, молдавцы великое притеснение и обиды от татар имели, от чего многие, да и бояре, принуждены были, оставя дома свои, бежать, волочиться и нужно проживать по городам около Бога, а татары остались зимовать у них. На место ж Петрацея они постановили господарем Думитрашку, того, который у них в плену был и с ними пришел; они брали и делали по Молдавии что хотели, даже до самых занимаемых мест поляками.

Хотин турками отбирается

Что касается до сего похода, в рассуждении завоеваний, то не получила Польша от него почти ничего полезного, хотя и взят Хотин, однако не надолго; турки паки отняли его зимой.

От стороны польской гетман запорожский, Ханенко, отдается под российское державство, почему призывается и гетман Дорошенко, чтоб и он к российской стороне передался

В то же самое время, уже по смерти короля польского Михаила Вишневецкого, гетман Ханенко не мог более твердой надежды на поляков иметь, предался сего для и перешел также к стороне российской и находился с Войском своим Запорожским и с теми козаками, кои к нему из разных мест пристали, при князе Ромодановском, для чего и гетмана Дорошенка так же призывали, чтоб и он к российской /427/ стороне неотменно преклонялся; но как он того чина лишиться не хотел, а усильное привлекание к тому было, просил сего ради бояр, чтоб для препоручения под оную державу себя и своего войска (будто для торжественного сложения гетманского чина) собрана была в Переясловле Рада, на которую и он для того прибудет, в самой же вещи тем продолжал только время и высматривал, в силах ли будут турки удержать его гетманство своим вспоможением; в противном же случае хотел решиться подвергнуть себя Российскому державству.

Начальники российских войск собирают Раду, в которой Ханенко слагает с себя гетманство, к коей для того ж призывают и Дорошенка, но он прибытие свое отлагает до весны. С сего времени стал быть гетманом обеих сторон реки Днепра Самуйлович

Князь Ромодановский с Скуратовым и гетман Самуйлович согласились на его предложение, препоруча князю Андрею Цею войска великороссийского, а Самуйлович Ивану Лисенку малороссийского по части дали в команду, и пошли сами к городу Переясловлю, где собрали Раду, на которой тотчас Ханенко безпрекословно сложил торжественно с себя гетманство, препоручив гетману Самуйловичу булаву, бунчуг и знамя, а себя и войско свое в вечное подданство его царскому величеству российскому, а за Дорошенком, хотя его звать за тем же еще посылали, но через присланного, Ивана Мазепу, просил он, чтоб за зимним временем оное отложить до лета. Токмо, за собранием уже той Рады, хотя Дорошенка при том не было, к тому ж приехали помянутые, генеральный судья Улесько и полковник Соловей с товарищи, и по совету с малороссийскою старшиною при князе Ромодановском и при целом оном собрании, подтвердили Самуйловича на обе стороны Днепра, даже до Днестра реки, единым гетманом, и с тем та Рада, за жестоким тогда холодом, вся распущена, а Ханенке жить в Киеве определено.

Посылка Дорошенкова к туркам

Дорошенко ж между тем через полковника Гоголя, который не хотел полковничества своего лишиться и держался его стороны, отправлял посольство к туркам и искал всячески получить от них вспоможение. /428/

Татары с козаками Дорошенковыми нападают на города украинские, но поражаются россиянами

По наступлении ж весны, по празднике Светлой Недели, как то в апреле месяце, вдруг орда татарская с тремя своими султанами в полях украинских оказалась, и с ними сам гетман Дорошенко с войском своим, сердюками, компанейцами и черкасами начали всякие обиды и озорничества делать и ближние к себе города, Лысянку, Уховцы и другие места силою отбирать, и залоги, поставленные от гетмана Самуйловича, равно людей городовых и сельских с женами и детьми татарам брать дозволено было. Только коль скоро об оном слух пронесся, гетман Самуйлович тотчас послал, как то в мае месяце с 20 000 войска козацкого, под командою Думитрашки, полковника переясловского и двумя полками великороссийскими, имевшими 15 пушек с собою, под город Смелую, где когда вновь прибывши, султан орды крымской с 20 000, и с Андреем, полковником Дорошенком, с множеством войска козацкого, под Орловцем, нечаянно на полки, Гадяцкий, Уманский и Торговицкий, напали, то Думитрашко, послыша стрельбу, сам туда пошел и с войском татар и Дорошенка над Ташлыком так поразил, что трупами на 20 верст поле устлалось и многих в полон взял.

Войска российские осаждают Дорошенка в Чигирине

В след за Думитрашкою пошел и князь Ромодановский с Скуратовым и с гетманом Самуйловичем, с многими войсками великороссийскими и малороссийскими, переправившись через Днепр под городом Черкасами, и от стороны оного приступя к Чигирину, осадили оный и в нем атаковали гетмана Дорошенка, коего доставали несколько недель, не ведая того, что другая сторона города, позади реки Тясмины, оставалась свободна, коею Дорошенко посланцев своих до турок и татар посылать и получать известия и сикурсы свободно мог.

Король польский отбирает украинские города под свое владение

А как и польское войско, под предводительством самого новоизбранного короля Иоанна Собейского ¹¹⁵, на Украйну ж, против Дорошенка вооружалось, и в немедленности быть ожидали, то султан, коль скоро о сем уведомлен, найстрожайше повелел хану крымскому чтоб он все силы свои употребил и защитил Украйну. Хан пришел со ста тысячами татар в Украйну и нашел там все города весьма наполнены военными людьми, которые при том были от российской стороны обнадежены тем, что подможное войско к ним /429/ немедленно будет, и чтоб они смело и храбро до прибытия их оборонялись и не сдавались. Точию король пришед с 36 000 поляков в сентябре месяце, взял города: Бар, Немиров, Брацлавль и Калник, а Поволочь имевшую оберегательное войско, из одних Козаков состоящее, осадил и при вылазке поляками взято несколько Козаков, которых король, с обещанием им всем всякой пощады, отпустя в город, всех в свою службу склонил и наградил жалованьем.

По призыву Дорошенкову и хан в Украйну пришедши и повелевая своим войском, довольствовался только тем, что следовал за поляками и урывками лишь на них нападал.

Король же, приступя к городу Умани, в виду татар осадил и взял оный, потом разделил свое войско, не взирая, что уже и снег выпал, и послал гетмана своего, Яблоновского, который завоевал все, что ни попадалось ему, так равно и Корецкий прошел до самого Каскова местечка, при рубежах татарских лежащего, оным овладел, а литовский гетман Пац преследовал татар и побеждал разные их толпы, но, наконец, за зимним уже холодом, Пац возвратился в Литву. Итак, если б литовцы не отошли, то король покорил бы всю Украйну совершенно.

Король остается зимовать в Украйне

Король, будучи уже не в состоянии с оставшимся при нем войском идти против неприятеля, расположил оное по взятым городам и сам в Украйне зимовать остался при реке Боге, в нарочито укрепленном городе Брацлавле, который в 1673 году был турками взят и разорен.

Татарское нападение поляками отражается

Хан, видя что польское войско уменьшилось и разделилось, послал сына своего Кулгу-султана, с несколькими тысячами татар с тем, чтоб он напал на поляков со стороны Умани и Рашкова, а сам он вознамерился сделать свое нападение на Брацлавль и Калник. Он осадил сие последнее место, употребив к приступу Козаков за тем, что татары воюют только на конях, но король не допустил до оного; он вышел сам с войском против их и тем пресек осаду; равно и Кулга-султан, нигде своего намерения от жестоких сопротивлений польских исполнить не мог.

Хан всячески напрягался окончить и победить неприятеля своего скорее; сего для соединил все силы свои и приступя к Брацлавлю осадил, ведая, что король с небольшим числом войска находится в оном; но король, изождав удобное время, нечаянно сделал вылазку, напал на татар конницею и так жестоко, что до двух тысячей их на /430/ месте положил и 300 в плен взял. Хан, видя везде свою неудачу, и что не может он препорученную ему страну соблюсть, предпринял поход в свою землю и оставил поляков в покое; но за сим последовала великая тревога.

Посылаемое войско турецкое на Польшу

Магомет IV, султан, вознамерился найсильнее мстить полякам за нарушение Буджакского мира и за поражение войск при Хотине. Он, препоруча войско свое новому визирю Кара Мустафе, отправил его с оным на Польшу.

Король, выходя из Украйны, становится по рубежу Красноруссии для охранения Польши от нападения турецкого

Король Иоанн, уведомившись о сем, что турки числом во сто крат его более идут и что войско его от начатой им войны начинает роптать, отбыл сего ради немедленно в исходе апреля месяца в Польшу, оставя только сберегательное войско по городам в Украйне, а сам со всеми пошел к Львову. Он собрал в добавок войска, призвав и литовское рушенье с гетманом Пацом, и при оном городе укрепился, а Яблонского отделил с шестью тысячами к Цлочкову, чтобы он под самыми крепостными пушками окопами окопался.

За злоумышление козацкое на польские сберегательные в украинских городах войска истребляются ими те города

По отбытии короля, брацлавцы, согласясь с Дорошенком, хотели побить оставленных для сбережения города поляк, но исполнить им того не удалось, а принуждены вместо того бежать сами. Начальник польский, видя такой от жителей умысел, зажегши город, перешел сам в Немиров; он послал оттоль за ними погоню и пристигши брацлавцев в Ладыжине многих побили, и все, что было там, в добычь взяли, которой участи и Бершада, за такой же умысел, не миновала. /431/

Турки в Украйне усильно города отбирают и с людьми оными варварски поступают

Король, будучи в ожидании на себя турок, услышал, что визирь вместо того вошел в начале июля в Украйну и брал порубежные города, во первых Косницу и Цену, в коих всех людей вырубил; потом приступил к Куничию, в котором множество собравшихся из прочих мест всякого звания народа и с имуществом были. Жестокий приступ сделал он, и хотя весьма немало при том людей своих потерял, но, по безмерной силе своей, город одержал, а осажденных в нем всех порубил; отколь пошел к Ладыжину, который усилен был из Заднепра от гетмана Самуйловича пятью тысячами войском козацким, под командою полковника Мурашки, и оный осадил. Князь Ромодановский, слышавши сие, немедленно послал с войском в помочь Мурашке полковника переясловского Думитрашку, который в пути услышал, что турки с великою силою уже побрали многие города, Бар, Подгайное, Межибожье и Ладыжин, возвратился сего ради назад к Каневу, но Мурашко в Ладыжине против визиря делал ужасно вылазки, ибо одиннадцатью битвами своими жестоко его поражал и премножество турок побил; токмо, наконец, через уговор и присягу Дорошенка и Гоголя, обыватели ладыжинские обманно от Мурашки отведены были от него и отступили. Видя сие визирь, что они без Мурашки покорились, несмотря на присягу Дорошенкову и примирение, велел всех вырубить и город с женами и с детьми выжечь; Мурашко же в замке чрез две недели от турок оборонялся, но напоследок, от трудов и безводья, изнемог; однако не дал себя с командою живого в руки туркам; но козаки его одни после других в храбром супротивлёнии жизнь свою скончали.

Визирь, сделавши оное, послал войско свое так же для взятия Умани, сам же остался в Ладыжине. Уманцы, увидевши великую силу турецкую, к ним следующую, а притом, по обнадежению через посланных от Дорошенка им всякой милости получить, если они без супротивления город сдадут, немедленно выслали полковника с старшинами и с лучшими козаками к турецкому начальнику с тем, чтоб принял их и весь город в свое покровительство. Но турки, вместо награждения, их побрали в плен; сидящие ж в городе уманцы, видя неправду турецкую, хотя остались уже без начальников, жестоко огорчились: они, затворившись в городе, отбивали храбро и многими вылазками своими премножество турок побили; напротив чего турки, огорчась, принуждены были, по неприступности к городу, начать делать от Грекова леса шанцы, и с тем подошед под самый замок, высыпали равной высоты с городским валом батареи против раскатов крепостных и поставили пушки против пушек, но и с тем город едва через две недели взять могли, и то так, что во время штурмования немалую часть стены левой стороны с приезда замка до самого подошвы подкопом подорвали, которое место хотя жители /432/ всячески трудясь старались землею и навозом засыпать и лесом заставлять, но против орудиев и великих сил турецких превозмочь не могли. Однако ж и тут так туркам супротивлялись, что не только с дворов через заборы, но и выходя на улицах ручным боем бились; точию по превосходной силе своей, неприятель побил тут всех супротивляющихся, а укрывающихся от лютости чрез натасканную и зажженную солому в погребах задушил, кои же собрались было при Раковской башне, тех, так же не щадя никакого и ссущего младенца, всех порубили, и ездя по телам, уже самых полумертвых убивали. Тамо было с ужасом Дорошенку и войску его смотреть на кровь христианскую, по стогнам города текущую; турки отбитым там христианам головы отрезывая, за всякую от паши по червонцу брали и из тех же побитых людей кожи снимая и делая чучелы, в Ладыжин к визирю отвозили. Напоследок и весь город со всем его строением, с людьми и с телами, сожгли и тем до основания оной украинский знатный и нужный пограничный город, со всеми его людьми, коих до 20 000 было, истреблен и разорен; оставшие ж пушки медные с собою взяли, а чугунные изорвав, разметали, и с тем назад отступили.

Которые ж города добровольно туркам покорилися, то с тех визирь брал в дань сынами и дочерьми и всех побусурманил.

Войска российские от Чигирина отступя, поспешно за Днепр возвратились

По сем визирь послал хана с ордою к Чигирину для защищения и обороны от осады города, что услышавши князь Ромодановский тотчас отступил с гетманом и со всем войском от Чигирина и, сжегши лагерь свой, пошел к городу Черкасам, за коими, в след погонею, пришли хан с ордою и Дорошенко с своими козаками, но никакого вреда им причинить не могли, как только принудили войско, которое пред сим по нескольку дней или и неделей переправлялось, перейти в одни сутки через Днепр, при чем и жители черкаские все с ними ж перебралися, поелику город Черкасы князь сжечь велел. Прочие ж города Дорошенке сдалися, которые он и жителей в награду ограбить татарам для заплаты отдал, что услышавши лысянские жители, будучи уже свободны от турок, выбравшись со всем из домов своих, зажгли весь город и пошли все также за Днепр, под покров и защиту российскую.

Безчеловечное варварство визирское над волохами

Визирь же турецкий, исполнив свое варварство, пошел в Подолию, оставя орды и турок несколько при Дорошенке по нужным городам. Там давно живущих волохов, кои попались ему в руки, без /433/ всякого от них супротивления, на колья посажал. Такую ж казнь, по взятии города, и в Микулине делал; потом взял на договор крепость Подарецу, оную срыл, а церкви и кладбища посрамил и имение разграбил. За сим, через измену, получил Збараж, но предателей всех казнил.

Посылка татар от визиря для опустошения Польши

Визирь, исполнив свое желание и расположив свой стан при Збараже, отправил 50 000 человек конницы турок и татар под предводительством Нурадина, султана татарского, с тем, чтоб учинили нападение на короля, лишили бы его постоев и все опустошили б на пути своем.

Грабительство Дорошенково у своих и разбои козацкие

Дорошенко ж, чего турки в Украйне его не добрали, то он все, что было еще бедными жителями от них ухоронено, через разосланных своих к себе пограбил и оным войску своему жалованье производил, прочие ж около Паволоча разбой и грабежи по дорогам делали. Такое безпутство видя, оставшие украинские жители, поднявшись из селениев своих, почти все в Заднепровскую часть пошли и также под Российскую державу отдались, через то Дорошенко весьма много изрядных воинов лишился.

Посланные татары от поляк поражаются

Нурадин-султан, следуя к Львову, все, что было ему на пути мечем и огнем пленил и наткнулся на стан Яблонского, где делал покушения на его окопы. Но сей скоро доказал ему, что нападать на него трудно. Нурадин сберег свое войско; он тотчас пошел на короля и пристиг его пред полуднем, что было уже в августе месяце, токмо король встретил его пушками и тем удержал в отдалении. Потом, по сделавшемся между ими жестоком сражении, король опрокинул конницу неприятельскую и положил их на месте с утопшими там в болоте тысяч до пятнадцати. О чем татарин сей, как стал быть в опасности, дал тотчас знать визирю. /434/

Турки осаждают польскую крепость

Визирь, хотя и слышал о поражении войск своих, но не пошел на короля, а последовал на крепость Трембовлу, состоящую при входе из Подолии в Польшу или лучше сказать в Красноруссию, при речке Янове. Он приступил к оной, делал жестокие приступы на крепость, поспешая тем, чтоб до прибытия короля, который уже следовал на него, одержать оную без помешательства.

Турки с поражением отгоняются от крепости и от границ польских

Войско польское пришло между тем на помощь крепости. Визирь как уведомился, что при войске сам король предводительствует, принужден оставить осаду свою и начал обратно перебираться через реку Яново. Король, видя его отступление, сделал тотчас ударение на турок, и так удачливо, что тысяч до семи поразил их на месте. Мустафа, видя свою неудачу, не отважился более с королем сразиться но, для безопаснейшей защиты, дошед до Каменца, стал под городскими пушками станом, где, простояв несколько времени, пошел обратно к Дунаю и сделал только великое грабительство и разорение городам и крепостям, а особливо пленение великого числа жителей.

Козаки удаляются от разорения, а король польский истребляет города и селения турецкие

Что видя Дорошенково наемное пехотное войско, такое чинимое разорение Украйне со всех сторон, отдалось польскому королю Яну Собейскому; а дабы и сам Дорошенко с королем не примирился, то крымской орды множественное число к оному Дорошенку пришло. Понеже король из городов украинских, Бара, Рашкова и из Могилева все турецкое войско прогнал, и ведомства турецкого местечка, села и деревни и суда огнем истребил, которые снабжали города и прочие места съестными припасами, и лишил тем Каменец Подольский того вспоможения, какое он мог иметь от людей и скота, и еще желал было тогда под свою область прибавить от малороссийских городов, но сие совершивши, поспешил в Краков для коронования своего и расположа только войско свое на зимние постои, в Польшу отбыл. /435/

Корсунский полковник Кандыба отдался с полком своим в российское державство. Дорошенковы происки и пронырства

Между сим временем, боярин князь Ромодановский с войском его царского величества приступя паки к Днепру, обще с гетманом Самуйловичем, послали часть войска в город Корсунь, который им и сдался, и Козаков и жителей с их полковником Кандыбою и старшинами перевели в свою Заднепровскую сторону, что слыша поляки пришли так же в Корсунь и оный сожгли; о том отправлена была партия к Чигирину, но ничего тут успеть не могла. После чего, по наставлению от российской стороны, пришел из Запорожья кошевой атаман Иван Серко к Дорошенку и приглашал его, чтоб он отдался в подданство его царского величества, как ему и самому уже видно было, что он от всех сторон притесняем был и что вспоможение турецкое более для своих прибытков, а не для его состояло и дабы он в польские руки впасть не мог, с согласия своих старшин послал посланника своего в Москву, к его царскому величеству и просил тем о принятии его и с подчиненными ему в подданство его величества, а после и санжаки турецкие с тестем своим туда же отправил. Но и на сем Дорошенко не основался; он колебался мыслями своими, и по сему наружно представлял себя быть слугою государя, внутренно же искал способы, как бы быть ему и с Украйною вольным через помощь турецкую и татарскую. Он не оставил послать еще просить по прежнему себе помощи, поелику жалел лишиться своего гетманства; а когда стали отходить и бегать, видя его слабость и непостоянство в предприятиях своих, в заднепровскую сторону компанейцы и пехотные козаки, тогда вступил уже он в дружбу с запорожцами и посылал им вино, табак и деньги, надеясь от них получить себе желаемое, а на прочих уже более надежды иметь не мог. Поляки шли все против его, от татар не было приязни, а турки боялись за отсылку санжаков. Одна только на запорожцев надежда его оставалась; от них чаял он получить себе на обе стороны реки Днепра подтверждение своего гетманства, для чего искал их неотменной дружбы, забыв то, что он никогда с запорожцами в мире жить не хотел, а умышлял прежде всегда, как бы Запорожье туркам на разорение отдать; напротив же того и они сами его ненавидели за то, что отдал себя и Украйну свою в подданство туркам. И так Дорошенко оставался только с своим местом и малым числом оставших при нем городов, яко: первый Чигирин, потом Крылов, Черкасы, Медведовка, Жаботин и Мошны, и по малости такого числа подчиненных для него, яко для гетмана, городов, не хотел еще приклониться к российской державе, поелику жалел чина своего потерять, посылал сего для еще, для утверждения своего на гетманстве, за ордою, но татары ему в том отказали; так равно просил и от султана, точию и тот, слышавши об отсылке в Москву санжаков, ему не дал, но еще, сердясь, угрожал за /436/ то ему. И так, наконец, оставался Дорошенко с одною своею, оставшейся при нем, безпутною пехотою, состоящей только из полутора тысяч, которую снабжал по нужде денежным жалованьем и провиантом, собираемым с тех городов, кои еще ему присудны были; за тем уже сыскивал дружбу лестным своим приятством у своих соседей, как то в Побожанах, в Запорожцах, в Полтавцах и в иных украинских городах, и то у таковых же людей, каков сам совестью был, уговаривая их к низложению восстать на заднепровского гетмана Самуйловича. И хотя то некоторое действие было возымело, дабы для выбора другого созвать Раду, токмо запорожцы на то не согласит лись, и тем возмутителям воспрепятствовали, но потом от оного утаившаяся искра, в злых сердцах было воспламенилась, как о сем ниже объявится.

О понуждении царским повелением к низложению Дорошенка с гетманства

Царь ожидал совершения того подданства Дорошенкова, но за протяжением от него под разными предлогами времени, а потом известно стало, что он действительно передумав, делает к отбытию сему разные происки и пронырства в малороссийском народе, предприемлемо было сего ради понудить его к тому силою, для чего и велено отправить в Украйну войско из московских и смоленских сил и тем низложить его с гетманства.

Скончание царя Алексея Михайловича и о восшествии на престол его сына, Феодора Алексеевича

Но за продолжением времени по невозможности скорого собрания войска, и за пристижением уже глубокой осени, предоставлено тем походом до будущей весны, а затем за пременившейся российской главы, ожидаемо было другого повеления, ибо в первый день января 1676 года великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович по власти Всевышнего лишась сего света, в 4 часа скончался и по нем вступил на престол старший сын его, царевич Феодор Алексеевич, о чем как всему Московскому государству, так и всей Малой России о кончине его царского величества и о вступлении на отеческий всероссийский престол старшего сына, его царского величества, государя царевича и великого князя всероссийского Феодора Алексеевича, царскими грамотами обнародовано, с тем, дабы о том всем ведомо было, и по долгу все подданные в верности и в подданничестве своем, его величеству, государю царю и великому князю Феодору Алексеевичу всероссийскому присягу учинили, о чем особо и к стародубовскому полковнику Петру Рославцу таковая ж /437/ грамота с объявлением об оном же, и по исполнении им к полку его присяги его величеству, прислана в нижеследующем содержании.

Присланная грамота к стародубовскому полковнику о кончине царя Алексея Михайловича и о возшествии на престол царя Феодора Алексеевича

Божиею милостью, от Великого Государя Царя и Великого Князя, Феодора Алексеевича, всея Великия, и Малыя, и Белыя России самодержца, и многих Государств и земель, Восточных, и Западных, и Северных, Отчича, и Дедича, и Наследника, и Государя, и Обладателя, Нашего Царского Величества подданному, Войска Запорожского Стародубовскому полковнику, Петру Рославцу, и всей Стародубовского полку старшине и посполитству, Наше Царского Величества милостивое слово.

В нынешнем в 184 году, января 1, по воле Всемогущего Бога, отец Наш, Великий Государь Царь и Великий Князь, Алексей Михайлович, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержец, оставя земное Царствие, отъиде в вечное блаженство небесного Царствия, а Нас, Великого Государя, Наше Царское Величество, благоволил и вручил Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, Великих Российских Царств и Государств престол свой, и державу, и скипетр. И ныне изволением того ж Всемогущего Бога, и по благословению отца Нашего, блаженныя памяти Великого Государя, Его Царского Величества, учинились Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, на престоле Российского Царствия Великим Государем Царем и Великим Князем, и всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержцем, и Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, и матери Нашей, Великой Государыне Царице и Великой Княгине, Наталии Кириловне, и Нашим Царского Величества братьям, Благоверному Царевичу и Великому Князю Иоанну Алексеевичу, всея Великия, и Малыя и Белыя России, и Благоверному Царевичу и Великому Князю, Петру Алексеевичу, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержцу, и Благоверным Царевнам, а Нашим Царского Величества теткам и сестрам, Наши Царского Величества подданные, Касимовский и Сибирский Царевичи, и бояре, и окольничие, и думные люди, и стольники, и стряпчие, и дворяне, и жильцы, и всяких чинов люди, во святой Соборной и Апостольской Церкви, веру и обещание пред святым христовым Евангелием учинили на том, что им Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, и матери Нашей, Великой Государыне Царице и Великой Княгине Наталии Кириловне, и братьям Нашим, Благоверному Царевичу и Великому Князю, Иоанну Алексеевичу, всея Великия, и Малыя, и Белыя России, и Благоверному Царевичу и Великому Князю Петру Алексеевичу, всея Великия, и Малыя, и Белью России, и Благоверным Царевнам, а Нашим Царского Величества теткам и сестрам служить и прямити, и всякого добра хотеть; тако ж как они, по обе-/438/щанию своему и отцу нашему, блаженных памяти Великому Государю Царю и Великому Князю, Алексею Михайловичу, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержцу, служили и всякого добра хотели. И тебе, Нашего Царского Величества стародубовскому полковнику, Петру Рославцу, и полку твоего во все города, и местечки к старшине, и к сотникам, и к атаманам, и ко всяким градским и сельским урядникам, от тебя писать, чтоб они съехали к тебе в Стародуб. А как они к тебе в Стародуб все съедутся, к тебе Нашего Царского Величества полковнику, и полку твоего всей старшине, и сотникам, и атаманам, и всяким градским и уездным урядникам, учинить Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, на верное и на вечное подданство, перед святым Евангелием обещание, при Нашем Царского Величества стольнике, Алексее Ивановиче Ржевском, на том, что быть тебе, Нашего Царского Величества, стародубовскому полковнику, Петру Рославцу, и полку твоего всей старшине, и сотникам, и атаманам, и всяким градским и уездным урядникам, со всем поспольством, под Нашею Царского Величества Самодержавною высокою рукою в вечном подданстве, и Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, а матери Нашей, Благоверной Государыне Царице и Великой Княгине, Наталии Кириловне, и братьям Нашим, Благоверному Царевичу и Великому Князю, Иоанну Алексеевичу, всея Великия, и Малыя, и Белыя России, и Благоверному Царевичу и Великому Князю Петру Алексеевичу, всея Великия, и Малыя, и Белыя России, и Благоверным Царевнам, а Нашим Царским теткам и сестрам служить верно столько ж, как ты, полковник, полку своего, с Войском Запорожским, по своему обещанию, служили верно отцу Нашему, блаженныя памяти Великому Государю Царю и Великому Князю, Алексею Михайловичу, всея Великия, и Малыя и Белыя России Самодержцу, а Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, тебя, полковника, со всею полку твоего старшиною и с поспольством, учнем держать в Нашем Царского Величества милостивом призрении и от всех наступающих неприятелей в обороне, тако ж, как вы были в милостивом жалованьи, и в призрении, и в обороне блаженныя памяти при отце Нашем, Великом Государе Царе, и Великом Князе, Алексее Михайловиче, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержце, и права ваши и вольности по прежнему ни в чем не нарушены будут, в том бы тебе полковнику и полку твоего всему поспольству, на Нашу Царского Величества премногую милость быть надежну. А как Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, ты, полковник и полку твоего старшина, и все поспольство, в подданстве под Нашу Царского Величества самодержавную великую руку пред святым Евангелием обещание учините, и вам бы о том к Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, писать и обещательное письмо подписать руками своими, прислав с выше помянутым, Нашего Царского Величества стольником, Алексеем Ивановичем Ржевским. /439/ Писано Царствия Нашего в дворе Царствующем Великом Граде, Москве, лета от сотворения мира 7184, месяца февраля 1 дня.

По вступлении его царского величества на всероссийский престол, не только управлять всеми государственными делами, но и все неоконченные родителем его военные и прочие дела, докончать и довершать непременно должен был он, как то и по сему повествованию значится.

Турки, вооружась на Польшу, приступают к польским границам, где их король с войском своим встречает, там и мир между собою заключают

В сие самое время султан турецкий, Магомет IV, по гордости своей вознамерился еще отменно отомстить полякам за поражение войска своего. Он послал 180 000 человек турок, 80 000 татар, под предводительством сераскер-паши Ибраим-Шайтана, чтоб неотменно завоевать всю Польшу и привести их всех в подданство турецкое. Король, слыша о вооружении и следовании оном, не ожидая такого неприятеля в своей земле, тотчас, выступя с 38 000 своего войска из Львова, последовал, переправившись через Днестр, в Покутию, где занял при местечке Царавке место и, остановившись, укрепил стан свой. Турки, узнав о сем, следуючи уже в исходе августа месяца от Хотина через Буковину, приступили к сему месту, и так же устроившись, делали стычки. Но по долгом времени, как то через 38 дней, и почти вседневным сражением, а паче по наступившей осенней стуже, притом, что Россия угрожала туркам своим оружием, принуждено было с обеих сторон помышлять о мире, для чего, по предложении друг другу, мирные статьи, 27 октября 1677 года, заключа, примирились, с тем, что по причине возженного к войне огня, от Украйны Порта уступает две трети полякам, а третью долю козакам, кои имеют остаться под Турецкою державою, также часть Подолии полякам, удержав за собою Ярославец и Каменец, за тем, чтоб поселившимся в Литве татарам не возбранять, если они пожелают паки возвратиться под защиту Порты Оттоманской, и возвратить на обе стороны пленных, и далее послать к обоим дворам с обязательством сего мира послов и о прочем, с чем и возвратился каждый в свое государство.

Король производит над своими козаками гетмана Евстафия Гоголя

За неимением же с польской стороны над козаками гетмана, а за храбрые в сей войне поступки, король пожаловал козацким гетманом бывшего в Подолии полковника Евстафия Гоголя и для /440/ пребывания его дал ему на резидование все Полесье, занимая к тому несколько городов и сел литовских, где жительство свое возымел в городе Димере, а войско козацкое расположил вокруг оного, содержание ж козакам определено королевское жалованье и одежда, а провиант с земли той.

Дорошенково послание к царю о принятии его в подданство. Царский ответ на прошение Дорошенково. Турецкое и российское движение к войне

Как по замирении у турок и поляк Дорошенко с козаками своими оставаться должен был в подданстве турецком, то приходил через то только в худшее состояние. Дорошенко, который сие уже предвидел, посоветовав с своею старшиною, отправил поверенного к новому царю, Феодору Алексеевичу, о принятии их в российское подданство; на сие ответствовал им царь, января 15 дня, 1677 года, что хотя он и сомневался Козаков, для великого их непостоянства, в свое защищение принять, однако ж, в рассуждении равного с ними закона, позволяет им войти в российские границы. Гетман объявил о том в своем Универсале всем козакам своим и увещевал их, чтоб к походу были в готовности. Оный поход предприемлем был так тихо, что Порта о том весьма поздно узнала, и то через Константинопольского патриарха Парфения, которому сие от греческого попа, жившего в Украйне, донесено было. Турки уже тогда начали делать движение, так равно и царь с своей стороны к войне вооружался, как ниже явствует.

Войско российское, приступя, осаждает Чигирин, а Дорошенко отдает себя, войско свое и город в державство российское

Но чтоб Дорошенко, также иногда пременя свои мысли, не сделал проволочки в обещании своем, царь Феодор Алексеевич, по прежнему наряду войск, указал того ж года князю Ромодановскому следовать до Чигирина и тем понудить Дорошенка к обещанному его под российское державство подданству, если добровольно к тому не приступит. Ромодановский же собрал к тому еще полки белогородские и пошед соединился с прежденаряженным и с козаками, состоящими под началом гетмана Самуйловича, которого войска состояло всего 60 000 человек, с коими последовали к Днепру и стали против Вороновки, а вперед себя послали 20 000 войска под Чигирин, которые оной осадили вокруг так, что никому в город войти и выйти из оного не можно было, что видя Дорошенко послал к приступающим от себя с договором тем, чтоб принять его и со всем /441/ войском в подданство его царского величества. Князь Ромодановский и гетман Самуйлович, получа сие, подписали ему договоры и, обязавши в том его подпискою, при данном, в безопасности его, верном своем слове, призвали к себе, где он вынес свои гетманские знаки, бунчуг, булаву, знамена, также пушки и прочее, и тем пришел под державство российское, учиня в верности подданства своего, его царскому величеству, присягу, почему вся пехота и войско его как из замка, так и из города вышла, а на место оных войско ж его царского величества и козаки с полковником Черниговского полку, Василием Бурковским, в город вступили, и все, что было в оном, яко то пушки, порох, снаряды и прочее, чего было весьма не мало, под свое ведомство приняли. Дорошенке ж велено, чтоб он со всем своим домом переселился за Днепр, почему и принужден он был то исполнить, и с дозволения жительство иметь в городе Соснице, чем гетманство Дорошенково в Украйне кончилось, и с оного времени в Чигирине стало быть войско его царского величества по указу.

В оном году зима была жестокая, ветреная и снежная, и в оную ж зиму от стороны московской было только по наряду из Украины 3000 подвод до Севска, а оттоль доставление всякого военного орудия, снаряду, пороху, провианта и прочего до Киева, по известиям, что турки вооружаются на сии места сделать свои нападения, от которого холоду премножество народу в пути бывших, также и скота всякого, померзло.

О турецком старании к одержанию Чигирина и Украйны той, с изгнанием из оной козаков. На то российское разглашение о защищении ею Козаков и Украйны

До оного у турок с поляками замирения казалось быть с Россиею тишине, даже во оном 1677 году, когда султан, старался о возвращении от России города Чигирина, который яко бы без всякого спору турецкой области принадлежал. Также чтоб и Козаков из государства выгнать, представляя при том, что, по учинении такого малого дела, можно многие опасности отвратить на то со стороны российской, между прочим знать дано, что Россия намерена не только Козаков защищать, но еще и о возвращении всей Украйны до реки Днестра, так же и о получений Азова, которым турки, несмотря на все справедливые от России требования, неправедно владеют, старание неотменное приложить. /442/

О намерении и следствиях стародубовского полковника Рославца и прочих

В сие самое время, по открывающемуся важному делу на стародубовского полковника Петра Рославца, который уже несколько лет был в оном полку полковником, не захотел, наконец, быть под командою гетмана Самуйловича, отъехал сего для самовольно в Москву, с тем более, чтоб отдать Стародуб в великороссийское управление, и состоять бы ему полковнику наряду с прочими московскими украинскими городами, и с поборами равным с оными; а с ним был в оном замысле сообщником протопоп нежинский Семион Адамович, бывший в милости государевой. Они делались там доносителями на гетмана по важному делу, но по представлению гетмана Самуйловича на помянутого полковника, Рославца, в умысле, чтоб лишить его гетманской жизни, обще с нежинским протопопом, Адамовичем, присланы из Москвы к гетману на общий суд целого войска, коих, по съезде всех старшин и полковников в Батурине, по исследованию и доказательству, а потом и собственному признанию, и за ложный их донос, в котором были с ними согласны, полковники переясловский Думитрашко, прилуцкий Лазар Горленко, нежинский Ярема и иные; за то первых двух к смертной казне, а последних к телесному наказанию приговорено было, но гетман, милосердствуя, с дозволения царского, даровал им жизнь, и по указу его величества, июля 31 числа, 1677 года, в Москву для ссылки отправил, а полковников Думитрашку, Горленка, Ярему и прочих их сообщников, определил на несколько времени посадить в тюрьмы и имение их всех конфисковать.

О пожарном приключении Стародуба

Сего ж 1677 года, мая в 17 день, что было в четверток, город Стародуб, в самое обеденное время, от стоящей на базаре церкви Рождества Христова загоревшей, весь в пламя обратился, и тем сокрушился до основания, что сочли духовные в наказание, сосланное по присланному от черниговского архиерея, тогда бывшего Лазаря Барановича, на всех живущих тут в городе людей, за невоздержное и беззаконное житье их, проклятию, которое в то ж самое время, через присланного ж из Чернигова попа Шубу, в церкви Николаевской соборной читано и с обращенными горящими свечами анафеме предано были, почему город бедный благочестивый за проклятых людей и пострадал. К самой же вещи проклятие то воспоследовало на весь город за то, что в прошедшем году полковник Рославец хотел побить попа, именем Якова, которого августа 13 дня за последовавшее проклятие и целому городу несчастие, козаки, будучи огорченные, по окончании обедни, вытаща из алтаря, до смерти убить хотели, но наказной полковник отвел их от того. /443/

Турецкое движение на Украйну к войне и осаждение ими Чигирина

Турки, как будучи уже уведомлены через патриарха Константинопольского, что Дорошенко отдался в подданство российское и с тем перешел в Малороссию, а в Чигирине засело войско московское, и что царь великие вооружения делает против Оттоманской Порты, пришли через то в немалое движение. Они так же с своей стороны поспешно вооружаться стали и старались всячески одержать свой верх, не только над Подолиею, но и над Украйною, яко принадлежащею им. Они прислали в августе первых числах под Чигирин турок и татар, но неверные, пришед ужаснулися, видя пред собою великое число российского войска; сверх чаяния очутился тут с ними и Юрий Хмельницкий. Они делали потом на город усильные приступы, но, по жестокому отпору, недоставало их сил к тому довольно.

Российское вспомогательное войско следует к Чигирину

Коль скоро ж услышал гетман Самуйлович о приступе турецком к Чигирину, то тотчас на вспоможение своим, сам с козаками из Батурина выступил, и соединясь на Липовой Долине с боярином князем Ромодановским и с силами его московскими, пошел до реки Днепра, и, достигши до переправы, что против Бужина, отправили вперед к Чигирину московской и козацкой пехоты полторы тысячи, которая, упреждая осаду с усильною обороною от татарского нападения, едва до Чигирина пробиться могла.

Турки прибавляют войска к Чигирину, как равно и россияне и производят сражение, но турки побеждаются

Но как к тому силы турецкие весьма прибавлялись и тем осаду свою сильнее продолжать начали, неотменно сего ради все войско российское на помощь своим к Чигирину поспешать было должно, для чего прилежно старались как можно поспешнее через Днепр переправиться, но турки и татары в том препятствовали им жестоко. Видя это, козацкое войско отважилось непременно переправиться на судах ночью, невзирая ни на какие им препоны. Они перебрались благополучно, и вдруг на той стороне Днепра поделали себе окопы, несмотря на то, что им турки весьма в том мешали; они отстреливались только от них пушками и из-за оного продолжали свое дело, причем убили и ханского сына, что хана в немалую привело прискорбность; и так перепалка оная продолжалась целые два дня, в ко-/444/торое время и вся оставшая сила из за Днепра могла перебраться. Видя это турки, что российские уже великие войска к ним приближаются и что князь Ромодановский и гетман с силами своими уже при Бужине, а к тому пришедши и князь Голицын с великим же числом войска близ Днепра в Пивах остановился, не знали что делать, отступить ли от города или продолжать свою атаку, которую они уже четыре недели продолжали, и тем временем четыре подкопа в действо произвели, через что уже 27 августа дошли было окопами так близко, что почти ручным боем осажденные с валу отбиваться с ними принуждены были. Но как оказалось, что во все эти сражения побито татар одних 10 000, мурз семь и ханский сын, также и турок премножество, то за оным, не одержав города, опасались, чтоб неприятель им в тыл не пришел, отступили от крепости и пошли в свой путь, ибо на татар уже они худую надежду имели, потому что хан был им недоброхотен, а султана, ниже визиря, при армии не было, как только главнокомандующим у них был Ибраим-паша. Таким образом, августа 29 числа, Чигирин от осады турецкой на сей случай освободился, и пришедшими войсками подорванный и разбитый город с замком починивали, и все турками поделанные рвы и шанцы по прежнему зарыли и сравняли. Что все исправивши и окончив, гетман пошел далее и покорил под себя по прежнему все те города, которые пред сим было туркам сдалися, как то: Черкасы, Медведовку, Жаботин, Мошны, Драбовку и прочие места, и оные все залогами своими снабдил, а Чигирин наполнили войсками московскими и козацкими и оставили в нем полковником жителя батуринского, именем Григория Карпова сына Коровченка, который и в сию осаду в Чигирине был. Старшину ж тут бывшую и всех старинных Козаков, имея на них недоверие, перевел гетман за Днепр, а на место их других определил. И так все сие учредя и окончав, возвратились все оставшие войска за Днепр по своим местам.

О явившемся в войске турецком Юрие Хмельницком от стороны турецкой гетманом

Как сверх чаяния в июле месяце явился в Украйне Юрий Хмельницкий и очутился с прежним своим званием гетманским при войске турецком, то привело многих тогда россиян в удивление, для чего жадны все были ведать, каким бы случаем он опять на свет явился, что и довело, наконец, по самой надобности, через любопытных, узнать, как он в Цареграде содержался и каким случаем из Едикуля был освобожден и прежним чином гетманским от султана пожалован. Как об оном же достовернейший и очевидный свидетель был секретарь, бывший тогда при Оттоманской Порте, у королевского французского посла, который его величеству об оном за истинное от себя самого писал и следуемое известие подал. /445/

Он писал, что «сей Георгий Хмельницкий, одевшись в монашеское платье, хотел пробраться в некоторой около Киева монастырь, но на пути напавшими поляками ограблен, к чему в тот же час набежавшими татарами из их рук высвободился и поведен был яко невольник в Орду, и хотя он и называл себя старцем, будучи в переменной одеже, однако познан одним вероломным козаком, который прежде служивал отцу его, Богдану Хмельницкому. Сей объявил об нем хану, что он Георгий Хмельницкий и бывший гетман Войска Запорожского, который тотчас возжелал, чтоб всю Малороссию с козаками в протекцию свою получить. Старался того для он всевозможным образом оного в магометанскую веру склонить, но не приняв оную, сослал его в Константинополь, где яко лазутчика заключили в тюрьму семибашенную, и где был с 1670-го по 1677-й год. Скучившись, наконец, жизнью такою, выломал у темницы своей из окна железную решетку одну и, тюфяк свой разрезав в ремни, спустился за окно. Но как то коротковато было, то жестоко упал и голову зашиб, однако за внешнюю стену и по морскому берегу скрылся между каменной горы. Точию, по долгом искании его ночью с фонарями, паки сыскали и бив его тут немилосердно палками по полумерзлому телу его, в цепи заковали. Но что сделалось с ним? И какая перемена в короткое время воспоследовала? Оное было подобно ширме на позорище; он, который о себе уже думал быть многим несчастливее прежнего, нашелся в самое то время на такой высшей степени возведенным, о каковой уже никогда себе вообразить невозможно было». Так говорит секретарь.

По оставлении им всего Войска Запорожского и обеих сторон реки Днепра гетманства, и по многим по нем бывшим в Украйне одной правой стороны Днепра ж гетманом, был последний Дорошенко, который было отдал себя и всю свою Украйну с козаками туркам в подданство, но, наконец, как вышеописано, пришел под Российскую державу, и принят со всеми его подчиненными.

«О чем уведав султан, паки секретарь говорит, подумал, что сие подало ему изрядный случай, чтоб возведением Георгия Хмельницкого Козаков разделить, и тем их в безсилие привесть, и как оных, так и прочих, склонять и одолять. Вот случай тот, который сего полоненного из вонючей темницы возвел на престол, из бедного невольника сделал князем и со многим великолепием и штатом в отческое достоинство отправил; однако не удалось такому человеку, с которым пременное счастие играло, оным возведением долго пользоваться, как ниже следующее об нем объявляет». По сих пор было секретарское уведомление справедливо.

Турок, как хотел сделать на Украйне замешательство, то освободил для того Юрия Хмельницкого из Едикуля (который пред сим добровольно оставил гетманство, постригся в монахи и был архимандритом Жидачевской обители) и сделал его от своей стороны гетманом Запорожского Войска, с чем отправил его до войска с /446/ силистрийским сераскером, шайтаном, Ибраим-пашею к Чигирину, столице запорожских Козаков. А что в этот случай они Чигирина не взяли, в том меньше вины полагал на Хмельницкого, нежели на начальников своих, и султан велел за постыдный оной отступ от Чигирина всех тех пашей казнить смертию, да и самого за то хана крымского, но он побегом своим в черкесы спасся от оного.

Султан ищет у царя мира, но вместо того объявляется ему война

По разбитии войска и по возвращении их от Чигирина, при таких обстоятельствах приказал султан татарскому хану просить у царя миру, но, понеже ханский посланник наипаче старался склонить царя к тому чтобы Чигирин туркам возвратить, царь же знал совершенно, что такое требование не от татарского хана, но от самого султана происходит, то царь Федор Алексеевич через посланного объявил в Цареграде действительную им войну. Правда, что турки невеликую охоту к войне с Россиею имели, но более намерены были начать оную с цесарем в Венгрии, для чего велено было немедленно вооружаться.

По исполнении всего того и по восстановлении на место бежавшего другого хана, велено было, чтоб к предбудущему лету все было к походу в готовности следовать паки к Чигирину и под Киев, а между тем, до будущей весны, чтоб Хмельницкий был при Днепре в молдавском городке Сороке с командою своею, где он находясь, стекались к нему целыми толпами из подольских городов и празношатающиеся козаки, коим он, по просьбам их, велел на имя свое селиться на опустошенных местах около Бога реки.

С сего начала года оказались в Украйне татары и делают нападения

В 1678 году, на сплошной неделе уже оказалась и орда в Украйне и стала кошем своим на Росове, отколь через посланные свои загоны, в повете Переясловском немалые разорения поделала и людей много порубила.

Дорошенко берется в Москву

А в Великий пост, присланным от его царского величества стольником Алмазовым, бывший гетман Петр Дорошенко взят в Москву и там задержан, а вместо того, брат его отпущен в Малороссию; бывшему ж гетману Петру Дорошенке пожаловано 1000 дворов кре-/447/стьян, то есть, целая волость близ Москвы, именуемая Ярополч, для его содержания, при чем и оставался там по смерть свою.

Через сию зиму весьма множественным числом из России всякого военного снаряду и прочего припасу в Чигирин доставлено, а город починкою и к лучшей обороне устроевали, надеясь, что турки напасть и осадить не оставят.

С начала сего года состоялись в Украйне откупы для платежа и построения мундира пехоте и конным козакам, тем, кои, остав от Дорошенка и от Гоголя, к войскам российским присоединились в службу; точию откупами и сборами сими жители сего места недовольны были, потому что до времени дорошенковых Козаков, не имели они к таковым сборным платежам привычки.

Для обережения от турок войска российские выступают в Украйну

По достоверным известиям, что неприятель усильно напрягается на Чигирин и хочет всю Украйну одержать, для отвращения того, со всяким поспешением, войска российские были уже в движении и с самого начала весны сего году премножественным числом в Украйну вступили, под командою царевича Касимовского и князя Ромодановского, к чему выступил из Батурина, мая 10 числа, с козаками своими и гетман Самуйлович, и последовали в свой путь назначенный.

Набор со всякого звания людей с козаками

Для оной войны к оному походу для набору козачьего войска по универсалу гетманскому выслано на сей год было не только одних Козаков, но и от мещан и посполитых людей, от мастеровых и художников, из сел и деревень, с каждого звания от двух человек третьего, а с небогатых от четырех пятого, с оружием, одеждою, харчами и всяким запасом, не обходя никого, под жестоким взысканием, как с козачьего числа душ, так и со всего посполитства, даже и от скрыпачей и дударей и тому людей подобных.

О наложенном бдительном посте на всю Малороссию

А от времени выступления во оный поход войска, архиерей черниговский Лазар Баранович, разосланными грамотами своими во всей епархии своей, всем остающимся в домах православным людям, во всякую седмицу поститься, не едя и не пия три дни, как то в понедельник, в среду и в пятницу, и быть бы те дни только в благовейной молитве к Богу, до окончания сей страшной войны, /448/в чем согласно и гетман повелел, к тому с подтверждением разослал и свои универсалы повсюду к своим всем старшинам, чтоб об исполнении оных постов и бдения крепко наблюдали, со взысканием за неисполнение.

Прибывшее посольство польское в Москве не приемлются благоприятно

В оном же году от короля и всей Польши в Москву прислан был полномочный посол с многим шляхетством для требования о возвращении от России Киева и Смоленска со всеми их воеводствами, которые с начала приезда их хотя приняты были с честью, но по объявлении их требования, кое привело в немалое удивление, подарки государственные от них не приняты и самих их без отдаваемой чести в Москве задержано, почему уже должны были собственным своим иждивением себя довольствовать.

Турки осаждают Чигирин и производится жестокая война, через что низлагается весь город и турки отступают от оного с уроном

Турки, по намерению своему, со ста четырнадцатью тысячами войска, а именно: турок 80 000, татар 30 000, да оставших еще при них Козаков 4000, было под командою верховного визиря Мустафы, со многими другими пашами, и с великим числом снаряда, и пришли июля 8 числа под Чигирин, а войска его царского величества, состоящие изо ста тысяч, в то же самое время, переправясь через Днепр, ниже Бужина, расположились на чигиринских полях, по сей стороне реки Тясмина, от Черкас, турецкое же, стояло по другой стороне реки, за Чигирином. И разделившись с пашами, ханом крымским, с князьями волохским и молдавским, переправились через Тясмин, расположились на сей стороне под бором, заграждая тем путь российскому войску до Чигирина, и осадя город, жестоко и усильно всякими орудиями доставали. Только трудом и прилежностью отважного окольничего и воеводы чигиринского Ивана Ивановича Ржевского и полковника чигиринского Григория Карповича Коровченка и иных тамо начальников, храбро сопротивляющимися и жестокими вылазками отбиты. А как войско российское между тем еще стояло у Бужина при перевозе, то турки, отрядя от себя на них конницы, немалым числом оною окружили и, переменяючись всякий день свежими людьми, держали их несколько времени в осаде, и до тех пор, доколе пришли с московской стороны черкаский князь Булат с черкесами, калмыки и козаки донские, и коль скоро войска оные подоспели, то тотчас от перевозу россияне, июля 31, на турок /449/ выступать начали, и тем наступом окружающих их прогоняли, кои же передними (состоящие в коннице и пехоте) с пушками были, под командою паши Каплана, то и те также отступать начали. На оном походе под селом Шабелниками, при переправе с ними сразились с преужасным боем, где бившись войско заночевало, в которое сражение немало Козаков донских и украинских побито. На другой же день, переправившись, пошли было и там на гору Кувечинскую, точию турки, с пушками стоя на оной, их не допустили, для чего тут паки заночевать принуждены были. Гетман не оставил и ту ночь в покое; он послал в оную черниговского полковника Василия Бурковского с козаками, к которым придал Ромодановский несколько и московского войска. Тот подойдя под оный стан, напал на их караул отводной и с ними сразился, но турки сим встревожась, ужасною пушечною пальбою отбивались, и с тем почти всю ночь препроводили; даже на рассвете, что было августа 3, в субботу, все московские и козацкие войска, на турок ударивши, прогнали и гору ту заняли, где в добычь 27 пушек, со всеми военными припасами, от неприятеля получили. Турки, состоящие под крепостью, видя бегущих своих, безмерно встревожились, а войско российское еще за ними гнаться хотело, но их от того удержали. Точию, когда уже конница турецкая, содрогнувшись побежала, тогда российская конница с козаками и прочими за ними вслед погналась, оставя на этой горе только одного полковника с малою частью войска (окидавшегося рогатками) и прогоняя, рубили до самого главного их стана, а следующая пехота со всеми своими тягостями и обозом, пришед на ту же гору, туда ж против турок вооружились, и весь день битву с ними ужасную производили. Турки, видя усилие российское, немедленно перебравшись назад через Тясмин, мосты пожгли и поломали, а войско российское к Чигирину приступило и расположилось под бором станом при озере, августа 4. Они стояли тут почти целую неделю без всякого воинского промысла для своего отдыха; турки ж, хотя видели их праздное стояние, но не отважились более сделать на них нападение, как только промыслили тайным образом делать под город подкопы, и, произведя то в действо, подорвали в пятницу подкоп под самым замком, которым, кроме прочих многих, убило воеводу Ржевского, мужа храброго. А в воскресенье, что было 10 августа, в самые полдни, еще подорвали несколько подкопов под городом, от чего, по нечаянности, встревожились жестоко осажденные и оторопели так, что, видевши в тех самых подорванных местах турок, лезущих уже в город, вместо того, чтоб всем вдруг им броситься на них, они все из города от них побежали и, кинувшись на мост, толпою своею обломили, а стеснясь на плотине, друг друга давили и топили, где турки, в след гнавши, рубили без пощады, не оставляя ни одного живого, а затем зажгли город. Оставшаяся ж козацкая пехота сердюцкая, собравшаяся при горе, за церковью, до самой ночи отбивалась, а московская в замке обронялась и в наступившую ночь зарядя двойными /450/ и тройными зарядами, наглухо забив пушки и зажегши замок, пошла с оставшимися сердюцкими пехотными козаками сквозь турецкое войско, которое было перебралось через Тясмин, и, продравшись, пришли к своему войску, точию при выступлении из замка более самих их побило.

Войско российское возвращается от Чигирина, а турки и татары преследуют, но с уроном своим

Потеряв совсем на обе стороны город, пошло сего ради российское войско обратно, в понедельник рано, что было 11 августа, к Днепру, куда следуючи, великое затруднение от нападения турецкого претерпели, но, дошедши до прежнего бужинского места, окопались, в среду ж, что было 14 августа, сам визирь и с ним Юрий Хмельницкий, со всем своим войском пришел, весь стан российский осадил и целую неделю бившись, оной доставал. Точию, по великом уроне турок, ибо не только оружейным, но и ручным боем бились, и что под самим визирем две лошади убито, принужден был отступить и постыдным образом, в ночи с 19 на 20 число августа, бежать к Чигирину, и оного остатки совсем разоря и побрав пушки, оставя войну, побежал в свою землю; российское ж войско, уже будучи свободно, безпрепятственно перебравшись через Днепр, пошло в свое место.

Хмельницкий с войском напав на Канев, истребляет город и людей, а прочие города ему сдались

Турки при отступлении своем, отделили часть войска своего и препоручили оную под команду Хмельницкого и старшине его, Яненке, которые пошли с оными под Канев, и оный взяли, людей всех, сопротивляющихся, порубили, город выжгли и тех, которые были в церкве каменной, зажгли огнем и подушили. Оставшие ж, кои сдались, те присягою Хмельницкому спасли себя, потом вблизи находящиеся города, видя такую в Украйне гибель, без всего Хмельницкому поддались, как то: Черкасы, Мошны, Корсунь и Жаботин, и с тем оставались в подданстве турецком.

По забрании многих украинских городов себе, Хмельницкий начал писаться с титулом гетманским и княжеским

Как об оной чигиринской войне услышали поляки, и что Хмельницкий уже города украинские отбирает, тотчас выступили из своих мест и оставили все те, в коих находились, как то: Калник, Немиров, /451/ Ленец и Жорнище, которые все Хмельницкий под свое правление забрал, почему и начал писаться следующим титулом: «Мы, Георгий Гедеон Венжик Хмельницкий, Божиею милостию Князь Сарматский и Гетман Запорожский». И от сего времени Хмельницкий имел резиденцию свою в городе Немирове с войском своим, а старшина Яненко находился в Корсуне, так же с войском, при коем были и татары, по вышеупомянутым же городам расположены были от них залоги.

От стороны Хмельницкого делаются на малороссийские местечки нападения

Хмельницкий сим обладанием своим доволен не был; он послал от себя, в 1679 году, в Заднепровскую сторону Украйны наказного своего гетмана Яненка с татарами белогородскими, которые вдруг, января 6 числа, то есть, на день Богоявления, около Днепра оказались и немалый урон по селам в людях поделали, и даже от Козельца до Носовки пленили, с чем безвредно и с полоном возвратились.

И сим Хмельницкий не был доволен; он еще пошел с четырьмя крымскими султанами и с множественным числом их орды, на всеедной неделе, и перешел через Черкасы за Днепр, хотел оную сторону, а паче Лубенский полк, совсем опустошить; но судьба его до того не допустила и сохранила бедных жителей тем, что на то время безмерно снег великий выпал и путь им заградило, ибо ни коим образом за глубокостью оного ехать на лошадях и за великою стужею далее идти было не можно; а паче опасалися, когда уведомились, что войско российское стоит около Днепра, расположась по городам от Ирклеева до Миргорода. И так, побыв только в Лумье и Яблонове, не успев ничего, возвратились с великим уроном лошадей и самих татар.

Он еще попытку сделал с татарами, в марте месяце перешел Днепр и став кошем над рекою Росовкою, в Переяславском полку многие обиды в народе поделал.

Войско российское нападает на украинские города и людей всех из оных за Днепр к себе переводит

Гетман Самуйлович, коль скоро о сем последнем бытии Хмельницкого уведал, собрал пристойное число войска московского и козаков, послал их с сыном своим Симеоном за Днепр к Ржищеву, и там приступом взял замочек и людей всех в нем вырубил, что услыша Яненко, со всеми своими бежал. Семен же Самуйлович шел далее, взял: Корсунь, Мошны, Драбовку, Жаботин и Черкасы, из коих городов людей всех перевел на свою заднепровскую сторону. /452/

Через представительство папы римского устанавливается мир между Польшею и Россиею с разорванием мира польского с турками и о воевании с обеих сторон на них. Войска российские от турок приступают к своим границам и располагаются по оной для сбережения

Папа римский, слыша о действиях и намерениях турецких, и о делах российских и польских, и о страдании из того всей Малой России, возжалел о таком напрасном от варвар кровопролитии, разорении и пленении христиан, прислал сего ради с грамотою посланника своего в Польшу, предлагая королю и всей Республике, чтоб они разрушили с турками мир, а вместо того, смирясь, заключили б с Россиею дружбу, с тем, чтоб все християне, соединясь, воевали против вероломного варвара, обещая при том, для продолжения той войны, дать на войско знатную сумму денег. Для чего поляки тотчас собрались и сделали между собою в Литве, в городе Гродне, сейм, где об оном трактовавши, на мере полагали. О сем уведомили и царя Феодора Алексеевича, который, по приглашению к оному союзу, послал в оный сейм послов своих, боярина Бутурлина и окольничего Чедаева, и с ними два миллиона денег на войско и для восстановления между ними дружбы. Поляки на то согласились как примириться, так и помогать друг другу, разоривши мир с турками, обещались; почему его царское величество сего ж года, но с осторожностью от польских хитростей, на весну послал (на случай против турок) великое число войска в Киев, и с тем, что и слух носился, что султан разорением Чигирина недоволен, и будто б намерен подлинно осадить и обладать Киевом, в противном же случае совсем разорить и всю Украйну под свое владение силою взять. Того для определил к войску бояр, первого и главным воеводу и наместника казанского князя Михаила Алегуповича Черкаского, а по нем начальнейшими, стольников и воевод, Петра Васильевича Шереметева, князь Федора Юрьевича Борятинского, наместника тверского, князь Михаилу Юрьевича Долгорукова, князь Григория Афанасьевича Козловского, Ивана Богдановича Милославского, думного дворянина Венедикта Андреевича Змеева, царских приказов голов: Агея Алексеевича Шепелева, Матвея Осиповича Кравкова и прочих стольников, полковников, дворян, голов стрелецких, смоленскую шляхту и иноземцев, коего при них разного войска состояло числом до двухсот тысяч, в том числе были царедворцы, стрельцы, так же конные и пешие ратные.

Сверх сего особо находились в городе Киеве, начальником воет вода, боярин и наместник дорогобужский, князь Никита Семенович Урусов, с товарищи своими, с окольничим и воеводою, князем Данилом Афанасьевичем Боротянским, и с думным дворянином и воеводою Иваном Петровичем Лихаревым, своим городовым войском управляли. /453/

Боярин же и воевода, князь Иван Андреевич Хованский, с великоновгородских и псковских полков войска во всякой готовности на определенных ближних местах находился.

Князь же Яков Семенович Борятинский с войском же, на белогородскую черту против Крымской Орды послан был; прочие же великороссийские силы немалые и в Запорожье были посланы.

Князь же Каспулат Муцалович черкаский, с черкесами и калмыками многими, на Муравских шляхах против крымцев стоял.

А гетман войск его царского величества запорожских, с козаками был при Киеве ж, и с ним сын его, Григорий, да генеральный обозный Петр Забела, генеральный судья Иван Домонтович, генеральный же судья Павел Животовский, генеральный писарь Сава Прокопович, генеральный есаул Леонтий Артемьевич Полуботок, бунчужный Константин Иванович, хорунжий генеральный Стефан Забела. Полковники: киевский, Константин Дмитрович Солонина; черниговский, Василий Бурковский; нежинский, Яков Жураковский; прилуцкий, Дмитрий Чернявский; стародубовский, Григорий Карпович Коровченко; лубенский, Максим Ильяшенко; полковники ж с полками своими, переясловским Вуйца Сербин, был в то время на страже вниз по Днепру, а гадяцкий Михаил Васильевич Самуйлович, полтавский Феодор Жученко и миргородский Павел Апостол, были на страже, вниз Днепра от степей татарских, где и другие многие полки Войска Запорожского комонные, компанейские и пехотные сердюки находились, а комонный полк под правлением полковника своего, Ильи Новицкого, был под Киевом; полк комонный с своим полковником Яковом Павловским в полк Полтавский послан был ради сторожи от татарских и иных неприятельских набегов; полковник Яков Корицкий с своим полком комонным и иные многие пехотные посланы были в Запорожье, в помощь атаману кошевому Ивану Серкову, где оные с государевыми силами, с низовыми и городовыми войсками, крепко противились против турок и татар по силе своей.

Над сердюцкими ж полками были полковники: Андрей Ребриковский, Петр Кожуховский, Герасим Василенко, Василий Иваней.

Все же вышеупомянутое войско, собравшееся к Киеву, по обеим сторонам Днепра обозами своими стояло и ежечасно ожидало неприятеля своего, для чего к свободному завсегда войскам проходу, по указу, устроены были стрельцами на Днепре под самым Киевом крепкие и надежные мосты, каковых прежде там не бывало, чрез искусного строителя, стольника и полковника, Стефана Ивановича Янова, на стругах и на якорях. Только турки, слыша о великой той силе российской и о приготовившейся уже совсем против них к бою, не отважились сделать своего на Киев не только нашествия, ниже к тому покушения, но оставили оное в покое с тем, чтоб изождать их отхода, а потом бы сделать нечаянное нападение и одержать Киев. Точию, как видели уже, что войска российские и до /454/ осени не отходят, оставили, наконец, намерение, под тем видом, будто б они и не намерены были приступать к оному.

Киевское городовое строение подкрепляется

А как то от российской стороны предвидимо было, что турки могут быть из опасности нашествием своим медлить, и чтоб то время втуне не пропадало, и чтоб и впредь безопаснее город стоять мог, приложили сего для все воеводы старание свое и устроили Киев обведением многими крепкими городовыми валами и тем его укрепили.

Печерский монастырь Самуйлович валом укрепляет

А войск его царского величества запорожских, гетман Иван Самуйлович, на память свою, войском своим укрепил монастырь Печерский также твердым земляным валом вокруг с довольною обороною.

По отступлении от границ войск российских татары делают набеги близ Киева

Но за всем тем, при самом выступлении от Киева оных сил, которые находились там до праздника Рождества Богородицы, напав татары на тех, кои при конских табунах находились, несколько урону им сделали, несколько военных людей порубили и в полон побрали, также и лошадей отогнали не мало, с чем безвредно ускакали.

Визирь турецкий направляет хана крымского, чтоб истребил козаков сечевских. Турки и татары от козаков поражаются

В то самое время турецкий визирь вознамерился истребить всех сечевских Козаков, за отступление их от турецкого и крымского владения, . и что они поддались под Российское державство; для чего направил хана крымского, с придачею к нему янычар своих дабы он то истребление их конечно исполнил как можно. Хан охотно взялся за то, что, по обыкновению, татарскому хищничеству сродно; он вздумал напасть на весь кош ночным временем, и тем казалось для него лучше, как было то время зимнее. Приступя подлазом к Сечи, послал он в город всех янычар, а сам с татарами своими окружил оной, но весьма в том был неудачен, по всегдашней и во всякое время козацкой осторожности, и был с немалым уроном, с чем и отошел в свой Крым. /455/

Сечевские козаки делают на Крым нападение и взяли много плену татарского. По прошению татар посылается письмо к хану

А как в то время имели запорожцы весьма проворного у себя кошевого атамана, именем Ивана Серка, то сей, дождав лета, собрал козацкого войска тысячь до пятнадцати, пошел до Крыма и перешел через Гнилое море, называемое Сиваш, так тайно и такими скрытыми местами, что никто из татар об этом его походе не мог узнать до тех пор, пока очутился во внутри самого Крыма. Он там великие разорения им поделал, побил премножество татар, выжег несколько селений, взял великую добычу и плену до 4000, и с тем пошел обратно, ведая наверно, что при Сиваше, на переправе их, залегши татары, напасть на них ожидают, прямо напал на их Перекопскую крепость, разбил тамошний гарнизон, и, вышед из оного, дошел безвредно до Сечи своей, откуда по просьбе тех пленных татар, по договору с ними о выкупе их, послал с тремя татарами к хану письмо в следующем содержании:

Письмо, посланное от запорожского кошевого атамана, Ивана Серка, к крымскому хану

Ясневельможный Мосьце, Хане Крымский, со многими Ордами, близкий наш соседе!

Немыслилисмо мы, Войско Низовое Запорожское, с вашею Ханскою милостию и со всем панством Крымским в великую неприязнь и войну заходить, если бы от вас не увидели до того початку, который прошлой зимы ваша Ханская милость учинилась, послухавши дурной рады шаленого и безумного Визиря Цареградского. А по ней и неслушного ордонансу найяснейшего и найвельможнейшего Султана своего приходили с янычарами его и из многими Ордами Крымскими до нас, Войска Низового Запорожского, а ночною добою пришедши близко к Сечи нашей, и изнявши сторожу нашу, за Сечью состоявшую, вслалесь был в Сечь пятнадцать тысяч янычаров, приказавши им (чего в стыд было чинить), не по кавалерству, всех нас молодцов Войска Запорожского сонных и жадной беды ненадеявшихся выбить и выдавить, и кучку нашу бедную с фундаменту вывернуть и разорить, а сам из Ордами около Сечи стоялесь, дабы и утекающих молодцов наших не пустить. Леч тое намерение и замысл ваш, Христос Бог и Спаситель наш премилосерднейший переменил нам в доброе, а болезный упадок наш тогдашний обернул на упадок главных янычаров ваших турецких, о чем сам, Ваша Ханская Мосць, добре ведаешь, яко злого замыслу вашего и недишкреции (яко тех людей, которые рыцарским промыслом бавячися, правду у себя заховати любят), якой нигды не сподевались, так и слушной осторожности и доданя отпору по готовности не имели. Один Господь Бог и Спаситель наш сохранил и защитил от напасти вашей и крайнего /456/ упадку нашего, якой поступок ваш вельми зневажил нас, Войско Запорожское, и не без шкоды нашей досадил нам. Так и мы, прикладом древних предков наших и братии, мусили постараться вет за вет вашой Ханской Мосьце и всему Панству Крымскому свою зневагу и обиду поветовавши, отомстити явно, а не тайно, по рыцарски и по кавалерски, а не так, как вы с нами поступили. И Бог сердцеведец, при нашей правде, лучше нам помог гостити в Панстве вашем Крымском, нежели вам около кучки нашей Сечевой; и ежели тая гостина наша в Панстве вашем показалась быти недишкретная, то може и так есть, бо козаки, як не одной матери дети, так не одного суть нраву, едни на право, другие на лево, а третие просто стреляли, только добре, же целью не минали, да и недишкреции той от вас научилися, а не сами вымыслили, бо и в Крыму ваша Ханская Мосць, не принявши нас за гостей и добрых кавалеров, поспешились был с Ордами своими сильными до Сиваша к той переправе, которою мы войшли в Панство ваше, где стоячи мелися нашего повороту дождаться и там нас поглонути, на переправу не пустивши. Но и тут намерение ваше судьбами всемогущего Бога нашего, вспак переменися, а нам милость Божия, при нашей правде, помогла, и торжествовать над вами позволила, в яком торжестве, еслисмо потурбовали вашу Ханскую Мосць, и если со стороны нашей что показалось недишкретно, то мусиш ваша Ханская Мосць в том нам вывачить, уважаючи тое, что ваша недишхреция недишкрециею платиться обыкла б, подобно и не снилось вашей Ханской Мосцье тое, жебы Войско наше Низовое Запорожское в малом и вельми щуплом числе посмело и отважилось на знаменитое и многолюдное Панство Крымское воевати и наступовати яко же и не было бы того, не для якой боязни нашей, але для давней соседской с Крымом приязни, если бы со стороны вашей не подана была оказия и причина до войны и неприязни с нашим войском Запорожским. Не рачь тогда впредь ваша Ханская Мосьць мети (як приказуют) поля за бовдура, и нас, Войско Запорожское, легко у себе важити, и войною впредь на нас наступовати. Гды ж если бы было иначе, то и мы взаимно в большой уже силе войска нашего, и з лучшим до войны прибором, не на Сивашу переправу, але на самой Перекоп, выломавши и отворивши себе в нем ворота (яко певний имеем до того способ), завитаем в Панство Крымское, и потоль з его не выйдем, поколь, при всесильной помощи Божией, желаемого намерению нашему не узрим скутку, бо ежели отважные и мужественные кавалеры, прежние Войска Запорожского вожди, предки и славные антецессоры наши, здавна на Крым и на Царство Турецкое морем и землею воевали, яко то Самусь Кушка, Атаман и Гетман Кошевой, воевал по Черном море, по нем року 1575 Богданко с козаками Крым воевал и плюндровал, потом 1606 Петро Конашевич Сагайдачный, прежде гетманства своего, с запорожцами заплинувши човнами в Таврику вашу, взял в ней знаменитое и крепкое место, Кефу, и с многими користьми до Сечи повернулся счастливо, по нем року /457/ 1620 теж прежний Гетман Хмельницкий, Богдан, на море Черном воюючи в своих моноксилах, многие корабли и каторги турецкие опановал и благополучно до Сечи повернулся; потом року 1624 братия наша, запорожцы, с певным вождем своим воюючи в човнах по Евксинскому Понту, коснулися мужественно до самых стен Константинопольских, и оные довольно окуривши дымом мушкетным, превеликий султану и всем мешканцам Цареградским сотворили страх и смятение, и некоторые отлеглейшие селения Константинопольские запаливши, теж счастливе и с многими добычами до Коша своего повернулися. А в року Божием 1633, Сулима, Гетман Войска Запорожского, в моноксилах от Сечи по Днепру на Черном море, . чрез остров Киммерийский в Меотицкое сплинувши озеро, достал был прекрепкого турецкого в Азии града, Языка. А что найхвалебнейше и найславнейше, те ж славно именитые вожди наши козацкие и скифославянские, не только Царграду, но и всему Царству Греческому, первейшим от иных соседственных народов были страхом, где, кроме Константинополя, за тысячу миль и вящше, Евксинпонт в лотках переплинув, славные грады азиатские, Синап и Трапезонт выстинали, и иные замки по берегу тамошнему сплюндровали, не токмо моцному Белограду не раз крыла осмалили, але Варну, Измаил и иные фортеции Подунайские, повыдирали и внивец обернули. Тому ежели ваша Ханская Мосьць не поверишь, то изволь в своих крымских и константинопольских летописных книгах писарям своим приказать поискать, и певне найдешь; а еще больше сдаемся на летописцы греческие, римские и польские, в которых ясно оглашается немерцающая слава козацкая и хвалебные дела воинские Войска Запорожского. Но нам, их наследникам, кто заборонит тем же хвалебным предков наших идти тором? И так любо не желаем мы, Войско Низовое Запорожское, с вашею Ханскою милостию и со всем Панством Крымским воеваться и бити в гневе, однак, ежели и изнов увидим початок ваш до войны, то мы взаимно на Панство ваше Крымское воевати не убоимся. А что с нас, с охочих молодцов, табуны ваши и наши по розлеглым местам и диким степам гуляючи, сходитимутся и битимутся, того вам и нам дозаиста в войну великою причиною ставити сполна не треба. Не ширячи больше письма нашего до вашей Ханской Мосьце, то еще доносим, иж невольников ваших крымских, начальных и простых, знайдутся у нас на Кошу четыре тысячи, якие сами реестр имен своих и откупу нам от себе поступленного написавши, у нас войска трех татар успросивши, посылают через оных до рук вашей Ханской Мосьце, который откуп ежели изволишь ваша Ханская Мосьць приказать кревным их вскоре выстатчити и до нас на Кош прислать, за особливым от своей Ханской дишкреции на нас, Войско Запорожское, подарунком, то мы невольников ваших всех зараз в Крым отпустим. А если найдалее за полтора месяца откупу того не будет, то декларуем, что всех невольников до Пресветлейшего Его Царского Величества, доброго /458/ и богатого Государя и добродея нашего, отослати маем, который певне с казны своей монаршей уконтектует нас слушне за присылку тех татар. То все выразивши, зычим вашей Ханской Мосьце доброго здоровья и счастливого повожения. Писал в Сечи Запорожской вашей Ханской Мосьце зычливый приятель, Иван Серко, Атаман Кошевой, со всем Войска Запорожского Низового товариством.

Из сего письма видно, коль смелы, хитры и удалы были прежде сего козаки запорожские.

Турки строят крепости при Днепре для непропуску козаков в Черное море

Между тем турки, как будучи без войны, вознамерились сделать, чтоб запорожские козаки не могли более в Черное море входить, повелели сего для близ Очакова три крепости, ниже Запорожской Сечи, по обеим сторонам Днепра, вновь заложить, которые бы в одно время сухопутные и морские их разбои и поход к соляным ямам им пресечь могли. Сие строение препоручено было Мимае-аге, главному надзирателю над строениями. А для прикрытия работников определен был каплан-паша с шестью янычарскими полками. Но как скоро они только работу начали, нашел их кошевой атаман Иван Серко с 15 000 человек, и побив прежде татар, отогнал у них немалое число скота и лошадей. Он напал на турок, не упуская ни малого времени, порубил, как работников, так и приставленных к их обороне янычар. Он уведомил о сем действии царский двор, ожидая от оного дальнейшего повеления, от которого указом велено было, чтоб от Киева князь Долгорукий с довольным числом войска шел к Серку на помощь.

Наименование турецких новых крепостей

После ж сего оные крепости по выстройте их проименовались: состоящие по течению, на правом берегу реки Днепра, Кизикирмен, а супротив ее, на острове, Таман, против же оной на крымской стороне, при самом береге Астлан; и между оными, как через Днепр, так и через протоки, цепи были перетянуты, чтоб тем удержать воровские проезды.

Обстоятельное описание о Юрие Хмельницком

И хотя малороссийский историк в сем месте ничего о Юрие Хмельницком не объявляет, только по многим обстоятельствам утверждается, что запорожский кошевой Иван Серко убил, конечно, /459/ и Хмельницкого, со всеми бывшими при нем людьми, в сие время, который следовал к тому ж новостроющемуся месту. Чему статься и верить весьма можно, потому что и господин адмирал, Корнелий Крейц, в описании своем о козаках об нем упоминает, и между прочим, что когда «он в отеческое достоинство был отправлен, в следовании его, некоторое число турецких людей, кои под командою запорожских Козаков, полковника Цырка, для прикрытия строения крепостей, близ Очакова находились, напали и его со всеми имеющими при нем людьми порубили, кроме малого остатка, кои могли от того избежать и об оном подать известие». Сим кончает господин Крейц.

Вместо гетмана Хмельницкого с турецкой стороны назначается князь Дука господарь ¹¹⁶

И так в том только его описание с объявлениями малороссийскими не сходствует, что будто бы тогда он убит, когда следовал в Украйну на гетманство. Как же бы он мог быть от 1677 по 1680 год при войске турецком, и с своими людьми брать города и покорять к себе людей? Кто ж резидовал будучи в Немирове тою частию Украйною и делал нападения с татарами на Заднепровскую сторону? Следовательно, он тогда не был убит, с своим (ведомства турецкого подданства) и за турецким препровождением, сделать того им не можно было. А убит он конечно после, как обстоятельство доводит, что он, может быть, по повелению следовал с своими людьми за пороги, для прикрытия работных людей или для работы, к новостроющимся крепостям, или для каких либо разъездов, где с козаками своими, кошевой сам, будучи в разъезде, Иван Серко, а не полковник Цырка, напал и разбил их всех, в коем числе и самого Хмельницкого убил. И всемерно в оное время быть сему следует, потому что с самого сего времени его в Украйне не стало. А дабы козаки его, будучи без начальника, паки не отшатились и за тем бы и вся Украйна оная от турок не отпала, тотчас султан определил на место его молдавского князя Дука в Украйну господарем, который там было и поселился. О чем ниже обстоятельнее описывается.

Хан крымский делает нашествие и пленение в границах российских

В начале лета 1680 года, вышел хан из Крыма с великими ордами в великороссийские слободы. Там, по реке Мерле и позад Белгорода, верст на триста, немалые разорения поделал и с тем счастливо назад возвратился; а в мае месяце по Николине и Троицыне дни, несколько урону около Киева в людях татары сделали. /460/

Собрание войск российских при Путивле для военных действий

Войско его царского величества между тем собралось под Путивлем при Белых Берегах, под командою князей Голицына и Ромодановского, где и ожидали о неприятельском следовании известия из Киева, куда и гетман с старшинами ездил к ним для военного совета, а козаки оставались при своих местах, кроме одного Стародубовского полку, да и тот только при Десне реке простоял, а далее не ходил, так равно как и все войско московское.

Посольство царское в Царьграде о мирном трактовании

В оном 1680 году царь отправил послом Пяткина с грамотою в Царьград, к султану. Как скоро оная по переводе ему представлена была, то усмотрел он, что царь намерен с ним мир заключить, если только султан от всякого требования на Украйну и на Чигирин откажется; а ежели в непродолжительном времени того не учинить, то силою оружия далее поступлено будет. Султан из угроз сих весьма озлился; он хотел тотчас посла российского в Едикуль посадить, но министерство турецкое рассуждало, что продолжение войны с Россиею за одну, и то по большей части опустошенную, Украйну, никакой пользы не принесет; а напротив того больше корысти воспоследует от войны с цесарем в богатой Венгрии, а потому турки, чрез целый год, делали то России то Польше предложения о мире; только оба сии государства к тому не великую склонность показывали, но, наконец, хотя с крайним нежеланием, принужден султан, как с Россиею, так и с Польшею, по требованиям их и с возвращением России принадлежащих в Украйне мест, кроме Азова, заключить в Радзине двадцатилетний мир, кой потом в 1681 году султан Магомет IV совершенно подтвердил, и по коему отступившие от турков козаки оставлены России, а татарам положено возвратить России Триполь, Стайки, Васильков, и прочие, как принадлежащие к Киеву, места и оставить всю землю от Днепра до запорожских островов; при том запрещено им делать набеги на границы российские, для того, что с российской стороны без того ни о каком мире слышать не хотели, с чем посол и прибыл в Москву в 1681 году, на самой неделе Пасхи.

Турки усильно отграничиваются от Польши к Подолии

Между сим временем турки с поляками вступили в разграничение, но, за спором от обеих сторон о местах, поляки не согласи-/461/лись, а отложили до установления об оном на Сейме; точию турки, пренебрегши наконец то их предложение, в осени, одни границу отмежевали по реку Стрыю, а позад оной, где и города Чертков, Трембовля и другие, приняли в свое владение, и там объехавши, пограничные концы со знаками поставили.

В оном 1682 году скончался славный вождь в Запорожье, кошевой атаман Иван Серко.

Поляки, зная непостоянство и вероломство турецкое, для того склоняли к охранению границ своих украинских и малороссийских Козаков на свою сторону, и несколько чрез то лучших у себя имели, а некоторые и из Заднепра к ним переходили и делали им вспомоществование.

В эту прошедшую зиму паки татары под Киев подбегали и брали людей в полон.

Кончина царя Феодора Алексеевича. Возводятся два царя на Московское царство

По несчастию, в 1682 году, месяца апреля 27 числа, Россия лишилась своего младшего государя царя и великого князя, Феодора Алексеевича, и хотя преемником надежнейший меньший брат его величества, государь Петр Алексеевич был, но за малолетством его и за обойдением к возведению на царский престол среднего их брата, Иоанна Алексеевича, от ненавистников и недоброжелателей к нему, восстали в Москве великие неустройства, возмущения и бунты, через то не только в оном царствующем граде, но почти и во всем государстве от мятежников и бунтовщиков стрельцов смятения стали, кои не инако, как возведением и того среднего брата их величества на престол же успокоить, а главных бунтовщиков казнями усмирить, было можно. И так потом двумя царями с высшим провидением благополучно было управляемо, все дела как внутренние, так и внешние пошли по прежнему в свое течение, турецкие и крымские дела доканчивать, для чего как о восшествии их величества на наследный престол, так и об окончании миром враждебных дел, к оным, так же равно и к другим дворам, дружески писано было.

С обнародования ж, по кончине его царского величества, Феодора Алексеевича, о восшествии на его место, на отческий престол меньшего его величества брата, Петра Алексеевича, хотя во всю Россию грамоты его царского величества разосланы были, но по вступлении ж потом вскоре на тот же отческий престол среднего их брата, государя царевича и великого князя, Иоанна Алексеевича, вторительными грамотами от общего уже их царского величества лица, во все московское государство, так равно и в Малую Россию, ко всем начальнейшим людям, для приведения в верности службе, их и всех подчиненных им, подданных их царского величества, были /462/ посланы, в коем числе особо и к миргородскому полковнику, Даниле Апостолу, такова ж грамота и с таковыми ж повелениями прислана в следующем содержании:

Присланная грамота к миргородскому полковнику от царей Иоанна и Петра Алексеевичей о восшествии их на царский престол и о исполнении по оному

Божиею милостью Великих Государей Царей и Великих Князей, Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержцев, и многих Государств и земель Восточных, и Западных, и Северных Отчичей, и Дедичей, и Наследников, и Государей, и Обладателей, Нашего Царского Величества подданному, Войска Запорожского, миргородскому полковнику, Данилу Апостолу, и всему полку, старшине и поспольству, Наше Царского Величества милостивое слово.

Прошлого 190 года, месяца мая 1 дня, в Нашей Царского Величества грамоте к тебе, Нашего Царского Величества подданному, писано, что того ж года, апреля в 27 день, Всемогущий Господь Бог и Владыка всех, им же Царие царствуют и все монархии состоятся, по Своей святой и праведной воле, изволил от сего земного царствия, переселить в вечное блаженство небесного Своего царствия брата нашего Государева, Великого Государя Царя и Великого Князя, Феодора Алексеевича, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержца, и многих государств и земель Восточных, и Западных, и Северных Отчича, и Дедича, и Наследника, и Государя, и Обладателя, Его Царское Величество. А по отшествии Его Царского Величества из сего света в вечное блаженство небесного царствия, на прародительском великого и преславного Российского Царствия престоле учинились и венец Царский и престол и Самодержавный скипетр и державу, при помощи того ж Всемогущего Бога, восприяли Мы, Великий Государь Царь и Великий Князь, Петр Алексеевич, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержец, Наше Царское Величество, и Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, Наши царского Величества подданные, Касимовские и Сибирские Царевичи, и бояре наши, и окольничие, и думные люди, и все чины Московского Государства, пред святым Евангилием веру учинили, на том, что им Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, служити и прямити, и во всем всякого добра хотети, а Нашего Царского Величества подданного Войска Запорожского обеих сторон Днепра Гетмана, Ивана Самуйловича, и генеральную старшину, и полковников, которые при нем в Батурине есть, указали Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, привести к вере думному нашему дворянину и наместнику Курмышскому, Ивану Афанасьевичу Желябужскому, да дьяку Максиму Бурцеву, а тебя, Нашего Царского Величества подданного, миргородского полковника, и при тебе бу-/463/дучее поспольство, и полку твоего во всех городах и местечках жилецких людей, указали Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, привести к вере Нашего Царского Величества дворянину. И мая 24 дня к Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, писал думный наш дворянин, Иван Афанасьевич, и дьяк Максим Бурцов, что по Нашему Царского Величества указу, Нашего Царского Величества подданной, Войска Запорожского обеих сторон Днепра Гетман Самуйлович и генеральная старшина и все батуринские жители, пред святым Евангилием на верное и вечное подданств обещание учинили, и Крест целовали, и к крестоприводной записи руками своими подписались, и в полки для приводу к вере всех войсковых чинов и градских жителей, по Нашему Царского Величества указу, послали они, думной Наш дворянин и дьяк, Нашего Царского Величества дворян, вместе с его, Нашего Царского Величества подданного, Гетмана Ивана Самуйловича, посланными, и сего же мая в 27 день, по воле того ж Всемогущего, в Троице славимого, Бога, и по Нашему, обоих Великих Государей, общему совету и согласию, и по упрошению о святом Духе Отца Нашего и Богомольца, Великого Господина, Святейшего Иоакима, Патриарха Московского и всея России, и всего освященного собора, так же и по челобитью подданных Наших, Касимовских и Сибирских Царевичей и бояр Наших, и окольничих, и думных людей, и стольников, и генералов, и полковников, и стряпчих, и дворян Московских, дьяков, и жильцов, и дворян городовых, и детей боярских, и всяких чинов служилых людей, и гостей, и черных сотен, и слобод всяких торговых людей, так же и всех чинов Московского Государства людей, на прародительском великого и преславного Российского Царствия на престоле учинилися, и венец Царский, и престол, и Самодержавный скиптр, и державу восприяли Мы обще, Великие Государи Цари и Великие Князья, Иоанн Алексеевич и Петр Алексеевич, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержцы, Наше Царское Величество и Нам, Великим Государем, Нашему Царскому Величеству, те выше помянутые Наши, Царского Величества, подданные, Касимовские и Сибирские Царевичи, и бояре Наши, и окольничие, и думные люди, и стольники, и генералы, и полковники, и стряпчие, и бояре, и всяких чинов служивые люди, тако ж и всех вышепомянутых чинов Московского Государства люди, пред святым Евангилием веру учинили, на том, что им обоим Нам, Великим Государем, Нашему Царскому Величеству, и наследникам Нашим Государским, и Нашей Царского Величества матери, Благоверной Государыне Царице и Великой Княгине, Наталье Кириловне, и Брата Нашего супруге, Благоверной Великой Государыне Царице и Великой Княгине, Марфе Матвеевне, и Нашим Государским теткам и сестрам, Благоверным Государыням Царевнам, служити и прямити и во всем всякого добра хотети без всякие хитрости, и быть им в Нашем Государском повелении, так же как были при отце Нашем, Государеве, блаженныя памяти, при /464/ Великом Государе Царе и Великом Князе, Алексее Михайловиче, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержец, также и при Брате Нашем, блаженных памяти, при Великом Государе Царе и Великом Князе, Феодоре Алексеевиче, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержец. А тебя, Нашего Царского Величества подданного, полковника, и при тебе будучее поспольство, и полку твоего во всех городах и местечках жилецких людей, указали Мы, Великие Государи, Наше Царское Величество, привести к вере Нашего Царского Величества дворянину, Федору Ивановичу Анцыбукову, и тебе б, Нашего Царского Величества подданному, миргородскому полковнику. Данилу Апостолу, о том ведать, и учинить по сему Нашему Великих Государей, Нашего Царского Величества указу, и быть во всем на Нашу, Великих Государей, Нашего Царского Величества, милость надежну, и полку своего во все города и местечки к старшине и к сотникам, и по всяким градским и уездным урядникам, от себя писать, чтоб, они съехались к тебе, полковнику, и по тому учинили. А мы, Великие Государи, Наше Царское Величество, тебя, Нашего Царского Величества подданного, миргородского полковника, и все Войско Запорожское, учнем держать в Нашем, Царского Величества, милостивом призрении, и при помощи Божией от всех наступающих неприятелей в обороне, также как вы были в милостивом призрении и в обороне при отце Нашем Государском, блаженныя памяти, при Великом Государе, Царе и Великом Князе, Алексее Михайловиче, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержце и при брате Нашем, блаженныя памяти, при Великом Государе Царе и Великом Князе, Феодоре Алексеевиче, всея Великия, и Малыя, и Белыя России самодержце, и права ваши и вольности ни в чем нарушены не будут, в том бы тебе, полковнику и полку твоего всему поспольству на Нашу Царского Величества премногую милость быть надежным. Писан Государствия Нашего в Дворе, в Царствующем Великом граде Москве, лета от создания мира 7190, месяца июня 1-го дня.

Князь Дука-господарь вместо гетмана

Турки со своей стороны, как не стало у них гетмана Хмельницкого, определили на место его молдавского князя Дука господарем, и дали ему в посесию всю оставшую за ними часть Украйны, от самого Днестра до реки Днепра, а Молдавия другому князю препоручена. Дука, будучи в Украйне, собрав, с повету немировского от Покутья людей, оными выстроил для житья себе дом в Целовке, по сей стороне Днестра. В Немирове же вместо себя, поставил наместника. Но как Украйна оная людьми была весьма пуста, обнародовано сего ради было везде, чтоб возвращались все в свои места, с тем, что увольняются те, кои приходя, селиться по прежнему будут, на несколько времени от всех сборов и податей. Что ж касалось до Подо-/465/лии, оная со всеми ее городами подсудною сделана Каменца Подольского паше, который во всех городах, да и в Бару и Межибожье, свои турецкие залоги поставил, а Дуку господарю дела до тех мест не было.

Польша, разорвав с турками мир, и собрав войско, помогает цесарю против турок и побеждают их

1683 года турки объявили Против венского двора войну, а Польша, за суровости их турецкие, под сей случай разорвав с ними мир, вооружалась против турок, и по окончании Сейма собрала войска свои, с которыми сам король, Ян Собейский, стоял на границе за Краковым и с оными, по прошению венского двора, для вспоможения им против турок, с приумножением сил своих, ходил до столичного их цесарского города, Вены, и там обще с войском цесарским, сентября 13 дня, турок разбил и прогнал даже из границ имперских. В оную войну многие паши турецкие, и Дука, господарь украинский, в полон поляками взяты.

Поляки украинские города под свое владение отбирают и гетмана над козаками своими поставляют. Гетман Куницкий ¹¹⁷. По убийстве Куницкого козаками поставляется гетманом Могила ¹¹⁸, он же Мигула

Поляки видя себя победителями над турками и что мир с ними уже нарушен, при том, что и начальника Украйны, Дуки, не имеется, а находится у них в полоне и содержится как равно и паши, в Львове, под караулом, вступя в 1684 году в Украйну свою, объявили о себе и повелели живущим тут вооружаться и собраться козакам. По чему с охотою почти все облеклися, и к ним множество от разных мест приобщились, к которым от стороны польской определен и начальник, именем Куницкий, а потом наречен и гетманом, который учредил по прежнему в полковых городах своих полковников, и, собравши войско, пошел с оными через Рашков в Молдавию, а оттоль к татарам в Бессарабию, гае при Тягине местечке, сжег предместье, но замка взять не мог; однако ж в околичности там множество деревень опустошил, и далее бы разорение сделал, если б орда с сыном ханским, к тому не прискорила. Они, напавши на Козаков, сразились и ужасную битву с ними произвели, от чего Куницкий ужаснулся; он думал, что козаки его побиты будут и что он, между тем, от них не спасется; оставя их сего страха ради, бежал с малым числом людей обратно; козаки ж, управившись с татарами, возвратились благополучно и тотчас начальника своего, Куницкого, за побег и оставление /466/ их, убили, а на место его козака запорожского Могилу, жителя немировского, начальником себе изобрели и гетманом своим нарекли, который, выгнав турок из городов, состоящих к Подольцу, в оных свои залоги учредил, а дальные тут города турецкие разорил.

За перехождение козацкое на польскую сторону для вспоможения, им делается от России запрещение

К сим козакам, по приглашению польскому, несколько из заднепровских Козаков делали к ним перехождение и чинили им так же против турок вспоможение. Они в мае месяце, когда везли в Каменец провиант, разбили два турецкие конвоя, но на третий большой напавши, сами претерпели и несколько сот потеряли Козаков, за что они хотя получали от них исправно свое жалованье, но вознамерившиеся назад возвратиться, остановясь близ Триполья при Днепре, просили от польского гетмана себе увольнение. Он же, хотя 3000 человек под великими обещаниями у себя и удержал, однако ж четыре полковника с 5000 человек назад в Переясловль пришли, потому что гетман Самуйлович, видя то козацкое перехождение, и что через чинимое вспоможение Польше, тратят сами себя понапрасну, запретил своим, под взысканием. А как козацкий же полковник, Иван Стригайло, будучи прельщен от польских комиссаров, своим полком полякам вспомоществовать хотел, то заказал ему сперва гетман, чтоб он того не делал, а напоследок его, в июле месяце, за непослушание отставил и определил на его место другого, Григория Пойдужского, за что он от двора получил с нарочно присланным себе похвальную грамоту и призыван был на совет о войне турецкой, и чтоб тех Козаков, которые несмотря на гетманское запрещение, в польскую службу вступили, старался бы всеми мерами оттуда возвратить.

Отграничение к Стародубу

В оном же лете, по указу их царских величеств, гетман Самуйлович велел от Гомля по самую Сожу реку даже до Рославля все села и деревни объехать и, отобрав от поляк, к стороне российской, к городу Стародубу, причислить по которым селениям полковник стародубовский и залоги свои поставил.

Каменец Подольский был в осаде от поляк

Между сим временем король польский Каменец Подольский осадил, но, по жестокому из города от турок сопротивлению, а паче /467/ за приключившимися в войске его болезнями и при том за пришедшими татарами с ханом, города одержать был не в состоянии, однако ж Молдавия и часть Валахии от Козаков, так равно как от татар польских и поляк, весьма опустошена была.

Козаки цесарю помогают

Потом в 1686 году, по требованию цесаря, многие козаки из обосторонной Малороссии ходили в Цесарию и разбили Текелия, воеводу венгерского и турецких пашей, и с тем, по окончании того, возвратились.

Турки и татары делают нападения на границы российские и пленят в польской области

Турки, за установленным миром, по вероломству своему, чинили непрестанные из Азова, а паче татары из Крыма, в область российскую, а больше в Польшу, частые набеги, как то в оном, 1685 году, и, разоряючи селения, уводили в полон многие тысячи людей; орда ж великим числом пришедши весною к Рашкову, распространилась по Кумани, а оттоль и далее, увела около 40 000 человек, в Подляхии и Волыни великое разорение сделала, чего поляки ни мало по нечаянности отвратить не могли. Для чего и с российской стороны приуготовления к вооружению делать и Киев починкою городских валов исправлять начали; ибо татары и около Белой Церкви оказались; однако ж они от тамошнего гарнизона ночью внезапно атакованы были, и отсель пошли они через Волощину для соединения с турками к реке Дунаю, после которых поляки с козаками и с польскими татарами вместо того Молдавию опустошали.

Сего 1685 года, июня 7 дня, скончался сын гетмана Самуйловича Симеон, будучи лет молодых, но разума зрелого, полковничества своего четвертого года.

Гетман Драгинич с польской стороны

В оном году был с польской стороны в Украйне гетманом некто Драгинич ¹¹⁹, но из каких людей и какие его воинские дела были, неизвестно, только то, что оный вскоре умре от безмерного употребления горячих напитков. /468/

Прошение от гетмана и от всего малороссийского общества об определении в Киевскую епархию настоящего митрополита, и о преимуществах его

В сие самое время не имела Малороссия своего главного архипастыря, престольного Киевского и всей Малой России митрополита, и вдовствовала, по смерти настоящего митрополита, Дионисия Балабана, от 1665 года, на коего место хотя и был назначаемый епископ Иосиф Нелюбович, но, по ненависти на него гетмана, Павла Тетери, испрошен был от короля польского на его место быть митрополитом епископ Перемышльский Антоний Витицкий, который и был тем саном в 1670 году посвящен, но, за частыми на Киев неприятельскими набегами, от 1683 году жительства в Киеве не имел, по каковой причине в месте митрополичьем находился епископ Луцкий Гедеон Святополк, князь Четвертинский. Каковых обстоятельств ради, гетман Иван Самуйлович вошел в оное состояние, имея о том рассуждение с целым своим обществом и со всем малороссийским духовенством, и, уеоветовавшись между собою об оном, положили послать свое просительное послание к Константинопольскому патриарху; ибо от начала православия в России, всегда, за лишением архиерея Киевской митрополии, просимо всем миром было от того вселенского патриарха, и от оного избранный миром хиротонизованным был в митрополиты Киевские, как равно о том представя, просили и у их царского величества, государей царей и великих князей всероссийских, на то их благоволение, чтоб на вдовствующий Киевский митрополичий престол благословлено и повелено было посвятить настоящего, из природных украинских жителей в митрополиты, назначаемого ими целым обществом и за достойного признаваемого из их природных людей, того епископа Луцкого, Гедеона Святополка, князя Четвертинскогб, как по всем правам того просить не от короля чуждого, но от своих государей царей долженствует. По каковому общему мирскому и духовному согласию и приговору послано было, как в Константинополь к патриарху, так и в Москву до их величества государей царей и великих князей всероссийских, Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича, с нарочными двумя игуменами монастырей Выдубецкого, Феодосия Углицкого, и Переясловского, Иеронима Дубину, да генерального писаря, Саву Прокопова, всеподданнейшее просительное челобитье, что их величество весьма с уважением принять благоволили, и немедленно тому епископу, Гедеону, указом своим в Москву прибыть повелели, куда он по тому и отбыл, и там в царствующем граде, по представлению их царского величества, святейшим патриархом Иоакимом в соборной Апостольской церкви Успения Пресвятыя Богородицы, рукоположением на тот престол благословлен, и 7194 году, ноября 8 дня, возведен. Причем от гетмана особо через нарочно присланных же, бунчужного, Константина Иванова, да войскового канцеляриста старшего, Василия Кочубея, /469/ челобитьем всеподданейше прошено, чтоб быть той епархии под послушанием и благословением только святейшего патриарха Московского и между великороссийскими митрополиями первоначальное, но первопрестольному граду великих князей российских, и все бы духовные дела и суды в Киевской епархии митрополиту препоручены были, а не иным властям духовным, так равно и все преимущества, надлежащие до митрополита, ему и будущим пожаловано было. Что все просимое их царское величество милостивою грамотою пожаловал и с тем до Киева, в том же году 1686, в месяце январе возвращен он, и обо всем вышеписанном гетману указом знать дано. В каковой же силе тому преосвященному митрополиту, Гедеону, та грамота пожалована, тому при сем точный список прилагается:

Царская жалованная грамота на прошение малороссийского общества в определении и посвящении в Киевскую епархию митрополита, с преимуществами его

Божиею милостию Мы, Великие Государи Цари и Великие Князья, Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич, и Великая Государыня, Благоверная Царевна и Великая Княжна, София Алексеевна, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержцы, Московские, Киевские, Владимирские, Новгородские, Цари Казанские, Цари Астраханские, Цари Сибирские, Государи Псковские, и Великие Князья Смоленские, Тверские, Югорские, Пермские, Вятские, Болгарские и иных Государи и Великие Князья Новагорода Низовския земли, Черниговские, Рязанские, Ростовские, Ярославские, Белоозерские, Удорские, Обдорские, Кондийские и всея Северныя страны Повелители, и Государи Иверския земли, Карталинских и Грузинских Царей, и Кабардинских земли, Черкаских и Горских Князей, и иных многих Государств и земель Восточных, и Западных, и Северных Отчичи, и Дедичи, и Наследники, и Государи, и Обладатели. Наше Царское Величество пожаловали Нашего Царского Величества Богомольца, Преосвященного Гедеона Святополка, Князя Четвертинского, Киевского и Галицкого, и Малыя России Митрополита, и впредь по нем будучих Богомольцев Наших, Преосвященных Митрополитов Киевских, и всей той Епархии Киевской причт, и всей Малой России чин духовных властей и под властию будучих, повелели им, по челобитью и прошению, Нашего Царского Величества верного подданного, Войска Запорожского обоих сторон Днепра Гетмана, Иоанна Самуйловича и всего Митрополии Киевской духовного причта, на их права и вольности дать сию Нашу Царского Величества жалованную милостивую утверждающую Грамоту, то есть, ведомо им Богомольцем Нашим, как, по милости во Троице славимого Бога, в прошлом от создания мира 7096, а от Рождества Спасителя Нашего 1587 года, при предке Нашем, Государе, блаженныя памяти, при Великом Государе Царе и Великом Князе Феодоре Ивановиче, всея России /470/ Самодержце, по его Государскому святому намерению и изволению, а по совету и благословению всех Святейших Вселенских Патриархов и всего Освященного Вселенского Собора, Преосвященнейших Митрополитов, Архиепископов и Епископов, будучи в Нашем Царствующем, Великом Граде Москве, Святейший и Блаженнейший Кир Иеремия, Патриарх Константинопольский, благословил в Нашем Российском Государстве благочестивыя церквы Греческого закона, у Пресвятые Владычицы Нашей Богородицы и присно Девы Марии, честного и славного Ея Успения, и у Великих Святителей и Чудотворцев Московских, быть с Святейшим Патриархом и рукоположением посвятил Святейшего и Блаженнейшего Кир Иеремея (Иова?) Митрополита в Патриархи, так же в 7098 году, к тому ж предку Нашему, блаженным памяти, к Великому Государю и Его Царскому Величеству, Святейшие и Блаженнейшие Вселенские Патриархи, и всего Освященного Собора, Преосвященнейших Митрополитов, Архиепископов и Епископов, с подписанием рук Грамоту прислали, в которой обретается благословение их Архипастирское, что и впредь Святейшим Патриархом Московским поставлять их в России от Митрополитов и Архиепископов и Епископов, и по тому их Святейших Вселенских Патриархов благословению, в Нашем Государстве Святейшие Патриархи Московские и всея России поставляются, от Преосвященных Митрополитов и Архиепископов, и Епископов, и до сего времени. А Преосвященные Митрополиты, и Архиепископы, и Епископы всего Нашего Самодержавного Великого Российского Царствия рукоположение и благословение принимали от Святейших и Всеоблаженнейших Московских Патриархов, и ныне приемлют во Святом Духе от Отца Нашего и Богомольца, Святейшего Кир Иоакима, Патриарха Московского и всея России и Северных стран, так же по милости того ж Всесильного Бога, и предстательством Пресвятые Владычицы Нашей Богородицы и пресно Девы Марии, при отце Нашем Великих Государей блаженныя и вечнодостойныя памяти, при Великом Государе Царе и Великом Князе Алексее Михайловиче, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержце, учинился в Нашей Государской державе, древняя прародительская Наша Государская отчина, Богоспасаемый град Киев и вся Малая Россия, и тем Святая Церковь, и весь Православный тамо живущий народ, от великого гонения и утеснения в Вере, и принуждения к Унеи, свободны учинились, а пребывают и до днесь и впредь, по благодати Божией, пребывати будут в Православной Христианской Вере Греческого закона под Нашею Государскою Самодержавною высокою рукою. Однако ж той Нашей Государевы державы, Богоспасаемого града Киева Церковь Божия и Митрополии престол, многие лета пребывали без пастыря, а отступники Святыя Восточныя Церкви, пребывающие при костеле Римском, видя того Богоспасаемого града Киева и Митрополитанский престол без пастыря, дерзают писатись непрестанно блюстительми оной Киевской Епархии, а то /471/ чинится для того, что та Киевская Епархия, коликонадесять лет пастыря не имела. И того ради Богу поспешествующу и Святей Его Благодати, а желанием Нас, Великих Государей, Нашего Царского Величества, также и по совету и благословению во Святом Духе Отца нашего и Богомольца, Святейшего Кир Иоакима, Патриарха Московского и всея России и Северных стран, и всего Освященного Собора, той Нашей Государской отчины Богоспасаемого града Киева, на вдовствующий престол, по Нашему Великих Государей, Нашего Царского Величества, указу, службою и радением и усердным в том деле попечением Нашего Царского Величества верного подданного, Войска Запорожского обоих сторон Днепра, Гетмана Иоанна Самуйловича, обран на элекции в Киеве, в церкве Святыя Софии, прошлого 7193 года, от всего причта Епархии Киевской чина духовного власти и под властью будучими, так духовными особами, яко и мирскими чинами на ту элекцию собранными, единомысленно и единогласно пастырем и Малороссийской Церкви хранителем, вышепомянутый Преосвященный Гедеон Святополк, Князь Четвертинский. И по совершении оной элекции, к Нам, Великим Государям, к Нашему Царскому Величеству, вышепомянутый причет чина духовного той Епархии Киевской, присылали с челобитьем и прошением, честных отцов игуменов и во Церкве Малороссийской заслуженных, Феодосия Углицкого, монастыря Святого Архистратига Михаила, именуемого Выдубецкого, да Иеронима Дубину, монастыря Георгиевского Переясловского, да подданный Наш Гетман, войскового генерального писаря, Саву Прокопова, чтоб Мы, Великие Государи, Наше Царское Величество, то избрание, дело ко славе Божией и ко обновлению Святительского достоинства благолепно утвердить повелели вскоре. И Мы, Великие Государи, Наше Царское Величество, указали, ему, вышепомянутому Богомольцу Нашему, Преосвященному Гедеону Святополку, для благословения и рукоположения на престол Киевской Митрополии, были в Наш Царствующий Град Москву, который в нынешнем, в 7194 году, ноября 8 дня, в прибытии своем, при помощи Божией, в Соборной и Апостольской церкве Пресвятые Владычицы нашей Богородицы и присно Девы Марии, честного и славного Ея Успения, во Святом Духе Отца Нашего и Богомольца, Святейшего Иоакима, Патриарха Московского и всея России и Северных стран, рукоположение и возведение на той престол восприял. Да в челобитье Нам, Великим Государям, Нашему Царскому Величеству, вышепомянутого Киевской епархии причта чина духовного, и верного подданного Нашего Гетмана, с которым он прислал войскового генерального бунчужного Константина Иванова, да войсковой канцелярии старшего Василия Кочубея, написано, что Мы, Великие Государи, Наше Царское Величество, изволили той Киевской Епархии быть под послушанием и благословением, Святейшего Патриарха Московского, между Великороссийскими Митрополиями первоначальною, и Нам, Великим Государем, Нашему Царскому Ве-/472/личеству, покорно и всепокорно били челом, чтоб милостивым Нашего Царского Величества повелением, суды Митрополита Киевского в своей Епархии были содержаны, и никто б от тех судов в Царствующей Наш Град Москву с челобитными не был, и Святейший бы Патриарх в те суды вступать не изволил, и челобитья ни у кого никакого не принимал, соблюдая ту первоначальную Митрополию в таком содержании, в каковом она под благословением Святейшего Вселенского Константинопольского Патриарха обреталась, и была во всем вольна, яко в соблюдении Митрополичей чести, так и в исправлении духовного чина и церковного начала, и в сохранении прав и вольностей своих обыклых, обретающихся в исконном начинании и в предбудущие времена о вольном избрании Митрополита от них, так же, дабы епископии, архимандрии, игуменства, братства, монастыри и церкви, которые издавна належали к послушанию Митрополии Киевской непременно, и ныне оному вышепомянутому Богомольцу Нашему, Преосвященному Митрополиту, и которые по нем будут, в послушании были, и митру бы со крестом, и ношение креста в своей ему Епархии во всяких походех, и печатание книг, на хвалу Божию, и на оборону святыя Веры иметь, и учение б детям греческого и латинского языков при обыклости древней не возбранять, и все обыкновения прежние содержать безпременно, в чем на Нашу, Великих Государей, Нашего Царского Величества, милость будучи они надежны, просят покорно, чтоб Мы, Великие Государи и Великая Государыня, Благоверная Царевна, Наше Царское Величество, те вышеупомянутые духовного чина права и вольности, Нашею Государевою жалованною грамотою милостиво утвердить повелели. И Мы, Великие Государи Цари и Великие Князья, Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич, и Великая Государыня, Благоверная Царевна и Великая Княжна, София Алексеевна, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержцы, и многих государств и земель, Восточных, и Западных, и Северных Отчичи, и Дедичи, и Наследники, и Государи, и Обладатели, Наше Царское Величество, видя верные и радетельные к Нам, Великим Государям, к Нашему Царскому Величеству, подданного Нашего, Войска Запорожского обеих сторон Днепра Гетмана, Иоанна Самуйловича, службы и всей Митрополии Киевской причта чина духовного, усердное в том Божием деле радение и попечение, изволили челобитье и прошение его, Гетманское, и Епархии Киевской духовного чина, и всего Войска Запорожского, и народа Малороссийского, принять милостиво, и того Богомольца Нашего, Преосвященного Гедеона Святополка, Князя Четвертинского, Митрополита Киевского и Галицкого и Малыя России, и впредь по нем будучих Митрополитов Киевских, и весь тот той Епархии Киевской причт и чин духовных властей и под властию сущих, в надежду Нашей Государской милости, пожаловали, для утверждения той Киевской Епархии, и в подтверждение прежних духовного чина прав и вольностей, сию Нашу Царского Величества милостивую жало-/473/ванную Грамоту дать повелели, впредь той Епархии Киевской быть между Великороссийскими Митрополиями первоначальною, и судить Митрополита Киевского в своей Епархии, были и отправлятися по прежним обычаям, и никому от тех судов в Царствующий Наш Град Москву с челобитьем не приходить, и во Святом Духе Отцу Нашему и Богомольцу, Святейшему и Блаженнейшему Кир Иоакиму, Патриарху Московскому и всея России и Северных стран, и по нем впредь будучим Святейшим и Блаженнейшим Патриархом Московским, в те суды не вступатись, и челобитен ни у кого не принимать, а быть той Киевской Епархии в таком же соблюдении, в каковом она была до сего времени, под благословением Святейшего Вселенского Константинопольского Патриарха, как Митрополичей чести, так и во исправлении духовного чина, и церковного начала, и в сохранении прав и вольностей обыклых, обретающихся по исконному обычаю. Так же всем высоким и низким духовным особам, а именно: Богомольцам Нашим, Преосвященному Лазарю Барановичу, Архиепископу Черниговскому и Новгородскому, Киевопечерской Лавры Архимандриту, Варлааму Ясинскому и Черниговской Епархии Архимандритам, Ногородскому и Елецкому, и Игуменом нынешним, и по них впредь будущим, также и иным Епископам, Архимандритам, и игуменствам, братствам, монастырям, церквам, которые издавна надлежали к оной Митрополии непременно, и ныне повиноватись, и послушание отдавать ему, Богомольцу Нашему, Преосвященному Гедеону, Митрополиту, и по нем будущим Киевским Митрополитам, а поставлять тех властей в вышепомянутые чины, с повеления Нас, Великих Государей, Нашего Царского Величества и с благословения Святейшего Патриарха Московского, ему, Богомольцу Нашему, Преосвященному Гедеону, Митрополиту, и впредь будучим Киевским Митрополитам, и на Архиерейский Киевский престол в предбудущие времена в Митрополиты обирать им вольною элекциею по Нашему, Великих Государей, Нашего Царского Величества, Указу, и за благословением же Святейшего Патриарха Московского, мужа в Божественном Писании искусного и тихого, из тамошних природных обитателей, и митру со крестом имеющу, как в Царствующем велицем Нашем Граде Москве, приключающееся в Соборней и Апостольской церкве, Пресвятыя Владычицы Нашей Богородицы и присно Девы Марии, в службе Божественныя литургии, со Святейшим Патриархом, и в иных, так же и в Малой России. А ношение креста в своей ему Епархии во всех походех, и печатание книг, также и учение детям Греческого и Латинского языков невозбранно иметь, и все обыкновения прежние без пременения содержать повелеваем. А в делах, приключающихся Малыя России, как в военных, так и расправных, воля ему, Преосвященному Митрополиту, и впредь по нем будущим Митрополитам Киевским, быть не имеет, и вступатися не довлеет, понеже то надлежит от Нас, Великих Государей, от Нашего Царского Величества подданному, Нашему Гетману, Ивану Са-/474/муйловичу и впредь по нем будучим Гетманам, также и Королевства Польского в державу, и к духовным особам, ни к кому, без совету подданного Нашего, Гетмана Иоанна Самуйловича, и впредь по нем будущих Гетманов, ни о каких в духовных делах ему, Богомольцу Нашему, и впредь будущим Митрополитам, не писать, и с ними ссылок не иметь. А когда ему, Преосвященному Митрополиту, прилучится о приключающихся в духовных делах в тех странах во Благочестии к живущим духовным особам писать, и о том о всем ему, Преосвященному Митрополиту, и по нем будучим Митрополитам, советовать с ним, подданным Нашим, Гетманом, Иоанном Самуйловичем, и по нем будучими Гетманы, а без совету того не иметь. А если бы к нему, Богомольцу Нашему, Митрополиту, и впредь по нем будучим Митрополитам Киевским, из стран Польских и Литовских и иных с какими письмами, присланными до него, кто прибыл, или через кого, или почтою, что донесено будет, и ему, Богомольцу Нашему, Преосвященному Митрополиту, и по нем будучим Митрополитам Киевским, о том объявлять, и письма присылать, и подданному Нашему, Гетману, Ивану Самуйловичу, и впредь иным, по нем будучим Гетманам, а ему подданному Нашему, о том к Нам, Великим Государем, Нашему Царскому Величеству, писать. А когда по Нашему Царского Величества, указу, ему, Богомольцу Нашему, Преосвященному Митрополиту, прилучится для каких великих дел в Наш Царствующий великий град Москву прибыть, и тогда ему в прибытии своем на Москве времени не продолжит, а отпущенну по Нашей Государской милости в свою Епархию ему быти вскоре, а по обыкновению Великороссийских Преосвященных Митрополитов, в Наш Царствующий град Москву на годовое и полугодовое время его не взывать. И тех всех вышеписанных Киевской Епархии прав и вольностей в содержании сею Нашею Государскою жалованною Грамотою милостиво обнадеживаем и утверждаем неподвижно, и быти им на Нашу Государскую милость во всем надежным, а ему, Богомольцу Нашему, Преосвященному Гедеону, Митрополиту Киевскому, Галицкому и Малыя России, и по нем будучим Митрополитам Киевским, со всем причтом Малороссийского народа духовным, быть под благословением и послушанием в Святом Духе Отца Нашего и Богомольца, Святейшего и Всеблаженнейшего Кир Иоакима, Патриарха Московского и всея России и Северных стран, и по нем будучих Святейших и Всеблаженнейших Патриархов московских, навеки неотступно, по своему обещанию, каково он учинил и подписанием руки своей ствердил при возведении и благословении своем в Митрополиты в Соборной Апостольской церкве Пресвятые Владычицы нашей Богородицы и присно Девы Марии, честного и славного Ея успения, не отлучаясь под повеление и разсуждение к иным Епархиям. А правам их и вольностям, в сей Нашей Царского Величества милостивой жалованной Грамоте описанным, то его обещание ни чим премененно и нарушено быть не имеет, и Богомольцу Нашему, Преосвя-/475/щенному Гедеону Святополку, Митрополиту Киевскому и Галицкому и Малыя России, и той Киевской Епархии причту чина духовного властем и под властию сущим, видя к себе сию Нашу, Великих Государей, Нашего Царского Величества, неизреченную милость и жалованье, Нам, Великим Государем, Нашему Царскому Величеству, свое обещание исполнять твердо и непоколебимо, а Наша, Великих Государей, Нашего Царского Величества, милость от Нас отъемлема не будет. Дана сия Наша Великих Государей, Нашего Царского Величества, жалованная милостивая Грамота, государствия Нашего во Дворе, Царствующем Граде Москве, лета от создания мира 7194, месяца декабря 15 дня, государствования Нашего четвертого года.

На выше упомянутое просительное послание Гетмана Ивана Самуйловича, воспоследовала от Константинопольского и Вселенского Патриарха Дионисия, и от всего его Освященного Собора, к Государям Царям и Великим Князьям Всероссийским, и к Киру, Патриарху Московскому, благословительная грамота на хиротонисание от сего времени и впредь Киевского Митрополита, в нижеследующем содержании:

Грамота, присланная в Россию, от Цареградского Вселенского Патриарха, о постановлении на всегда Московским Патриархом в Киевскую Епархию Митрополита

Года 1686-го, месяца июня, индиктиона 9

Дионисий, Милостию Божиею Архиепископ Константинопольский, Нового Рима и Вселенский Патриарх. Вся (глаголет Апостольское слово) к созиданию да бывают, аще делающим нам, или глаголющим мысли нашей, подобает действоватися ко устроению ближнего и управляться к пользе братии всех, ибо Божественный Апостол и братию звать не перестает, и исправления их радеть не отлагает, научая, яже ко спасению способствуют, и возбуждает каждого, радети о своем обещании, неусыпными очесы, и внимательным ума стремлением вложить каждому приличествующему утешение и лице (?) даже до ныне обещания сего наследники Апостольские пребывали, их же наследничество и нашему смирению восприявшу, предусмотрением вси, яко же ему показася, правящу всесильному дому и соборно председательствующу, соседательствующим с Нами Преосвященным братиям и Архиереям, Грамоты Пречестные объявившим, тишайших православнейших и Богом венчанных Царей и Великих Князей Московских, Государей и Братии, Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича, Самодержцев всея Великия, и Малыя, и Белыя России, и многих Государств и земель Восточных, и Западных, и Северных Отчичей и Дедичей, и Наследников, и Государей, и Обладателей, возлюбленных по Господе и из утробы возжелаемых сынов Наших, и Блаженнейшего Патриарха Московского и всея России, Кир Иоакима, во Святом Духе возлюбленного брата /476/ и сослужителя Нашего, и благочестивого и святительного, вкупе с вышереченным державнейших Великих Государей Запорожского Войска обеих сторон Днепра Гетманом, Господином Иваном Самуйловичем, о Господе сыном нашим возлюбленным, извещающая, яко Епархия, еже в Киеве, во еже быть подлежащей под Высочайшим и Святейшим Вселенским Константинопольским престолом Архиерея, ее Хиротонию, или издание Хиротонии, всегда от него восприяша по священных законов повелению. Пред немалыми ж леты Митрополии сей вдовствующей, прошедшу времени, и не хиротонисану, бывшу в ней искреннему Архиерею, яко посреди двоих Величайших Царств войны, пения (?) припадши время восхитив и благовремение получив, врачь правдивыя и истинныя, и святыя непорочные веры Православных Християн, кукол и терние всея посреде пшеницы, си есть Православные и едва не бедствует сию подручную имат чудными странными мудрствовании. И сего ради просил с великим благоговением и с множайшим молением давать волю Блаженнейшему Патриарху Московскому хиротонисати Митрополита Киевского, когда пребывает лишенна смиренного Архиерея Митрополия сея, или ради вины благословения отложен бывает архиерательствующий, его же изберут, иже Епархии сей подлежавшие Епископы, Архимандриты, Игумены священных монастырей и прочий, яко же обыкло, во еже не пребывать впредь Епархии сей без предстателя, яко же трудно и зело люто оттуда совершающуюся делу сему, яко же и всем явну сицу, и возсеяв паки, си есть ересь и схизматическия мнения, враг истинный дьявол, яже и величайшие и державнейшие царствия владеющие нам повелевает, понеже умалено от тишайшего и христианнейшего сего царствия, си есть никакие препоны сотворить к сему делу, тем же умерение наше, понеже превысокость Вселенского престола получивше, еликая сила пещися, попечения требующих познавать, яко же отповедь дали о всех, иже от Бога есть воверившихся, прошение сие зело радостно восприимуют, и благословенну и праведну утверждать, письменно Собором, и пречестным, иже во Святом Духе возлюбленным наших братии сослужителем повелеваем, да Святейшая Епархия Киевская будет подлежащая Святейшему Патриарху Московскому, его же изберут, иже во Епархии сей подлежащие боголюбезнии Епископы, пречестнии Архимандриты, преподобнейшие Игумени священных и пречестных монастырей, преподобнейшии Иеромонахи, благоговейные Иереи, преподобные Монахи, и Боляре и прочий, увещанием и произволением тамошнего великого преславного Гетмана, яко же обычай в том месте обыклый, и восприять от него, еже в мемвронах глаголемое деяние, и познавать оного старейшего, и предстателя своего, яко же от него хиротонизающуся, а не от Вселенского, яко же вышереченно, ради места, паче мерного отстояния, и ради часто приключающихся посреди двоих царствий браней, и образом снисходительным употребляясь по своему предреченному обычаю, и подающую смотрением ему сицевую волю. Когда /477/ же совершает Митрополит Киевский в своей Епархии божественную и священную безкровную жертву, да воспоминает во первых пречестное имя Вселенского Патриарха, яко сущу источнику и началу и предвосходящу всех, иже повсюду приселенный (?) и Епархии, потом Патриарха Московского, яко старейшего своего, никому в том противящуся или прекословящу ни в чесом, яко же благословенно и праведно бывшу, а иже паче в писанных помысливши, или иначе восхотевши непослушенство, или противность показать государеву повелению противен будет, и от оного мздовоздательства приимет, яко пренебрегатель Патриархов, сущих образов Бога одушевленных и живых, тем же и явления ради дела сего и утверждения, сия написана соборная и здательная Грамота, и во священном кодине, написан же при нашей Христовой великой церкви, и списавшись вручил Блаженнейшему Патриарху Московскому, Кир Иоакиму, в лето вышеписанно.

Внизу приписано Патриаршескою рукою, а потом приписано Митрополическими руками:

Ираклийский Герман, Кизикийский Кирилл, Никомидийский Мелетий, Халкидонский Захарий, Тевсалорийский Неофит, Прусийский Макарий, Ларисийский Парфений, Нафиармакарта Варфоломей, Мирнофилийский Григорий, Костерозарийский Калинник, Дистрийский Кирилл, Силиврийский Дионисий, Видийский Мизийский Захарий, Приконский Митрофан, Пароловский Иоасаф, Вермский Афанасий, Критский Калиник, Редистицкий Никодим, Аниквяцкий Даниил: Киевский Митрополит мает совершатись на Москве благословнием Вселенского Патриархий и Собору.

Татарское пленение в Малой России

В оном 1686 году, напавши татары на Заднепровскую сторону, в разных местах много людей в полон побрали и порубили, и с тем назад возвратились.

Король польский ходил войною в Молдавию и Валахию

Король польский в оное время ходил с великим числом войска своего (оставя немало для осады при Каменце Подольском) в Молдавию и Валахию до Дуная, но знатного чего туркам сделать не мог, потому что они вели в то время на Средиземном море и против Цесаря войну, а вместо того напал на него сын крымского хана с ордою немалою, с которым имел он непосредственное дело и побоище, от чего он, наконец, принужден был не без урону возвратиться в Польшу, сам же хан в сие время находился в доме, с ожиданием тем, что может быть будут козаки и литовцы в Крым. /478/

Намерение российское о начатии войны против турок и татар

За вероломство турецкое и за чинимые от татар многие обиды и разорения Российскому государству, в оном году чинены были в Москве такие учреждения, от которых можно было заключать, что Россия имеет какое нибудь тайное намерение против Крыма, а именно: выкупали прежде в каждой год по некоторому числу российских подданных, которые у татар в полону находились, что после указом запрещено было, так же не хотели больше от двора никаких послов в Крым отправлять, ни татарским позволить в Москве быть. Все сие определено было еще в марте месяце.

По совету папскому и цесаря уставляется вечный мир между Польшею и Россиею, дабы обще воевать на турка

Причина к тому та состоялась, что для многих тех важных обстоятельств, а паче по старанию и приговору папы римского и цесаря, Польша должна уже была, наконец, приступить к совершенному вечному миру с Россиею, с тем, чтоб остаться Смоленску с своим ведомством и Киеву по установленным вокруг его границам, со всею Заднепровскою частию Малой России, так же чтоб в землях и владениях Короны Польской и Великого княжества Литовского, греко-российская церковь и исповедания ее люди, пользовались непременно и во всегдашнее время принадлежащими им вольностями, правами и преимуществами, и оные не нарушать ни под каким видом и образом, при том и с тем обязательством, чтоб с турками разорвать мир и объявить им войну, и каждому воевать против их и крымцов с своей стороны, помогая тем друг другу, в чем, при поставленном вечном мирном трактате в городе Явурове в 1686 году, мая 6 дня, на обе стороны подписками, с печатями и присягою, утвердили, с польской сам король Ян Третий, с министрами своими, при после их царских величеств, боярине Борисе Петровиче Шереметеве и других . особах, кои с ним были, что и с российской стороны также учинено; по чему вся Белорусия и с частию Литвы и отобранные до Стародуба места, между Гомлем и Рославлем, по реке Соже, по прежнему возвращены, а за Киевом вся часть Малой же России или Украйны, Польше оставлена, что все вышеписанное и цесарем Леопольдом подтверждено. /479/

Сечевские козаки отлагаются от России. Сии козаки привлекаются паки к России

По заключении того с Польшею мира, уже начали всеми силами против турок вооружаться; только под тот самый случай живущие в Запорожье сечевские козаки знать о себе дали, что не намерены более российскими подданными быть, но вольными людьми остаться вознамерились, для чего и с татарами твердо соединится согласились. Но, опасаясь сего, если оное самым делом совершится, то и с турками тогда будет делать нечего, принуждено того для было, чтоб всеми мерами пресечь оное, послать к сим неверным козакам нарочного и при том знатную сумму денег, дабы тем их по прежнему привлечь и успокоить, и на иные мысли возвесть, чрез что они склонились, и так, что обещались не только под властию российскою быть, но и вооруженною рукою против турок и татар воевать, что они в знак своей в том справедливости, учиня, в присутствии того посланного, всех татарских пленников порубили.

Начало выступления сил российских на Крым. Возвращается сила российская обратно

По чему в 1687 году, определено было начать войну, для которой и выступили из Москвы: мая во 2 день, 50 000 человек, кроме украинских Козаков; и был того войска главным полководцем, или воеводою, определен князь Василий Васильевич Голицын, по нем бояре: Алексей Семенович Шеин, князь Владимир Дмитриевич Долгорукий, и боярин Василий Курбатов, и с ними генерал Гордон, окольничие: Юрий Иванович Косагов, Леонтий Романович Неплюев, граф фон Грагама, полковник Фестофер и прочие чиноначальники, с которого числа следовали прямо к Крыму и дошед по крымской степи, вниз по Днепру, ниже Конских Вод и реки Анчикры до Кизикирменя, за вызжением татарами на степях травы, также за исходом уже почти всего провианта, без которого по очевидной опасности, до Крыму дойти было никак не возможно, учинили совет и оным приговорено возвратиться обратно, для чего последовали 18 июня, прямо назад.

Оказывается измена гетмана Самуйловича и производится о том следствие

В то ж самое время прошел слух, будто козаки сами, попущением гетманским, степь зажгли, для отвращения того с российской стороны похода в Крым, от чего произошла тайная недоверка между козаками и россиянами. Вероятных причин находилось довольно, По которым можно было заключить, что козаки, для собственной /480/ своей прибыли, того допустить не хотели, чтоб татары были разорены и побеждены, для чего Скляевскому коменданту приказано было прилежно примечать все гетмановы поступки. Того ради склонил он на свою сторону гетманского или генерального есаула и писаря, которые ему все его намерения открыли. Гетманское недовольствие происходило еще от заключенного в прошлом году с Польшею вечного мира, а именно: просил он тогда неоднократно в Москве, чтоб ему о мирных договорах, сколько надлежит до него и до Козаков, учинено было сообщение, дабы ничего к их вреду заключено не было, так же посыланы были от него депутаты к польскому королю, что царский двор весьма немилостиво принял и учинил ему за то жестокий выговор, который он, быв в толиком почтении, во время своего правления, впервые услышал; потом примечено было, что он завидует счастью христиан против турок, а особенно не мог он утаить своей печали о взятии Буды. Напоследок открылось, что он с татарами имел тайное согласие и заключил с ними союз, после которого намерен был освободить свой народ от российского подданства и учинить себя самодержавным государем; а татары также Порте больше повиноваться не хотели, как только за денежную плату, в чем оба народа друг другу, при нужном случае, помогать обязались.

Действительный донос в измене гетманской. Присылка от царей указа о взятии гетмана под караул

Генеральная старшина коль скоро также сведали об оном, были такими поступками весьма недовольны. Будучи на речке Коломаке, июля 7 числа, они принесли на имя царское тайно жалобу князю Голицыну на гетмана, что и было представлено ко двору. На что, когда присланный из Москвы к воеводам и ко всему войску, для подлинного разведания о возвращении войска от походу того обратно и всех поступок гетманских, Стрелецкого приказа думной дьяк Феодор Леонтьев у гетмана спросил: Для чего он степи зажег? В том он заперся. Когда ж войско обратный путь в Россию восприяло, крымские татары, под предводительством Нурадина Кулги-султана, сделали было нападение на запорожских козаков, только оставленною частью войска, под командою окольничих Косагова и Неплюева в том им попрепятствовано, за что дьяком, именем царским, благодарность получили воеводы 22 числа июля. Оная почта, с которою козаки послали ко двору свою жалобу на гетмана, с указом возвратилась в лагерь, который состоял тогда в одной миле от Полтавы, при реке Коломаке, на пространном поле; по правую сторону оного стоял Алексей Семенович Шеин, и по левую гетман, с боярином Курбатовым. Оным указом велено, чтоб гетмана взять под караул и отвести его в какой нибудь город в Великую Россию, а на его место выбрать нового гетмана. /481/

Дается повеление и учреждается о взятии тайно гетмана под караул

Сие содержано было весьма тайно и один только российский полковник, который всегда при гетмане находился, призван был к боярину и воеводе, который приказал ему арестовать гетмана как можно тихо, ибо он, опасаясь Козаков, перешел со всем своим обозом в российский лагерь. Полковник собрал еще того ж вечера команду, чтоб его под караул взять. Хотя гетман и имел некоторое подозрение, также и люди его, которые о том ведали, его остерегали, однако ж он такого вида на себя показать не хотел, будто б он русских опасался, но что боится только козаков. И для того писал он в ту ж ночь к полковнику, представляя ему учиненные России верные и знатные свои услуги, и подтверждая клятвою, что он ни в чем не виноват, просил, чтоб не выслушав его, не делал ему никакого насильства, но на сие письмо он ответа не получил. Около полуночи пришел к боярину и воеводе генеральный писарь Кочубей и донес, что все по его приказу исполнено.

Гетман привозится под стражею к ставке главного военачальника, с сыном и со служительми его

Еще до рассвета пошел гетман в церковь молиться; те, которые командированы были, чтоб его взять под караул, пошли также в церковь и дожидались окончания молитвы. При выходе его из церкви подошел к нему офицер и сказал, чтоб он шел к полковнику, от чего он не очень устрашался. С ним повели и сына его, Якова, которого в то время подхватили как он хотел к отцу идти и его остеречь, но понеже все проходы крепко заставлены были, то он солдатам в руки попался; также приказано было взять под караул гетманских служителей и всех тех, на которых имели подозрение. Вдруг около лагеря поставлены были везде конные заставы, чтоб никто не мог пройти и уведомить о том другого гетманского сына, Григория, в Запорожье. Гетмана привезли в худой коляске в главную квартиру, куда и сын его, верхом, за ним следовать принужден был.

Очная ставка гетману с доносителями и по ученении гетман с сыном под стражею отвозится в Россию

В главной квартире собрались уже все генералы, старшина и козаки пришли также туда и предложили, что они, приметивши через Довольное время изменнические гетмановы намерения, объявили об оных, должным образом, высочайшей власти и того ради надеются /482/ что он, будучи ныне под караулом, по преступлению своему наказан будет. Боярин и воевода представлял им напротив того, не от приватной ли какой злобы против гетмана жалоба их происходит, и не можно ли им каким дружелюбным способом помириться? Но они ответствовали, что хотя показанные от него наибольшей части из них несправедливости были так великие, что они часто хотели его изрубить, однако ж ныне больше о том не упоминают, но только, по должности своей, о измене его свидетельствуют. Потом привели гетмана. Голова обвязана была у него белым платком, при чем он на свою серебрянную булаву опирался. Когда ему сказано было, что на него козаки донесли, то он во всем заперся и извинял себя весьма коротко; от сего произошел между ним и козаками жестокий спор. Напоследок вывели его вон; козаки требовали неотступно, чтоб гетмана наказать, но генералы того им позволить не хотели. И так отдан был гетман с своим сыном полковнику, чтоб отвести его в безопасное место в Великую Россию, а козакам приказано было выбрать нового гетмана. В избрании оного были они весьма несогласны и для того отложили сие действие до предбудущего понедельника; команду ж препоручили и за гетмана до того времени быть генеральному обозному Василию Борковскому. Между тем отправлен был курьер с ведомостью о том в Москву, а к Неплюеву послан был указ, чтоб большего гетманского сына, Григория, взять под караул.

В каковой же силе тот выше упомянутый донос на гетмана того состоял, тому с поданной от всего козацкого Войска Запорожского на имя их царского величества челобитны, о всех его и детей его продерзостях и дерзких словах, точный список при сем прилагается в следующем содержании, а именно:

Челобитная от всего войска малороссийского, о доносе на гетмана Самуйловича в его измене и поступках

Всепресветлейшим, Державнейшим, Великим Государям, Царям и Великим Князьям Иоанну Алексеевичу, и Петру Алексеевичу, и Великой Государыне Благоверной Царевне и Великой Княжне, Софии Алексеевне и всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержцем, Их Царскому Величеству, милостивым своим Обладателям, верные подданные покорно доносят, что Войско Запорожское зело скорбно и жалостно есть, что Их Государское святое намерение, о посылке сил Их монаршеских на Крым, на который весь свет Християнский обратил очи свои и с которого все монаршеские доброхоты с великим желанием надеялись счастливых, прехвальных и к приращению безсмертныя во веки Российскому Царствию великия славы приличных сбытей, не пришло ныне к своему совершенству, в котором деле, хотя для милости милостивых и милосердных Скипетроносных Государей своих радо было Войско Запорожское при всякой бодрости и радении служить, однако не могло за неисправлевием /483/ гетманским, который только для слепоты очей своих и для тягости своей не был и несть угоден к творению должностей, гетману приличных, другое и не желал того, чтоб над Крымом их монаршеские силы сим походом имели одоление, которое нежелательство его можно довести отсюда. Прежде учинения еще вечного мира их Царского Пресветлого Величества с Королевством Польским, всегда он, Гетман, таковы предложения через посланных и через гонцов своих к Великим Государям доносил, чтоб они, Великие Государи с турками и татарами перемирие держали, а с поляками не мирились, сказывая, что тот мир ненадобен, и для того он и села Посоженские, не советовав ни с кем, велел было заехать, хотя их Царское Пресветлое Величество ссорить глубоко с Королевским Величеством Польским, дабы тот мир не состоялся, которых сел Посожских, не имел уступить, хотя бы и многие их монаршеские к нему были указы, как и не уступал их, покамест сами поляки, по соизволению Государскому отобрали.

А как мир уже учинился вечной с Польскою стороною, и был прислан от Их, Великих Государей, ближний окольничий Леонтий Романович Неплюев, с тем мирным извещением, тогда запечалился зело и был печален многие дни, и кроме того, что пред окольничим словами недоброжелательными выявливался, говоря: Увидите, что не всяк из ваших чинов Московских вам станет благодарить, что разорвали мир хитростью польскою с Государствами Турским и Крымским, и хочете войну против их начать.

При старшине войсковой тогда же, скоро по отъезде окольничего из Батурина, многократно таковые же жестокие слова говорил: Купила ныне Москва себе лиха за свои гроши, ляхам данные, и се что в том с поляки учиненном миру сыщет, и что против хана учинят, увидите. Жалели малой дачи татарам давать, а будут большую казну давать, какову татары похотят. А после того бывал смутен и сердит и таковые слова в случаях речей поновлял, а за тот мир учиненый между монархами, не велел и молебствовать по церквам.

А как прислана ведомость от Великих Государей в списках, из разных курантов писанных, что цесарские войска Будин город взяли у турков, а венециане многие города у турков же морем побрали, и тех писем не хотел и слушать, валяются нечтены, а то от него изходит, что неохочь слышать вестей о победе христианской над бусурманами. А как услышит, что татарова поберут людей на Волыне, и тогда зело бывает весел; и колико у него бывало из Крыму мурз и посланников крымских во время перемирия, всегда правда спрашивал и приказывал к хану, чтоб непрестанно под Белую Церковь и Немиров, на Волынь и Полесье загонами татаровя подпадывая, в людях христианских урон чинили Королевству Польскому, в чем явная его измена.

Семья его, гетманская, в некое время говорила женам особ генеральных: Сердит ныне и великие похвалки чинит Иван мой на Москву; едва того не учинит, что учинил Иван Брюховецкий. /484/

А как Королевское Величество в прошлом году из Полоской земли уступал, тогда бунчужный имел наедине речь с гетманом и такие слова изнес: Рад бы, господин гетман, чтоб поляки от татар в той земле Волоской, осадою утеснены будучи, помирились, а чай бы Москва и нас познала и легко не почитала, что мы приобещанную и надежную дружбу с Государством Крымским имеем. Хотя, по указу Великих Государей, с того прошлого лета, на сие с полками в нынешней поход готовились воевать Крым, и о том Великим Государям докучал он, гетман, чтоб все силы монаршеские, сколько их есть, в сей же поход были двинуты, однако не имел такой истинности, дабы поистине оказал свою службу, как и ныне исполнилось, потому что, хотя предлагал, чтоб Великих Государей великие подняты были силы, а советовал с прилежанием, чтоб раннего вешнего времени были в поля выведены, а то не на иную какую прислугу, только на пагубу войска, понеже в Крым и прежде сего кто ни хаживал в малых собраниях, и то делал в осень, а не по весне.

А вышед из Батурина и приблизившись к реке Ворскле, хотя полки козацкие не все собрались, было предлагал накрепко вельможному боярину, Его милости Князю Василию Васильевичу Голицыну, дабы как скорее в поле выходить, и так, по его предложению и боярин, Его милость, войска, дальним из домов путем утружденные и отпочиву требующие, в поле за Самару вывел. А в тех полях, чтоб надлежало гетману о языках радеть и за неколико верст караулы посылать, и о положении поля проведывать, того он отнюдь не чинил, и боярину, Его милости, хотя хотел посылать наперед полки, отсоветовал, и совета о том от старшины не принимал, и видя около таборов пожарами пылающие поля, гасить хотя многократно старшина ему докучала, не посылал и не приказывал.

А когда пришли к Воде Конской, и там, за тою Водою, все поля пожарами выгорели, он ничего о том не радя, хотя боярин, Его милость, без совета общего рушитися совершенно, не проведав, сколь далеко выгорело за ту реку, не советовал, подвигся с полками козацкими, а после его и боярин, Его милость, подвиг Монаршеские силы, чая, что он известен есть о довольствах кормов конских, и так далее поступая, обрелось, что поля все погорели.

Того ради, по тем всем вышепрописанным причинам, и нежелательствам и нерадениям, многие чают и совершенно твердят, и мы ведаем, что он, гетман, не хотя совершенно тем пожарам предварить, есть причиною и повелителем к выжегу полей, понеже, не доходя Конской Воды, когда и ему в походе болезным очам солнечный зной докучал, говорил: Се неразсудная война московская коль нам вредительна! Лишила меня здоровья крайнего. Не лучше ль было Москве дома в покое сидеть и своих рубежей беречь, нежели с Крымом войну сию ненадобную заводить? А как неможно было войскам по погорелым полям далее идти, он, не ища и не промышляя какого способа, как бы над неприятелем, хотя уже меньшим числом войска, учинить /485/ промысел, гоня не на славу вечную войск московских и козацких, а защищая Государство Крымское, совершенно на том стал и советовал, чтоб бояре, их милости, с войсками возвратились назад.

А возвратя обозы назад, то говорил: Не сказывал ли я, что Москва ничего Крыму не сделает? Се ныне так и есть, и надобно будет впредь гораздо им от крымцов отдыматись! А творил то наругательство со смехом.

Ныне ни о чем не печалится, только так говорит пред духовною честною особою: Когда мне дал Бог сына моего с Низу целого сыскать и в Батурин придти, буду знать, что делать. Есть у меня дела напряжены к деланию иные. И то говорил через ту ж особу: Не знаю, что мне делать с теми чертями москали, как они со всеми войсками своими напрутся в домы идти! Я бы хотел просить боярина, чтоб мне дал и оставил с пять тысяч войска, а то для пождания и отыскания сына моего с Низу.

И то Пресветлейшим Великим Государям будет известно, что он, гетман, самовласно владеет и хочет владеть Малой Россией, грамоты Монаршеские у кого хочет берет, и дачи на себя, или на детей своих, оборачивает и к Царствующему Граду, Москве, не только мирским, но и духовным людям ездить запрещает, и города Государств Малороссийские не Государскими, но своими, именует, и людям войсковым приказывает, чтоб ему, а не Монархам верно служили. Сверх того говорил; когда возвратимся из крымского похода, порадеем лучше Малою Россиею утвердить, не так, как стоит в прежних статьях. А сын его, Григорий, в Чернигове бранил войта и мещан, и лаючи казнью грозил, что войт и мещане хотели поставить на ратуше орла платаного, в то знамение, что город Чернигов есть власное их Царского Пресветлого Величества отчина, и говорил Григорий войту и мещанам так: Не будете, мужики, жить на свете, что хочете выломаться из подданства господина отца моего и поддаться Москве. И заказал, дабы орла не ставили и ставить не дерзали.

Тот же сын говорил с иными хульные слова о Пресветлейшем и Превысочайшем доме Монаршем Их Царского Пресветлого Величества, которые их досады хотя и слыхал отец их, но им того не запрещал. Да и то припоминаем, что он же, гетман, высылая Михаилу Самойловича, бывшего полковника Гадяцкого, на размену с татарами, давал перво словесный приказ, а потом писал своею рукою к нему, Михаиле, чтоб всеми силами радеть о утверждении сил своих и дружбы с Государством Крымским, по которому указу и Михаила говаривал: Когда бы нам самопалы козацкие соединить с саблями крымскими, сильны мы были б против всяких монархов. И такую речь многократно при старшине и всем в слух вносил: Не послушала, де, дурная Москва моего совета, помирились с поляками; дождусь же и я того в скором времени, что будут сызнова меня просить, чтоб я посредником к перемирью с государством Крымским был. Только знать буду как государство Крымское с Москвою мирить; /486/ будут меня памятовать и ведать, как и нас почитать. Да и то говорил: Чертовские, дурные и гнусные войны Москва взяла на себя, не по себе тягость, и славилась всему свету повоевать государство Крымское; а она сама никогда не может себя оборонить. Лучше б, де, радеть при промысле нашем, своих рубежей беречь, нежели чужое лихо подыматься боронить, понеже, когда еще от своего намерения похотят войну поднять, то пропадут.

Сам от многих лет бил челом Великим Государям, чтоб чехи под Царским знамением и титулом, или в Путивле, или в Севску, были деланы; а ныне, когда с денежного двора на сию дорогу вышли и войску выдана плата, не велит и не приказывает, чтоб меж народом малороссийским брана была, и всякие купли и продажи действовалися, наипаче посмевается, говоря: Из одной меди много безделья наделали, что убогому человеку ни на что не годится, потому что будто шелуха ломятся.

Степана Гречаного, судью Гадяцкого, без ведома и изволения Государского, к Королевскому Величеству с тем посылал, чтоб Мигула, именующийся на той там стороне гетманом, с его войском самовольным не держал, а себя на всякую службу быть готовым с Войском Запорожским обещая, просил при том, чтоб ему позволил по тех мест владеть, города осадив, пока Хмельницкий владел.

Июля в 4 день, семь мостов на реке Самаре, войском окольничего Леонтия Романовича Неплюева строенные, он, гетман, с своими полками перешед велел пожечь, а на той там стороне боярина со всем войском оставил, который только два моста имеюще своих к переправе, принужден был боярин новые мосты делать, и тот его поступок изменнический учинился под войском Государским.

Июля в б день, призвав к себе Думитрашку, говорил: Имею, де, ведомость, что хан с султанами и с своею Ордою около войска нашего, на Низ посланного, забаву воинскую имеет, только не много помедлить, сам хан к Перекопу уступит, а султаны с Ордами против поляк пошлет, и дадут, конечно, полякам добрую встречу. Пусть же бояре, такие, непочтивой матери дети, скачут и полякам дают помочь, а не здорово дадут.

Того ж дня, пришед к нему, гетману, войт переясловский, говорил: Жалуется, де, Москва, приходя, что людей государских много померло, и много больных лежит. А он сказал: Хотя бы и все пропали, то б я о том не печалился!

Лошадей сколько к нему не приведут, заблудившихся московских и всяких, всех велит своим пятном перепятнав, в Гадячь отсылать, то его всем явное воровство. В некое время здесь, в войске, был гетман с полковниками московскими и с нами всеми на обеде у обозного, и после обеда Петр Борисов, полковник, размолвил с Гамалеем, а Гамалей, знатно в надежду его, против полковника сказал: Что ты, меня, полковник, порскаешь? Не саблею, де, нас взяли. И он, гетман, то слышав, ни единого слова Гамалею не молвил, да /487/ и разсмеялся, а чаятельно, что похвалил. А после учиненного мира, знатно, хотя какую в том вреду учинить, посылал в посылки Заднепровские, в договорах мирных, при Польской стороне оставлены десятины у черни выбирать, и то учинил он противно, а не по воле Государской.

А о землях той стороны Днепра говорил жестоко: Не так то будет, как Москва с поляками в мирных своих договорах постановила! Учиним мы так, как нам надобно. По которому своему намерению, тому Гречаному, к Королевскому Величеству посыпанному, о тех земляк и о Посожских селах, сверх договоров мирных, упоминать велел. И при таковых своих к Великим Государям нерадениях, и вольности Войска Запорожского, от Великих Государей подтверждения нарушил.

Все один делает, никого к Думе не призывает; уряды по своему гневу отнимает и не по пристойным причинам их наказует, и в безчестие вводит кого хочет, без суда и без доводу, напрасно.

За уряды полковничьи берет великие посулы, и через то допускает людям утеснение, чего при иных гетманах не бывало.

Людей старинных войсковых заслуженных всякими своими вымышленными способами теснит, и слова доброго не говорит, а иных мелких незаслуженных собою поставливает и тем оказывается, что хочет учинить, то может.

В мельницах козацких нет козакам воли, ни знатным, ни заслуженным; все на себя забирает; что у кого полюбится, возьмет, а что он минет, то дети возьмут; и тому только у него приступ, который посул дает; а кто не дает, хотя бы и годен был, отрыновен бывает.

Старшине генеральной нет у него чести надлежащей и безопасности, и больше от гнева и похвальных его слов мертвы бывают, нежели покойны живут.

Судейского уряду уже от четырех лет не отдает, для того, что никого за доброго человека не имеет и хочет, чтоб тот судейский уряд за великие деньги был куплен. Государево жалованье соболиное и объяриное, на двух присланное, себе забрал; а в небытии судей погасло право, и обидимым людям нет управы, и от того плачут много.

Больше упражняется он около домовых вещей, нежели в самых Монаршеских делах.

Того для, тех ради всех причин и для неспособности его, нет надежды, чтоб и впредь Войско Запорожское, за его поводом, к прислуге Монаршеской что похвальное объявило, и желает все войско и со слезами Господа Бога молит, дабы Великие Государи, для лучшего управления Монаршеских своих дел и для утоления многих слез, изволили указать с него уряд гетманской снять, а на тот уряд, по правам войсковым, вольными голосами повелели обрать какого бодрственного, вернейшего и исправнейшего человека, который быв на нешней войне, не лениво, но радетельно и верно с войском, во всяких случаях чинил Им, Великим Государям, службу, которой перемены /488/ гетмана многие, с великим упокорением превеликой милости Монаршей просят и предлагают, что таковым образом поступив, может быть Крым заперт и вскоре силами Государскими и Войска Запорожского повоеван. А если того не будет, то под сим гетманом не может ничего к славе Монаршей оказаться, разве бед, а будет то, что от его тесноты все розно разбредутся, или, избави Бог, чтоб в добрых не учинилось какой порухи. И о том все Войско Запорожское бьет челом, чтоб, по снятии его с гетманства, не был и не жил на Украйне, но со всем домом взять бы его к Москве, и, яко явный изменник Их Царского Величества и Войска Запорожского, был казнен.

О том челом бия Вам, Великим Государям, припамятовали есмы того ж гетмана изменное дело. Был указ к нему от Вас, Великих Государей, по прошению Королевского Величества, пустить в сторону Польской державы хлебные запасы, которых тогда была там скудость; и он, преслушав тот Ваш Государский указ, учинил заказы, чтоб в ту державу никто хлебных запасов возить не дерзал и здесь тамошным людям не продавал, а только позволил было вино, да табак продавать приезжим оттуда чумакам, а в Крым и в городки турские, укрепляя там с собою крепкую дружбу, велел нарочно всякой запас возить, волы, овцы и кони гнать на продажу, с которыми продажами малороссийские люди непрестанно туда ездили. И как покой вечный у Великих Государей с Королем Польским учинился и война оглашена на бусурман, и тогда тех продаж не уняли: кто хотел, ездил туда с хлебными запасы во все лето и зимой прошлой заняв. А хотя кого с такими продажами и поймали, не наказывали; которым образом знатно городки турские, на Днепре будучие, из турской земли хлебных присылок не имеющие, отсюда, из Малой России, учинились обогащены. И иных многих неизчетных поступок немочно и выписать; только у Превысочайшего престола Вашего Царского Величества падше, просим конечной его гетманской перемены, понеже, если за теми предложениями посторонними не имела быть на том воля Вашего Царского Пресветлого Величества, то Войско Запорожское из меньших чинов отнюдь его, яко явного недоброхота, соблюдая к Вам, Великим Государям, свою верную службу, не может терпеть, по своим войсковым правам и обычаям с ним поступити в скором времени принуждено будет, за. что, дабы Ваш Царский Престол на нас не досадовал, всепокорно Вашему Пресветлому Царскому Величеству бьем челом со всем войском.

А чтоб те все злые его гетманские дела, от нас выписанные, приняты были и вера им была дана, имена наши руками нашими подписываем, и в руки ясневельможного, Его милости, ближнего боярина, князя Василия Васильевича Голицына, покорно отдаем. В табуре над речкою Коломаком, в лето 1687, июля 7 дня.

Вашего Царского Пресветлого Величества верные подданные и нижайшие подножия: /489/

Василий Борковский, обозный войсковой, Вашего Царского Пресветлого Величества из Генеральных.

Михаило Воехович судья.

Сава Прокопов, писарь войсковой Вашего Царского Пресветлого Величества из Генеральных.

Иван Мазепа, есаул войска Их Царского Пресветлого Величества из Генеральных.

Полковники:

Константин Солонина

Яков Лизогуб

Григорий Гамалея

Думитрашко Райца

Степан Петров Забела

а внизу:

Василий Кочубей

Записка сверх вышеписанного

И то требует высокого разсуждения, что он, по высокому о себе разумению, скрытым умыслом своим, не только в народе сем Малороссийском, меж которым и сам мелко, как и иные люди, родился, не кладет урождением никого себе равного, но и разумом Великороссийского Православия всякими чинами гнушаясь, не похотел ни за кого отдать нынешней дочери своей, но из-за рубежа нарочными способами для того принимал Князя Четвертинского, в чем разсуждает способный иметь приступ когда ни есть к отделенному в Малой России владению и таковым то знатным намерением и печать Юрия Хмельницкого при себе задержал, не отсылая к Великим Государям, на которой погоня княжество Малороссийское изображено, тому Юрасю от турок данное,

А что от детей его в полках, Черниговском и Стародубском, бед деется, того и выписать не можно, о чем те же полчане во время свое совершенно скажут.

Между сим же временем каковые в Малой России от козаков, кои ординарно всегда переменам ради, происходили непорядки и многим гражданам и самим старшинам обиды, довольно изъяснить не можно, многих во смерть убивали, грабили, а иных, спрашивая денег, потому жгли; да и посполитый народ, подданные, которые и от натуры господина своего любить не могут, смотря на таков козацкий безпорядок, то же над своими собственными владельцами делали. /490/

От них же, Самуйловичев с согласниками, обвинены были полковники: Леонтей Полуботок, Лазар Горленко и Ярема Нежинский, которые безвинно страдали, а за что бы именно, не объявлено.

Примеч. 1676 года, января 30 числа, вооруженною рукою взят Соловецкий монастырь и всех в нем монахов, Его Царского Величества военные люди перерубили, которого монастыря через шесть лет неотступно доставали за роскольническую ересь, ибо не хотели повиноваться принять новоуставленные на Соборе Московском, в бытность двух Патриархов, Александрийского и Антиохийского, слова, изглаголенные, первое, чтоб не читать по старописанному в Символе веры, «и Духа истинного», второе, не читать же в молитве «Господи Иисусе, Сыне Божий», а читать бы «Господи Иисусе, помилуй мя», а «сына» в оном месте не упоминать, и прочие, сему подобные, слова исключенные, по невежеству своему не отлагали, а вновь преданные не принимали по напечатанной книге Жезл, за что и прочего звания люди многие понесли наказание.

Сего ж года оказалась новая ересь, самоизвольное сжигательство людей, которой секты был начальник некакой Капитон.

В оном 1679 году в Москве оказались было к бунту заговоры от некоторых бояр и стольников, а начальник сего дела был некакой именем Коротков, который как сообщники его с тем заговором пойманы и уличены были, с ними смертию за то казнен.

Во оном лете была великая засуха на всякий посев, а более на огородные овощи, которые наплодившимся великим множеством червей, переходивших с места на место, были поедены.

Июля в 7 день Новгородок Северский весь выгорел.

Также в оное время погорели местечки: Лохвица, Золотоноша и других много.

В оном же году Государем Трубчевский монастырь Киевской Лавре отдан, и для того монахов Московских из оного выслано.

Так равно Киевопечерской Лавре возвращен Свинский монастырь, что под Брянским.

Декабря с 15 числа, с вечера, явилась на небе комета, из малой звезды сделаявшейся светлой великой столп до полнеба, и являлся в оной ясности по три вечера сряду, а потом тусклее и через несколько времени изчез.

От 1683 года в Киев назначен в Митрополиты Гедеон Святополк, Князь Четвертинский, из Епископов Луцких.

Во удивление всем произросли в самом начале 1684 года, в Польше, в повете Ярославском, после Семенова дни, то есть, в месяце сентябре, овощи и ягоды полевые так, как бы и в лете.

Избранный и удостоенный Князь Четвертинский Гедеон, епископ Луцкий, на Митрополию Киевскую, позван в Москву и оттоле с саном Митрополита прибыл в Киев 1686 года, в январе месяце. /491/

Попередня     Головна     Наступна