Уклінно просимо заповнити Опитування про фемінативи  


‹‹   Головна





ТАРАСЪ ГРИГОРЬЕВИЧЪ ШЕВЧЕНКО.

БІОГРАФИЧЕСКІЙ ОЧЕРКЪ

В. П. МАСЛОВА.


Изданіе народнаго журнала „Грамотей“.


МОСКВА.

Типографія А. И. Мамонтова и К°, Леонтьевскій переулокъ, № 5,

1874.




Дозволено цензурою. Москва, 23 марта 1874 года.




ТАРАСЪ ГРИГОРЬЕВИЧЪ ШЕВЧЕНКО.


(Посвящаю моимъ дЂтямъ — ОлЂ и СашЂ.)



19 февраля 1861 года въ Россіи совершилось великое событіе, которому едва ли найдется равное, по громаднымъ благодЂтельнымъ послЂдствіямъ, во всей русской исторіи: болЂе 23 милліоновъ людей освобождены изъ крЂпостной зависимости; треть населенія государства получила гражданскія права, получила свободу распоряжаться своею личностью, собственностью, трудомъ, — направлять свои силы къ производительнымъ занятіямъ по своему усмотрЂнію, отдаваться умственнымъ и нравственнымъ наклонностямъ и стремленіямъ, не подавляя природныхъ дарованій.

Если мы оглянемся на недавнее прошлое нашего крЂпостнаго крестьянства съ цЂлью отыскать въ немъ признаки талантливости и самобытности, то увидимъ, какъ трудно было всякой выдающейся личности проявить свои силы и выйти на настоящую дорогу. Съ одной стороны невЂжество, крайній недостатокъ развитія, съ другой — давленіе чужой воли мЂшали росту нравственной природы крЂпостнаго человЂка, — и въ крЂпостной средЂ мы встрЂчаемъ весьма мало отрадныхъ явленій. Нужны были сверхъестественныя усилія и /4/ особенно счастливыя условія для того, чтобы человЂкъ названной среды, преодолЂвъ всЂ препятствія, выбился на самостоятельную дорогу. Немногимъ, очень немногимъ удалось это, и такіе люди, хотя бы они ничего не дали потомству, за одну уже борьбу съ неблагопріятными условіями, за желаніе отстоять за собой человЂческое достоинство и право жить умственною жизнью, достойны нашего полнаго сочувствія, потому что эти недюжинные люди надЂлены были замЂчательною силой воли и нравственной устойчивости.

Но съ какою благодарностью и глубокимъ уваженіемъ должны мы относиться къ тЂмъ изъ нихъ, которые всю свою жизнь, полную невзгодъ и лишеній, всЂ свои дарованія и способности посвятили на служеніе своей родинЂ, на служеніе искусству для своего же брата-простолюдина, желая поднять въ немъ человЂческія чувства и вмЂстЂ съ тЂмъ воспитать въ немъ любовь къ родинЂ, къ ея исторіи, ея природЂ. Даровитыя дЂти своего народа, они думали его думой, радовались его радостью и плакали его слезами. И если народъ понялъ ихъ и откликнулся имъ сердечнымъ привЂтомъ и сочувствіемъ, они должны составлять его гордость и славу. Благо и тому народу, среди котораго появляются такія личности, такіе выразители его народнаго духа, своеобразности созерцанія и особенностей гражданскаго развитія. Будущность его обезпечена, потому что въ массЂ живетъ сознаніе силъ и даровъ, отпущенныхъ на его долю природой.

Къ числу такихъ даровитыхъ личностей, вышедшихъ изъ народа и развившихся самобытно, принадлежитъ Т. Г. Шевченко, двойной талантъ котораго, какъ поэта я живописца, составляетъ гордость не только Малороссіи, но и всего русскаго народа. Онъ писалъ на своемъ нарЂчіи потому, что родная /5/ жизнь и природа, чтобы быть понятными простому народу, требовали свойственнаго ему выраженія; но въ произведеніяхъ поэта всегда звучитъ глубокое общечеловЂческое чувство и проглядываетъ такая же мысль.

Явленіе поэта-художника изъ среды крЂпостнаго сословія само по себЂ замЂчательно и представляетъ чуть ли не единственный примЂръ въ исторіи нашего искусства; но жизнь Шевченка, какъ богатая разными превратностями и отражающая на себЂ наши тогдашніе общественные порядки, интересна не только въ одномъ художественно-литературномъ отношеніи, но даетъ обильный матеріалъ для характеристики нашихъ прошлыхъ нравовъ.

Къ сожалЂнію, жизнь и дЂятельность этого замЂчательнаго человЂка изъ крЂпостныхъ у насъ еще очень мало извЂстна. Мы до сихъ поръ не только не имЂемъ его подробной біографіи, но не можемъ даже похвалиться достаточнымъ количествомъ изданныхъ для нея матеріаловъ; у насъ также нЂтъ полной и вЂрной оцЂнки его поэтическихъ произведеній. Въ виду этого, мы думаемъ, что не лишнимъ будетъ и настоящій очеркъ о жизни и значеніи произведеній Шевченка. Не лишнимъ онъ будетъ уже и потому, что, при составленіи своей статьи, мы имЂли въ виду не только познакомить читателей съ тЂмъ, что напечатано уже о ШевченкЂ, но и сообщить нЂкоторыя новыя, неизвЂстныя доселЂ, свЂдЂнія, относящіяся къ самой малоизвЂстной эпохЂ въ судьбЂ поэта — его жизни въ Оренбургскомъ краю. За обязательное доставленіе намъ этихъ свЂдЂній считаемъ своею обязанностію выразить здЂсь нашу искреннюю благодарность А. И. Макшееву (профессору военной академіи), знавшему лично поэта. /6/

Приводимъ здЂсь также и тЂ печатныя статьи и матеріалы, которыми мы пользовались при составленіи нашей статьи:

1) Автобіографія Шевченка. Напечатана въ журн. «Народное Чтеніе», а потомъ при «КобзарЂ» изд. 1867 г.

2) Дневникъ Шевченка и переписка его съ разными лицами. Журналъ «Основа» за 1861 и 62-й гг.

3) Матеріалы для біографіи Шевченка. Ал. Лазаревскаго и Саввы Ч. «Основа» 1862 г., мартъ, іюнь и іюль.

4) Воспоминаніе о двухъ малярахъ. Н. Костомарова. «Основа» 1861 г.

5) Воспоминаніе о Т. Г. ШевченкЂ. А. Чужбинскаго. «Русское Слово» 1861 г. /7/








I.
1814 — 1829 годъ.


Происхожденіе Шевченка. — Его дЂтство; впечатлЂнія первыхъ лЂтъ; смерть матери; мачиха; ученье у мЂщанина; кончина отца; пребываніе въ школЂ у дьячка; первое пробужденіе таланта; бЂгство изъ школы и стремленіе учиться рисованію; возвращеніе домой.


Тарасъ Григорьевичь Шевченко родился 25 февраля 1814 г. въ селЂ Моринцахъ, Звенигородскаго уЂзда, Кіевской губерніи, отъ крЂпостныхъ крестьянъ помЂщика Энгельгардта. Черезъ полтора года семья Шевченка. переселилась изъ Моринцевъ, роднаго села матери Тараса, въ село Керелівку (родину отца), того же уЂзда. Съ этимъ селомъ, гдЂ росъ Шевченко, связаны всЂ его воспоминанія дЂтства.

НезамЂтно прошли первые годы дЂтства Шевченка. Любимый отцомъ и матерью, онъ росъ, какъ и всЂ деревенскіе крестьянскіе мальчики, рЂшительно безъ всякаго надзора и попеченія. Никто не заботился не только объ его умственномъ и нравственномъ развитіи, но даже и сохраненіи его здоровья и жизни. Босоногій, запачканный, оборванный, онъ бЂгалъ гдЂ и какъ попало, то по двору и огороду, то по улицЂ, то по левадамъ (лугамъ) и полямъ, бродилъ по сосЂдней рощЂ и нерЂдко возвращался домой съ окровавленнымъ лицомъ, съ шишкой на лбу, или съ болью въ желудкЂ, потому что Тарасъ любилъ Ђсть землю.

Недостатокъ надзора и заботливости о развитіи и направленіи маленькаго Шевченка могъ очень дурно отозваться на /8/ немъ; но, съ другой стороны, полная, никЂмъ не стЂсняемая, свобода бродить, гдЂ попало, и собственнымъ дЂтскимъ умомъ вдумываться въ картины и явленія природы, имЂла вліяніе на самобытное развитіе таланта Шевченка и рано пробудила въ немъ стремленіе къ поэзіи и живописи.

Бродя по полямъ и лЂсамъ, одинокій мальчикъ пытливо вглядывался въ явленія природы, привыкалъ къ ней и научался цЂнить красоты своей роскошной Украйны. Съ одинаковымъ дЂтскимъ любопытствомъ останавливалось его вниманіе на зелени лЂсовъ и пестротЂ луга, на сине†небеснаго свода, на таинственномъ значеніи могилъ, которыя впослЂдствіи не разъ увлекали его поэтическую фантазію. Въ голо†впечатлительнаго и одареннаго воображеніемъ мальчика возникали неясные образы и рождались смутные вопросы о томъ, что кроется въ природЂ. Вотъ что разсказываетъ въ своихъ воспоминаніяхъ дЂтства самъ поэтъ.

ЗахотЂлось ему однажды узнать, что скрывается за горами и лЂсами, которые представлялись его взору и, казалось, сливались съ краями неба? ДЂтское воображеніе объясняло ему, что эти края неба должны быть подперты желЂзными столбами, и онъ рЂшился осмотрЂть ихъ, а потомъ похвалиться разсказами своей любимой сестрЂ, ИринЂ. Не долго думая, маленькій Тарасъ отправляется къ первому пригорку, гдЂ, какъ ему казалось, земля сходится съ небомъ; но каково же было его удивленіе, когда онъ увидЂлъ, что конецъ неба спускается не за пригоркомъ, а нЂсколько дальше, за ближнимъ селомъ. Онъ хотЂлъ продолжать путешествіе, чтобы убЂдиться въ истинЂ, но такъ какъ былъ уже поздній вечеръ, то онъ отложилъ это до другаго раза и вернулся домой. На другой день мальчикъ снова пустился въ дорогу, /9/ но и тутъ не суждено ему было найти конецъ свЂта: на встрЂчу Тарасу подались чумаки и, распросивъ одинокаго ребенка, откуда онъ и куда идетъ, посадили на возъ и привезли обратно въ родную хату. Тарасу въ это время было около 5 или 6 лЂтъ.

Не долго однакожь наслаждался онъ беззаботною свободой и веселыми играми: на 7 году ему пришлось потерять мать, и жизнь его измЂнилась къ худшему.

Отецъ Тараса, обремененный большой семьей (у него было пятеро дЂтей, изъ которыхъ младшему 1½ года), не могъ одинъ вести хозяйство и, желая помочь горю и дать мать дЂтямъ, принужденъ былъ жениться въ другой разъ. Кто не знаетъ, что такое мачиха и въ состояніи ли она замЂнить родную мать даже и тогда, когда любитъ дЂтей мужа и старается окружить ихъ ласками и заботами?

У мачихи же Тараса были уже свои дЂти, и она, по естественному чувству, отдавала имъ предпочтеніе передъ пасынками, а потому въ семьЂ происходили несогласія и ссоры. У дЂтей являлась зависть и недоброжелательство, и маленькимъ Шевченкамъ приходилось терпЂть много горя; но больше всего доставалось Тарасу за его упрямство и задорный характеръ. Онъ постоянно ссорился съ дЂтьми мачихи, которыхъ не любилъ, и тЂмъ навлекалъ часто ея брань и побои. Шевченко въ воспоминаніяхъ своихъ говоритъ объ этомъ времени: «не проходило часа безъ слезъ и драки между нами, дЂтьми; не проходило часа безъ ссоры и брани между отцомъ и мачихой». Однажды Тарасъ несправедливо потерпЂлъ тяжелое истязаніе, которое надолго оставило въ немъ впечатлЂніе и было причиной его нерасположенія къ мачихЂ и своднымъ братьямъ. Одинъ изъ этихъ братьевъ /10/ укралъ у солдата, квартировавшаго въ ихъ домЂ, 3 злотыхъ (пятиалтынныхъ). ДЂло дошло до родителей, и мачиха, ненавидЂвшая Тараса, изъявила на него подозрЂніе. Напрасно Тарасъ божился и увЂрялъ въ своей невинности, — мачиха стояла на своемъ и, связавъ ему руки и ноги, розгами думала вынудить признаніе. Во время наказанія мальчикъ, отъ боли, принялъ на себя преступленіе; но когда нужно было указать мЂсто, гдЂ спрятаны украденныя деньги, то онъ, конечно, не могъ этого сдЂлать, и его опять подвергли пыткЂ; но, не добившись ничего больше, бросили бЂднаго Тараса чуть не замертво. Настоящій воръ открылся уже впослЂдствіи.

Такъ непривЂтливо встрЂтила жизнь нашего поэта еще въ дЂтскомъ возрастЂ. Ему суждено было рано лишиться ласкъ матери и провести дЂтство при такихъ неблагопріятныхъ обстоятельствахъ, что онъ не могъ впослЂдствіи, какъ часто случается людямъ, которымъ не удалась жизнь, отдохнуть душой, вспоминая свое счастливое, беззаботное прошлое.

ВскорЂ послЂ описаннаго случая Тараса отдали на воспитаніе и ученіе къ мЂщанину Губскому. Хотя отецъ его самъ былъ грамотный и даже, для своей среды, довольно начитанный человЂкъ, но едва ли можно предположить, что, отдавая сына въ школу, онъ руководился какими-либо высшими цЂлями; вЂроятнЂе всего, побудительными причинами къ этому были, съ одной стороны, рано обнаруживщееся въ ТарасЂ нерасположеніе къ мирнымъ сельскимъ занятіямъ и недовольство всЂмъ окружающимъ, а съ другой стороны, можетъ-быть, и желаніе отца освободиться разъ навсегда отъ домашнихъ ссоръ и непріятностей, къ которымъ подавалъ поводъ живой и неуступчивый характеръ Тараса. /11/

У Губскаго Шевченко очень легко и скоро выучился читать, и въ этомъ отношеніи учитель не имЂлъ съ нимъ много хлопотъ; но своеволіе и рЂзвость Тараса нерЂдко выводили его изъ терпЂнія и всЂ его усилія усмирить шаловливаго мальчика оказывались напрасными. Не разъ, напроказничавъ, испортивъ въ домЂ какую-нибудь вещь, онъ убЂгалъ отъ строгости своего наставника домой. Старанія отца въ этомъ отношеніи также мало помогали.

Черезъ два года послЂ смерти матери Тарасъ лишился отца. Умирая, старикъ пророчески сказалъ о ТарасЂ: «сынові моему Тарасу изъ моего хозяйства нічого не треба; вінъ не буде абиякимъ чоловікомъ: зъ іого буде або щось дуже добре, або велике ледащо; для іого мое наслідство або нічого не буде значить, або нічого не поможе» *).



*) «Сыну моему Тарасу изъ моего хозяйства ничего не нужно; онъ не будетъ кое-какимъ человЂкомъ: изъ него выйдетъ или что-нибудь очень хорошее, или ужасная дрянь, и для него мое наслЂдство или ничего не будетъ значить, или ничего не поможетъ».



Оставшись круглымъ сиротой, Тарасъ былъ отданъ въ школу къ сельскому дьячку Бугорскому. ЗдЂсь ему пришлось натерпЂться не мало горя въ продолженіе 2-хъ лЂтъ. Не ограничиваясь однимъ безтолковымъ зубреніемъ псалтыря и часослова, онъ въ качест†школяра попихача, т. е. въ качест†очень напоминающемъ положеніе ученика-мальчика у нашихъ ремесленниковъ, долженъ былъ не только производить всЂ домашнія работы, но аккуратно исполнять всевозможныя прихоти самого хозяина и его домашнихъ. При всемъ томъ онъ, въ теченіе 2-хъ лЂтней тяжелой жизни, въ совершенст†изучилъ часословъ, потомъ псалтырь. /12/

Вообще Шевченко рано проявилъ большія способности и охоту къ ученію; уроки ему давались легко, и дьячокъ былъ весьма доволенъ его прилежаніемъ и успЂхами, и даже подъ конецъ школьнаго курса посылалъ вмЂсто себя читать псалтырь по умершимъ крестьянамъ, а въ видЂ поощренія платилъ ему за то 10-ую копЂйку. Но за то непосидчивость и шаловливость Тараса часто ссорили его съ учителемъ и навлекали на будущаго украинскаго поэта чувствительныя тЂлесныя наказанія. НЂкоторыя проказы молодаго Шевченка вызывались отчасти и излишнею строгостью дьячка, человЂка грубаго и пьяницы, не любившаго противорЂчій и неповиновенія. Когда Тарасу становилось не подъ силу терпЂть ругательства и побои, онъ убЂгалъ изъ школы и скитался по разнымъ пустырямъ, пока голодъ не принуждалъ опять возвращаться къ своему учителю; но чаще всего онъ находилъ себЂ убЂжище въ сосЂднемъ саду крестьянина Жениха, гдЂ онъ устроилъ себЂ между кустами калины шалашъ и оставался тамъ иногда по нЂскольку дней, благодаря покровительству и помощи сестеръ, снабжавшихъ его съЂстнымъ и всЂмъ необходимымъ.

ЗдЂсь-то, вдали отъ школьныхъ дрязгъ и преслЂдованій пьянаго дьячка и грубой мачихи, проводя время въ уединеніи, среди прекрасной украинской природы, подъ зеленымъ шатромъ калиновыхъ кустовъ Жениховскаго сада, молодой Шевченко почувствовалъ первое призваніе къ творчеству. Мы едва ли ошибемся, если скажемъ, что талантъ Шевченка къ живописи, а можетъ-быть и къ поэзіи, проснулся именно въ этихъ засадахъ въ кустахъ калины. Самъ поэтъ наводитъ насъ на мысль объ этомъ слЂдующимъ мЂстомъ изъ одного стихотворенія: /13/


Давно те діялось. Ще въ школі,

Таки въ учителя — дяка,

Гарненько вкраду пьятака

(Бо я було трохи не голе —

Такé убогé), тай куплю

Паперу аркушъ; изроблю

Маленьку книжечку, — крестами

И везерунками съ квітками

Кругомъ листочки обведу,

Тай списую Сковороду,

Або «три царіе со дари»

Та самъ собі, у бурьяні,

Щобъ не почувъ хто, не побачивъ,

Виспівую одинъ та плачу... *)



*) Давно то было. Еще въ школЂ,

Когда училъ меня дьячокъ,

Украду тихо пятачокъ

(Тогда я былъ чуть-чуть не голый —

Такой бЂднякъ) и на него

Куплю бумаги, изъ нея

Сошью тетрадку и крестами,

Кругомъ виньетками съ цвЂтами

Листочекъ каждый обведу,

Впишу туда Сковороду

Или «три царіе со дары»,

И гдЂ-нибудь одинъ въ углЂ

Запрячусь тихо я въ травЂ,

Чтобы не видЂлъ, не слыхалъ

Никто меня, и тамъ слагалъ

СебЂ стихи, отъ всЂхъ таясь.

(Пер. Чмырева). /14/



ВмЂстЂ съ порывами рано пробудившейся фантазіи, въ мальчикЂ ШевченкЂ явилось желаніе быть большимъ, самостоятельнымъ. Постоянный гнетъ и зависимость отъ окружающихъ людей еще болЂе раздражали это стремленіе, и онъ выразилъ его вполнЂ по-дЂтски. Онъ отпустилъ себЂ длинные волосы, остригъ ихъ въ кружокъ и сшилъ себЂ шапку въ родЂ польской. Отличаясь, такимъ образомъ, отъ товарищей, Шевченко обращалъ вниманіе на себя односельцевъ и тЂ начали считать его чудакомъ, а можетъ-быть и дурковатымъ.

ЧЂмъ тяжелЂе становилась для Шевченка школьная жизнь, чЂмъ больше развивалось въ немъ сознаніе, тЂмъ страстнЂе желалось свободы и самостоятельности, тЂмъ неодолимЂе влекло и манило его впередъ желаніе новой жизни. Наконецъ онъ рЂшилъ, во что бы то ни стало, освободиться отъ школьныхЂ порядковъ и опеки дьячка Бугорскаго — и бЂжалъ.

Главной побудительною причиной къ такому поступку, какъ бЂгство изъ школы, нужно считать не жестокое обращеніе дьячка и строгость школьныхъ мЂръ, но зародившуюся въ ШевченкЂ страсть къ рисованію, которой онъ искалъ исхода. Очутившись теперь на свободЂ, онъ рЂшилъ отдаться вполнЂ своему любимому искусству, и съ этою цЂлью изъ с. Керелівки направился въ м. Лысянку къ дьякону-живописцу. Избранный учитель рисованія, однако, не удовлетворилъ его, и черезъ три дня онъ перешелъ въ с. Тарасовку, къ извЂстному въ околодкЂ живописцу дьячку, съ непреклоннымъ намЂреніемъ превозмочь всЂ трудности и перенести всЂ испытанія, лишь бы выучиться манившему его искусству и усвоить хоть часть познаній новаго учителя. Но этотъ послЂдній не былъ одушевленъ подобнымъ желаніемъ /15/ имЂть способнаго ученика, а напротивъ, посмотрЂвъ на его лЂвую руку, призналъ его неспособнымъ къ живописи, опасаясь, безъ сомнЂнія, чтобъ ученикъ не превзошелъ его и не отнялъ бы средствъ къ жизни. По совЂту этого завистливаго художника, Шевченко рЂшился возвратиться домой, въ Керелівку, гдЂ думалъ уже сдЂлаться «пастыремъ стадъ непорочныхъ»; но судьба измЂнила это рЂшеніе. ВскорЂ по возвращеніи въ родную деревню, Шевченко обратилъ на себя вниманіе управляющаго имЂніемъ Энгельгардта своею смышленостью и расторопностью, былъ взятъ во дворъ къ помЂщику и назначенъ комнатнымъ казачкомъ. Это случилось въ 1829 году.

Такъ провелъ дЂтство и школьное обученіе будущій поэтъ и художникъ Малороссіи, пока изъ крЂпостнаго крестьянина сдЂлался крЂпостнымъ лакеемъ. НепривЂтливо встрЂтила Шевченка жизнь на первыхъ порахъ и не дала ему отрадныхъ воспоминаній, но въ душЂ поэта сохранилось глубокое впечатлЂніе о молодомъ прошломъ, изъ котораго онъ не разъ черпалъ сюжеты для, своихъ произведеній, и одна изъ лучшихъ большихъ поэмъ его — «Гайдамаки» обязана своимъ происхожденіемъ помянутому времени. СтолЂтній дЂдъ его, бывшій самъ свидЂтелемъ, а, можетъ-быть, и участникомъ послЂдняго казацкаго возстанія противъ Поляковъ, часто разсказывалъ въ присутствіи маленькаго Тараса про это событіе такъ, какъ его понималъ народъ, а впечатлительный мальчикъ жадно вслушивался въ эти кровавыя происшествія и впослЂдствіи передалъ ихъ въ названной поэмЂ со всею яркостью красокъ и съ тою оригинальностью, съ какою это историческое событіе жило въ памяти народной. /16/










II.
1829-1838.


Шевченко — комнатный казачекъ. — Неодолимое влеченіе его къ живописи. — Пребываніе у комнатнаго живописца въ Варша†и уроки у портретиста Лампи. — Первая любовь Тараса. — Переселеніе въ Петербургъ. — Занятія у живописныхъ дЂлъ мастера Ширяева. — Знакомство съ художникомъ Сошенкомъ. — Освобожденіе.


Новое положеніе Шевченка въ качест†казачка въ барскомъ домЂ имЂло для него очень важное значеніе: оно избавило его отъ необходимости сдЂлаться сельскимъ пастухомъ. Хотя лакейская служба ничЂмъ не лучше обязанностей пастуха въ нравственномъ отношеніи, — напротивъ, она вредно дЂйствуетъ, подавляя въ служащемъ сознаніе человЂческаго достоинства, — но это возвышеніе бЂднаго крестьянскаго мальчика на степень комнатнаго казачка все-таки можно назвать благодЂяніемъ для Шевченка, потому что оно, приблизивъ его къ господамъ, доставило ему больше средствъ заняться чтеніемъ и рисованіемъ, а впослЂдствіи послужило къ совершенной перемЂнЂ его жизни.

ОдЂтый въ тиковую куртку и шаровары, будущій поэтъ принялся за исполненіе своихъ новыхъ обязанностей. Онъ долженъ былъ сопровождать барина въ разныхъ поЂздкахъ и прислуживать ему въ это время, дома же находиться всегда въ передней и, по первому зову барина, подавать тутъ же въ углу стоявшую трубку, или стаканъ воды, или что-нибудь въ этомъ родЂ, а, какъ извЂстно, прежнее барство было очень лЂниво и не могло отказать себЂ въ помощи въ самыхъ /17/ мелочахъ. Шевченко проводилъ время въ передней, но вмЂсто того, чтобы дремать и. прислушиваться, не раздастся ли хлопанье ладони, означавшее приказаніе явиться, онъ напЂвалъ себЂ подъ носъ гайдамацкія пЂсенки и занимался срисовываніемъ барскихъ картинъ, висЂвшихъ по стЂнамъ. Шевченко самъ признается, что для этого онъ укралъ карандашъ у конторщика.

Вообще замЂчательно влеченіе его къ рисованію.

Крестьянскій мальчикъ, безъ всякаго побужденія и поощренія, рисуетъ углемъ на заборахъ и стЂнахъ, рисуетъ на бумагЂ, купленной на украденный пятакъ, и, боясь преслЂдованія и наказанія дьячка, скрывается въ кустахъ Жениховскаго сада. Побуждаемый непреодолимою страстью къ рисованію, онъ уходитъ отъ дьячка и бЂжитъ отъ живописца къ живописцу, ища, кто бы научилъ его этому желанному искусству. Не находя руководителя, онъ съ грустью возвращается домой и, попавъ въ помЂщичью переднюю, гдЂ лакейскія обязанности поглощаютъ все время, онъ крадетъ у конторщика карандашъ и вновь отдается беззавЂтно своему внутреннему призванію. Точно тайный голосъ говоритъ ему, что въ этомъ искусст†— его спасеніе и утЂшеніе въ тяжелой жизни. Рисуетъ онъ что попало и когда вздумалось, пренебрегая исполненіемъ своихъ обязанностей и подвергаясь за это, какъ мы сейчасъ увидимъ, строгимъ взысканіямъ. Достиженіе совершенства въ искусствЂ, удовлетвореніе душевной потребности быть художникомъ онъ ставитъ выше всякихъ лишеній и страданій, и чрезъ это дорогое искусство онъ не только получилъ свободу отъ крЂпостной зависимости, но попалъ въ кругъ лучшихъ людей и получилъ доступъ къ образованію. /18/

Энгельгардтъ часто Ђздилъ по торговымъ дЂламъ въ Кіевъ, въ Вильно и въ С.-Петербургъ и всегда бралъ съ собою Тараса. Во время этихъ путешествій имъ часто приходилось останавливаться на постоялыхъ дворахъ, гдЂ Тарасъ находилъ развЂшенныя по стЂнамъ лубочныя картины, и такъ какъ онъ не могъ пріобрЂтать ихъ и былъ не въ состояніи устоять отъ искушенія воспользоваться этими интересными, по его тогдашнимъ понятіямъ, произведеніями живописи, то онъ тихонько увозилъ ихъ съ собою, чтобы, вернувшись домой, имЂть матеріалъ для подражанія. Такимъ образомъ у него накопилось порядочное собраніе рисунковъ, хотя, канечно, весьма плохихъ по исполненію.

Однажды въ 1829 году, во время пребыванія его съ господами въ Вильно, дворянство давало балъ, по случаю тезоименитства государя Николая Павловича, куда отправилось и семейство Энгельгардтъ. Когда все въ домЂ заснуло, Тарасъ забрался въ пустую комнату, зажегъ свЂчу, развернулъ свои сокровища и принялся за рисованіе. Время летЂло быстро. Увлеченный своею работой, онъ не замЂтилъ, какъ его баринъ вернулся съ бала. Вдругъ растворяется дверь, и въ ней появляется баринъ, который, въ бЂшенствЂ, бросается на Тараса, немилосердо рветъ его за уши и даетъ нЂсколько пощечинъ, внушая неосторожному художнику, что, сидя съ зажженою свЂчей среди бумагъ, онъ могъ бы сжечь не только домъ, но и весь городъ. Наказаніе этимъ не кончилось: на другой день приказано было кучеру хорошенько высЂчь казачка Тараса.

ВскорЂ Энгельгардтъ отдалъ Тараса учиться къ комнатному живописцу въ ВаршавЂ, утЂшаясь мыслію, что у него будетъ собственный мастеръ для украшенія стЂнъ и потол-/19/ковъ. Но здЂсь Шевченку предстояло не много почерпнуть познаній въ живописи, ибо въ томъ заведеніи, куда онъ поступилъ, занимались только расписываніемї потолковъ, стЂнъ, а иногда и заборовъ.

Къ счастію Тараса, новый его хозяинъ оказался неглупымъ и добросовЂстнымъ человЂкомъ. ЗамЂтивъ необыкновенныя способности своего ученика, онї, явившись, по истеченіи года, къ барину Шевченка за полученіемъ платы, высказалъ ему свое мнЂніе о немъ и совЂтовалъ помЂстить его къ извЂстному въ то время въ Варша†портретисту Лампи. Прямая, откровенная рЂчь честнаго живописца подЂйствовала на помЂщика, и онъ согласился разрЂшить Тарасу поступить къ названному художнику, но съ тЂмъ, чтобъ ученикъ оставался у него въ домЂ и только ходилъ на уроки.

Къ этому времени относится и первая любовь Тараса, имЂвшая сильное вліяніе на его забитую, загнанную, но глубоко-впечатлительную натуру. Сердцемъ 16-лЂтняго юноши овладЂла хорошенькая швея — Полька, съ незнакомымъ для мальчика независимымъ образомъ мыслей.

Первая любовь, производящая на всякаго человЂка благотворное вліяніе, которое рЂдко забывается въ жизни, не осталась безъ слЂдствій и для молодаго художника; она открыла ему новые міръ ощущеній и пробудила сознаніе человЂческаго достоинства. «Я въ первый разъ пришелъ тогда къ мысли, разсказываетъ впослЂдствіи самъ поэтъ, — отчего и намъ, несчастнымъ крЂпакамъ, не быть такими же людьми, какъ и прочія сословія?» По нЂжности воспоминаній можно судить, что это были счастливЂйшія минуты въ жизни Тараса. Любовь заставляетъ на многое рЂшаться для любимаго предмета и совершать подвиги; Тарасу тоже пришлось при-/20/нести жертву: онъ долженъ былъ выучиться польскому языку для объясненія съ своею возлюбленной, которая не понимала другаго нарЂчія, и впослЂдствіи зналъ этотъ языкъ основательно.

Но мимолетное счастіе любви, мелькнувшее волшебнымъ призракомъ среди горя и нищеты, только ярче освЂтило для бЂднаго сироты его безвыходное положеніе, и тяжесть неволи почувствоваласышъ еще глубже, еще больнЂе; впечатлительный юноша впалъ въ мучительное состояніе духа, близкое къ отчаянію. Онъ былъ недалекъ отъ самоубійства. Но судьба спасла Шевченка для другой жизни, для другихъ радостей и печалей, для дЂла, прославившаго его.

Въ 1832 году помЂщикъ Тараса переселился въ С.-Петербургъ на постоянное жительство. ВслЂдъ за нимъ былъ отправленъ въ столицу, вмЂстЂ съ другими дворовыми людьми, и будущій поэтъ по этапу. Ему теперь исполнилось 18 лЂтъ. Разочарованный въ лакейскихъ способностяхъ Шевченка и замЂтивъ въ немъ очевидный талантъ и призваніе къ живописи, Энгельгардтъ уступилъ его просьбамъ и отдалъ его въ ученье къ живописцу вывЂсокъ Ширяеву, по контракту на 4 года.

Хотя и здЂсь хозяйская работа состояла въ раскрашиваніи вывЂсокъ и окраскЂ заборовъ, но въ столицЂ для Тараса открылось широкое поле къ изученію любимаго искусства. Несмотря на усталость отъ дневныхъ заказныхъ трудовъ, онъ уходилъ ночью въ ЛЂтній садъ и просиживалъ тамъ до утра, срисовывая статуи или мечтая, подъ впечатлЂніемъ свЂтлой, какъ день, сЂверной ночи, напоминавшей ему родную серебристую ночь на ДнЂпрЂ. Тишина и уединеніе сада и сіяніе ночи раздражали юное воображеніе и вы-/21/зывали воспоминанія горькія и вмЂстЂ сладкія о прожитомъ времени, о невзгодахъ дЂтства, о счастіи первой любви. По праздникамъ Тарасъ посЂщалъ залы музеевъ и тутъ наслаждался оригиналами великихъ мастеровъ и сокровищами искусства, мечтая, быть можетъ, достичь такого же совершенства.

Спустя нЂсколько времени по пріЂздЂ въ. Петербургъ, онъ познакомился съ художникомъ-землякомъ Н. М. Сошенкомъ *) и, по его совЂту, началъ писать акварелью портреты.



*) НынЂ учитель рисованія при 2-й кіевской гимназіи.



ВскорЂ онъ оказалъ въ этомъ отношеніи такіе успЂхи, что его помЂщикъ не разъ поручалъ ему рисовать разные портреты и награждалъ за это деньгами. Сошенко былъ пораженъ громадными способностями Тараса къ живописи и рЂшился спасти даровитаго юношу во что бы то ни стало. Онъ прежде всего ввелъ его въ домъ Гребенки, извЂстнаго малороссійскаго писателя, который принялъ живЂйшее участіе въ положеніи Шевченка и позаботился объ умственномъ развитіи и образованіи бЂднаго крЂпостнаго художника, а затЂмъ, именно въ 1837 г., представилъ его секретарю академіи художествъ, В. И. Григоровичу, съ убЂдительнЂйшею просьбой — избавить юный талантъ отъ жалкой участи и дать ему возможность и средства изучить искусство, какъ слЂдуетъ. Григоровичъ, убЂдившись въ большихъ способностяхъ юноши и сознавая, что развитіе ихъ возможно только при постоянныхъ занятіяхъ въ академіи художествъ, куда былъ запертъ входъ крЂпостному человЂку, обратился къ добрымъ людямъ, приглашая помочь бЂдному казачку - живописцу откупиться на волю съ цЂлью поступить въ академію. /22/ Планъ этотъ удался слЂдующимъ образомъ: извЂстный поэтъ нашъ, В. Анд. Жуковскій (бывшій наставникомъ нынЂ благополучно царствующаго Государя), уговорившись предварительно съ Энгельгардтомъ, задумалъ просить Карла Павл. Брюлова, не менЂе извЂстнаго русскаго живописца, написать свой портретъ, разсчитывая по праву, что Россія его знаетъ и любитъ и что портретъ его, написанный знаменитымъ художникомъ, быстро будетъ распроданъ, несмотря на высокую цЂну. Брюловъ великодушно откликнулся на это предложеніе, и портретъ вскорЂ былъ готовъ. Жуковскій устроилъ частную лоттерею въ той суммЂ, какая нужна была на выкупъ Шевченка, и 22 апрЂля 1838 года Энгельгардтъ получилъ 2.500 р. ассигн. въ обмЂнъ за свободу даровитаго поэта и художника Малороссіи *).

Шевченко глубоко цЂнилъ благодЂяніе Жуковскаго и остался признательнымъ на всю жизнь. Онъ благодарилъ поэта приношеніемъ лучшаго изъ даровъ своей музы, поэмы «Катерина», которую онъ посвятилъ имени Жуковскаго, и которая, по всей вЂроятности, сложилась подъ вліяніемъ еще свЂжаго, не испытаннаго впечатлЂнія свободы и новаго положенія молодаго Тараса.



*) По словамъ покойнаго А. Н. Мокрицкаго, который учился у Брюлова вмЂстЂ съ Шевченкомъ, эта лоттерея была разыграна въ царскомъ семействЂ: взято было 5 билетовъ, по 500 руб. каждый. /23/












III.
1839 — 1847.


Поступленіе Шевченка въ академію художествъ. — Стремленіе его къ образованію. — Начало поэтической дЂятельности, отодвинувшей живопись на второй планъ. — Появленіе «Кобзаря» и поэмъ «Гайдамаки» и «Гамалія». — ИзвЂстность Шевченка, какъ поэта, въ Малороссіи. — ПоЂздка на родину и время, тамъ проведенное. — Арестъ и ссылка въ Оренбургъ.


Стряхнувъ съ себя иго чужой воли и сдЂлавшись свободнымъ гражданиномъ, Шевченко горячо принялся за свои любимыя занятія живописью. Теперь передъ нимъ отворились двери академіи, куда давно уже рвалась его душа; онъ началъ усердно посЂщать ея классы, дЂятельно работать, и скоро сдЂлался любимымъ ученикомъ-товарищемъ Брюлова, которому онъ тоже былъ обязанъ долею своей свободы. Знаменитый художникъ охотно и дружески руководилъ молодаго ученика, слЂдя за развитіемъ его успЂховъ и гордясь ими, а Шевченко, кромЂ признательности за перемЂну своей судьбы, любилъ и уважалъ великій талантъ Брюлова и изъ всЂхъ силъ старался сдЂлаться достойнымъ его дружбы.

Въ то же время, чувствуя всю недостаточность своего образованія, Тарасъ Григорьевичъ жадно предался чтенію, которымъ онъ началъ заниматься еще у Ширяева, чтобы сколько-нибудь обогатить свой умъ научными свЂдЂніями. Онъ читалъ, лишь только выпадала свободная минута, читалъ много и по всЂмъ отраслямъ знанія. Но, чтобы пріобрЂсти научное образованіе, основательное и прочное, требуется постепенная элементарная подготовка, которой былъ лишенъ /24/ Шевченко въ дЂтствЂ, а потому поэту-самоучкЂ всякое научное знаніе давалось съ большимъ усиліемъ. Только благодаря изумительной памяти и природному свЂтлому уму, онъ преодолЂвалъ всЂ трудности, и научные факты укладывались въ его голо†не безпорядочною массою, а въ извЂстной системЂ и въ стройномъ порядкЂ, такъ что Шевченко поражалъ иногда свЂдущихъ людей ясностію взгляда на многіе предметы, мЂткостью и смЂлостію своихъ выводовъ. Чего не могъ или не успЂвалъ Шевченко добиться путемъ чтенія и размышленія, то давали ему общеніе и бесЂды со многими образованными людьми и писателями, которые сами искали съ нимъ знакомства, отчасти по сочувствію къ молодому таланту, отчасти изъ интереса къ его оригинальной судьбЂ. Онъ былъ вхожъ въ дома Жуковскаго, Брюлова, Гребенки и друг. и всегда принимался радушно. Оживленные споры объ искусст†и разныхъ политическихъ и научныхъ вопросахъ, при которыхъ онъ присутствовалъ, значительно расширили область его пониманія; но этими успЂхами не могъ удовлетвориться Шевченко. Онъ продолжалъ учиться постоянно и искренно жалЂлъ о томъ потерянномъ времени, когда знаніе дается легче и быстрЂе и когда было больше досуга собирать его богатства.

Если вспомнить щедрость природы, наградившей его нЂсколькими талантами, то нельзя въ самомъ дЂлЂ глубоко не пожалЂть о неблагопріятныхъ обстоятельствахъ, помЂшавшихъ Шевченку получить образованіе. Быть-можетъ изъ него вышелъ бы своего рода Байронъ или Мицкевичъ, и художественная дЂятельность его была бы еще богаче и плодотворнЂе.

До сихъ поръ мы говорили только объ одной сторонЂ духа /25/Шевченка — о его стремленіи и способности къ живописи; но другая сторона его даровитой натуры — способность поэтическая — по своимъ послЂдствіямъ имЂетъ гораздо большее значеніе, и Шевченко болЂе извЂстенъ какъ замЂчательный украинскій поэтъ, нежели какъ талантливый живописецъ. Сравнивая оба эти таланта Шевченка, нельзя не признать преимущества громаднаго поэтическаго дарованія, которое, по пріЂздЂ его въ Петербургъ, начинаетъ брать верхъ надъ стремленіемъ къ живописи. Какъ будто предчувствуя, что въ этомъ искусст†кроется его спасеніе и счастіе, онъ, вопреки всЂмъ затрудненіямъ, съ ранняго возраста ищетъ возможности учиться рисованію и занимается имъ исключительно; но какъ только судьба даетъ ему свободу, неутомимая настойчивость сдЂлаться художникомъ ослабЂваетъ, и Шевченко прислушивается къ напЂвамъ своей музы, напоминающей ему пЂсни Украйны и нашептывающей разсказы о быломъ его родины. Столица, образованное общество и главное — свобода пробуждаютъ въ немъ сознаніе поэтическаго таланта и шевелятъ дремавшія струны. Его муза не могла ужиться въ крЂпостной оболочкЂ, и вотъ какъ отзывается объ этомъ самъ поэтъ въ своей автобіографіи: «Украинская строгая муза долго чуждалась моего вкуса, извращеннаго жизнію въ школЂ, въ помЂщичьей передней, на постоялыхъ дворахъ и въ городскихъ трактирахъ; но когда дыханіе свобды возвратило моимъ чувствамъ чистоту первыхъ лЂтъ, проведенныхъ подъ убогою батьковскою стрЂхою, она, спасибо ей, обняла и приласкала меня на чужой сторонЂ».

Почувствовавъ въ себЂ пробужденіе поэтическаго творчества, Шевченко страстно отдался ему и все рЂже и рЂже принимался за кисть. Напрасно жившій съ нимъ близкій /26/ его пріятель Сошенко убЂждалъ Тараса Григорьевича не бросать живописи и заниматься ею усерднЂе, если не изъ чувства благодарности за службу, которую она сослужила въ его судьбЂ, то изъ матеріальныхъ разсчетовъ на поддержку ея въ будущемъ, но поэтъ не внималъ внушеніямъ художника, и самая живопись вызывала въ его воображеніи другіе образы и навЂвала риθмованные звуки. Живя въ мастерской Брюлова и задумываясь нерЂдко надъ его великими произведеніями, Шевченко напрасно искалъ художественнаго вдохновенія: ему слышалась украинская пЂсня, мерещилась степь съ чумаками и блисталъ родной ДнЂпръ. «Передъ его (Брюлова) дивными произведеніями, говоритъ самъ поэтъ о своемъ тогдашнемъ настроеніи, я задумывался и лелЂялъ въ сердцЂ своего слЂпца - кобзаря и своихъ кровожадныхъ гайдамаковъ. Въ тЂни его изящно роскошной мастерской, какъ въ знойной дикой степи надднЂпровской, передо мною мелькали мученическія тЂни нашихъ бЂдныхъ гетмановъ. Передо мною разстилалась степь, усЂянная курганами, передо мною красовалась моя прекрасная, бЂдная Украйна во всей непорочной, меланхолической красотЂ своей..... И я задумывался, я не могъ отвести своихъ духовныхъ очей отъ этой родной, чарующей прелести. Призваніе — и ничего больше». Это призваніе навсегда оторвало его отъ живописи, и онъ пересталъ предаваться ей съ прежнимъ увлеченіемъ, а занимался только по обязанности, да иногда для препровожденія времени. Поэзія сдЂлалась его душевнымъ наслажденіемъ и цЂлью жизни, хотя не разъ приносила ему много горя и страданій. Поэтъ имЂлъ полное право воскликнуть:


Думы мои, думы!

Тяжело мнЂ съ вами....... /27/


Въ 1840 г., т. е. черезъ 8 лЂтъ по пріЂздЂ Шевченка въ Петербургъ, вышло собраніе его малороссійскихъ стихотвореній подъ названіемъ «Кобзарь» *). Въ этомъ собраніи были помЂщены, кромЂ нЂсколькихъ думъ, «Перебендя, Тополя, Тарасова нічъ, До Основьяненки» и поэма «Катерина», посвящеиная В. А. Жуковскому. Въ слЂдующемъ году изданы поэмы «Гайдамаки» и «Гамалія». О содержаніи и значеніи этихъ стихотвореній подробнЂе будетъ говориться въ своемъ мЂстЂ; здЂсь же замЂтимъ, что въ Малороссіи появленіе ихъ было встрЂчено съ необыкновеннымъ восторгомъ. Въ особенности понравился прелестный разсказъ «Катерина», разошедшійся по Малороссіи, кромЂ печатныхъ экземпляровъ, въ тысячахъ списковъ и заученный почти каждымъ украинцемъ на память. ВсЂ были поражены глубиною и свЂжестью чувства поэта, вЂрнымъ изображеніемъ малороссійской народной жизни и небывалою до того времени прелестью малороссійскаго стиха. Имя Шевченка вдругъ пріобрЂло громкую извЂстность и сразу заняло первое мЂсто въ ряду украинскихъ поэтовъ, которое неотъемлемо принадлежитъ ему и по настоящее время.



(*) Кобзарь — народный пЂвецъ, сопровождающій свое пЂніе игрою на кобзЂ-малор. музык. инструментЂ.



Переносясь часто душой и сердцемъ въ Украйну, Шевченко затосковалъ по ней въ С.-ПетербургЂ и пожелалъ увидЂть родину послЂ долгой разлуки. Его задерживали только срочныя работы по академіи художествъ. Въ 1841 году эти работы были окончены съ успЂхомъ и доставили Шевченку академическую степень свободнаго художника. Въ томъ же году Шевченко уЂхалъ въ Малороссію. /28/

Всякій пойметъ, какія мысли и чувства волновали душу поэта, когда онъ ступилъ на родную землю: 12 лЂтъ тому назадъ онъ отправлялся въ Петербургъ какъ преступникъ, по этапу, безвЂстнымъ крЂпостнымъ юношей, безъ всякихъ надеждъ на лучшее и почти съ отчаяніемъ въ сердцЂ; теперь же онъ возвращался свободнымъ, полноправнымъ гражданиномъ, художникомъ, увЂнчаннымъ академическою степенью, другомъ великаго Брюлова и прославленнымъ поэтомъ, котораго уже знала и любила Малороссія. ПослЂ всего этого, чего бы, казалось, еще желать Шевченку? Стремленія души осуществились; пріобрЂтены свобода, извЂстность; впереди открывался широкій путь къ славЂ. Себялюбивый, чуждый великодушныхъ порывовъ человЂкъ, какимъ едва ли можетъ быть истинный поэтъ и художникъ, непремЂнно успокоился бы на своемъ личномъ счастіи и заботился бы только о пріобрЂтеніи земныхъ благъ; но Шевченко не могъ назвать себя счастливымъ. Его не удовлетворяла личная свобода, когда братья и сестры его были крЂпостными, когда народъ, къ которому онъ принадлежалъ и который любилъ всЂмъ своимъ существомъ, томился еще, по прежнему, въ неволЂ. Не мало друзей человЂчества возмущалось крЂпостнымъ правомъ и возставало противъ него, но никто съ такимъ искреннимъ ожесточеніемъ не нападалъ на него, какъ Шевченко, на себЂ испытавшій тяжелое его бремя. Путешествуя по Малороссіи, онъ не разъ былъ свидЂтелемъ ужасныхъ сценъ помЂщичьяго произвола и горячо протестовалъ противъ этого недуга и перомъ, и живымъ словомъ. Бывая, по приглашенію, въ домахъ многихъ малороссійскихъ помЂщиковъ и радушно принимаемый хозяевами, онъ, не стЂсняясь, рЂзко осуждалъ какую-нибудь крЂпостническую выходку, или вдругъ оставлялъ /29/ домъ съ тЂмъ, чтобы болЂе никогда въ немъ не показываться. Вообще онъ былъ непримяримый врагъ всякой кулачной расправы, всякаго насилія и самоуправства, въ какой бы формЂ оно ни проявлялось, и кто бы ни былъ его жертвою. Несмотря на то, что Шевченка огорчало положеніе сословія, изъ котораго онъ вышелъ, и омрачало его пребываніе на родинЂ, время, проведенное имъ въ Малороссіи, составляетъ пріятнЂйшую и плодотворнЂйшую эпоху въ его жизни. Онъ путешествовалъ по своей дорогой и любимой УкрайнЂ, изучая ея современный бытъ и судьбы прошлаго и запасаясь художественными и поэтическими впечатлЂніями. Довольно долго Шевченко пробылъ въ КіевЂ, изучая мЂстныя древности и приготовляя рисунки для художественнаго альбома — «Живописная Украйна», который онъ намЂревался тогда издавать. Тутъ же познакомился и сблизился онъ съ кружкомъ молодыхъ ученыхъ и писателей, къ которому, между прочимъ, принадлежали Костомаровъ и Кулишъ, оказавшіе не мало услугъ малороссійской литературЂ. Общество ихъ благотворно дЂйствовало на умственное развитіе поэта и обогатило его историческими свЂдЂніями и взглядами къ пониманію прошлаго Малороссіи. Подъ ихъ вліяніемъ онъ принялся за изученіе исторіи соплеменныхъ намъ славянскихъ народовъ, и въ особенности Чеховъ, въ которой, главнымъ образомъ, заинтересовало его время Гуситскихъ войнъ и предшествовавшая эпоха. Результатомъ знакомства Шевченка съ судьбами Чехіи была прекрасная поэма «Иванъ Гусъ», въ которой поэтъ, изобразивъ яркими красками поборника правды, свободы совЂсти и народныхъ правъ, Гуса, самъ является горячимъ защитникомъ не однихъ уже народныхъ, но и общечеловЂческихъ интересовъ. Поэма эта, посвящен-/30/ная знаменитому славянскому ученому Шафарику, къ сожалЂнію, затеряна, и мы можемъ судить о ней только на основаніи отзывовъ читавшихъ ее друзей поэта и по нЂсколькимъ уцЂлЂвшимъ отрывкамъ. Въ это же время было написано Шевченкомъ много другихъ, равныхъ по достоинству, поэмъ и стихотвореній, какъ напр. «Наймичка, Невольникъ, Сонъ, Кавказъ, Посланіе до земляковъ» и пр. Пребываніе Шевченка въ Малороссіи было непродолжительно и окончилось печальнымъ для поэта происшествіемъ. За свой свободный образъ мыслей онъ былъ, въ іюнЂ 1847 года, арестованъ, лишенъ званія свободнаго художника и солдатомъ отправленъ на службу въ Оренбургскій край.











IV.
1847-1857.


Пребываніе Шевченка въ Орской крЂпости. — Участіе въ Аральской экспедиціи въ качест†вольнаго художника. — Ходатайство начальства о награжденіи Шевченка за художественные труды по экспедиціи. — Отправленіе въ Новопетровское укрЂпленіе. — Прощеніе Шевченка и возвращеніе въ Петербургъ.


По прибытіи въ Оренбургъ, Шевченко былъ назначенъ въ оренбургскій линейный батальонъ, расположенный въ Орской крЂпости (нынЂ г. Орскъ).

Легко понять, какъ тяжела была для поэта жизнь въ этой малолюдной и дикой мЂстности. Вдали отъ родины, отъ друзей и знакомыхъ, вкусившій уже удобствъ и развлеченій столичной жизни и усвоившій привычки образованнаго человЂка, Шевченко вдругъ попалъ въ трудную и унизительную /31/ обстановку, полную лишеній и строгихъ требованій, которую налагала на нижняго чина военная дисциплина. Къ довершенію такого мучительнаго положенія, ему запрещено было рисовать, и онъ лишился послЂдняго утЂшенія и средства коротать скучные и долгіе годы ссылки. Но Шевченко переносилъ свое несчастіе терпЂливо и только иногда, съ свойственнымъ ему юморомъ, подсмЂивался надъ превратностями жизни и относился къ своему положенію съ какой-то трогательною преданностью судьбЂ. Сохраняя твердость духа и подшучивая надъ своими невзгодами, даровитый и симпатичный поэтъ-художникъ, попавшій изъ сЂрой свитки крестьянина въ солдатскую шинель, сразу пріобрЂлъ себЂ общее сочувствіе окружающихъ. Товарищи любили его и помогали, чЂмъ могли; начальники оказывали ему снисхожденіе и, по возможности, старались облегчить его участь. Однакожь, несмотря на наружное спокойствіе и подъ-часъ веселость, поэтъ не могъ не чувствовать грусти и разлуки со всЂмъ дорогимъ и милымъ; даже муза рЂдко посЂщала его въ этомъ угрюмомъ краю, и въ ея пЂсняхъ слышится скорбная жалоба на несчастную долю ея избранника.

Въ началЂ 1848 г. черезъ Оренбургъ отправлялась ученая экспедиція, для описанія Аральскаго моря. Начальникъ ея, лейтенантъ Бутаковъ *), узнавъ о ШевченкЂ и желая воспользоваться его художественнымъ талантомъ для цЂлей экспедиціи, а вмЂстЂ съ тЂмъ чтобъ облегчить его положеніе, обратился къ ближайшему начальству Шевченка съ просьбой позволить ему отправиться въ экспедицію, для снятія береговыхъ видовъ невЂдомаго дотолЂ моря.



*) НынЂ вице-адмиралъ.



Просьба Бута- /32/кова была уважена, и поэтъ покинулъ на время орскія казармы и солдатскія обязанности; Путь предстоялъ дальній. Весь походъ отъ мЂста пребыванія до самаго Аральскаго моря былъ сдЂланъ Шевченкомъ пЂшкомъ, отдЂльно отъ роты, въ качест†художника-волонтера. Общество образованныхъ людей, которые обходились съ нимъ какъ съ равнымъ и оказывали нЂкоторыя услуги, кочевая жизнь, полная для поэта-художника особеннаго интереса, новизна впечатлЂній и привЂтливое обращеніе начальника экспедиціи возвратили Шевченку прежнее душевное спокойствіе и заставили забыть настоящее. Раздолье степей, по которымъ шла экспедиція, напоминало ему родныя украинскія степи. Однажды онъ былъ пораженъ великолЂпною картиной выжиганія травы Киргизами и тутъ же нарисовалъ ее. Миновавъ степи, экспедиція попала на Аральское море и проплавала на шкунЂ болЂе 2-хъ мЂсяцевъ. Въ это время Шевченко исключительно занимался живописью и рисовалъ акварелью виды морскихъ береговъ. Въ концЂ 1849 г., по прекращеніи занятій экспедиціи, пробывъ недолго на Косъ-АралЂ, Шевченко возвратился прямо въ Оренбургъ. За труды и помощь въ снятіи изслЂдованныхъ мЂстностей, особенно береговъ Аральскаго моря, превосходный альбомъ которыхъ былъ представленъ генералу Обручеву, Бутаковъ оффиціально ходатайствовалъ чрезъ послЂдняго о производст†Шевченка въ унтеръ-офицеры, что составляло въ то время первый и важный шагъ для разжалованнаго къ возвращенію прежняго положенія. Но эта попытка, къ сожалЂнію, не удалась. Онъ былъ отправленъ въ 1850 г. на азіатскій берегъ Каспійскаго моря, въ отдаленное Новопетровское укрЂпленіе (нынЂ Александровскій фортъ), /33/ съ строгимъ приказаніемъ коменданту наблюдать, чтобъ онъ ничего не рисовалъ.

ЗдЂсь суждено было поэту провести еще семь лЂтъ опалы. Скучная, глухая крЂпость въ Киргизскихъ степяхъ, скудная обстановка солдатскаго быта, строгость служебной дисциплины, недостатокъ образованнаго общества и средствъ съ пользою пріятно провести время, были условіями, способными сломить не одну сильную натуру и поколебать самый развитой умъ. Но Шевченко устоялъ. Сохранивъ чистоту души и благородство помысловъ, онъ не зачерствЂлъ сердцемъ; свои и чужія страданія научили его только глубже понимать несчастія другихъ и дЂятельно сочувствовать чужому горю. Надежда на возвращеніе, любовь къ родинЂ и вЂра въ друзей, которые изрЂдка вели съ нимъ переписку и утЂшали его совЂтами и посильною помощью, поддерживали въ немъ силы и ободряли однообразное существованіе.

Передъ концомъ ссылки участь Шевченка была нЂсколько облегчена, и онъ, воспрянувъ духомъ, написалъ нЂсколько мелкихъ стихотвореній и д†большія поэмы «Неофиты» и «Москалева криниця» (Солдатскій колодезь).

Хотя эти плоды невольнической музы Шевченка, по своимъ бысокимъ достоинствамъ, составляютъ богатый вкладъ въ малороссійскую поэтическую литературу, но въ нихъ уже нЂтъ той свЂжести чувства, того высокаго полета фантазіи и смЂлости замысла, какими отличаются его поэтическія произведенія прежнихъ лЂтъ. Такое ослабленіе поэтическаго творчества Шевченка объясняется годами поэта и условіями жизни, среди которой сложились названныя произведенія. Мелкія стихотворенія этого времени носятъ слЂды грустнаго ластроенія поэта и тихой жалобы на свою судьбу. /34/



Лічу 1) въ неволі дні и ночі,

И лікъ 2) забуваю!

О, Господи! якъ то тяжко,

Тіі дні минаютъ!


ДалЂе онъ описываетъ свое препровожденіе времени:


Посижу, трошки 3) погуляю,

На степь, на море подивлюсь 4),

Згадаю 5) де-що 6), заспЂваю 7),

Та й звовъ мережать 8) захожусь 9)

Дрібненьку книжечку... рушаю 10)!



1) Считаю. 2) Счетъ. 3) Немного. 4) Посмотрю. 5) Вспомню. 6) Кое-что. 7) Запою. 8) Пестрить. 9) Примусь. 10) Иду.



Наконецъ друзьямъ-землякамъ и нЂкоторымъ знакомымъ, особенно графу Θ. И. Толстому и женЂ его, удалось выхлопотать Шевченку прощеніе и возвращеніе изъ десятилЂтней ссылки. Доброе дЂло Толстыхъ Шевченко ставилъ наравнЂ съ благодЂяніемъ Жуковскаго и Брюлова и никогда не могъ говорить объ этомъ безъ слезъ. Радостная вЂсть о свободЂ дошла до Шевченка весною 1857 г., но оффиціальное распоряженіе объ этомъ не получалось долго.

Еще до прощенія Шевченку предоставлены были иЂкоторыя облегченія: ему разрЂшено было получать книги и рисовать. Друзья надЂляли его всЂмъ необходимымъ, присылали ему новости литературы, краски, карандаши и деньги. Изъ писемъ Тараса Григорьевича видно, что онъ глубоко чувствовалъ и искренно благодарилъ друзей за это участіе. Къ одному изъ нихъ, кажется, по поводу извЂстія о свободЂ, /35/ онъ пишетъ: «Какъ разъ 7 апрЂля пришла къ намъ почта и привезла твою дорогую посылку и твое радостное письмо отъ 17 генваря. Я чуть не одурЂлъ, прочитавши его, да еще какъ закурилъ твою сигару (я десять лЂтъ не курилъ сигары), то какъ закурилъ твою гавану, то такъ мнЂ, мой единственный другъ, запахло волею, что я заплакалъ, какъ ребенокъ. Вотъ что ты надЂлалъ съ моими старыми очами! Пускай тебЂ Господь милосердный заплатитъ за твое сердечное дЂло....»

Ожиданіе вообще очень томительно; но каково же было Шевченку ждать свободы, свиданья съ родиной, съ друзьями, ждать выхода изъ своего, почти арестантскаго, положенія! Онъ не могъ ничего ни рисовать, ни сочинять, потому что подавленное нетерпЂніемъ воображеніе отказывалось создавать и служить поэту, и онъ началъ, для сокращенія времени, писать дневникъ, требовавшій почти механическихъ занятій, который продолжалъ и послЂ увольненія включительно по 13 іюля 1858 года. Этотъ перечень ежедневныхъ событій, мыслей и ощущеній Шевченка, не предназначавшійся вовсе для печати (послЂ смерти его онъ напечатанъ съ большими пропусками), вполнЂ раскрываетъ намъ душу поэта — благородную, мужественную, любящую душу, съ ея порывами, стремленіями, идеалами. По немъ мы близко знакомимся съ этою простой, сильной, истинно-художественною натурой, съ этой глубоко-печальной, но поучительной, геройски выдержанною жизнью. Въ немъ же хранится доказательство свЂтлаго, наблюдательнаго, часто глубокаго ума поэта, его вЂрнаго пониманія природы, искусства, человЂка, родины и самого себя.

Наконецъ, 21 іюля 1857 года, въ Новопетровскомъ укрЂпленіи было получено, такъ нетерпЂливо ожидаемое Шевчен-/36/комъ, оффиціальное разрЂшеніе — оставить мЂсто заключенія. При всемъ горячемъ желаніи скорЂе увидЂть родину, первою мыслію его, по полученіи свободы, было принести лично свою глубокую благодарность друзьямъ Украинцамъ и петербургскимъ благодЂтелямъ за ихъ участіе и хлопоты, и онъ съ первымъ отходившимъ пароходомъ отправился прямо въ С.-Петербургъ. Но едва онъ успЂлъ свободно вздохнуть и отплыть половину пути къ назначенной цЂли, какъ на дорогЂ встрЂтилъ новое испытаніе.

Въ Нижнемъ-НовгородЂ онъ былъ неожиданно задержанъ, по распоряженію оренбургскаго военнаго начальства, требовавшаго, чтобы Шевченко былъ препровожденъ въ Оренбургъ, для полученія отставки и какихъ-то другихъ бумагъ. Но добрые люди и тутъ поспЂли ему на помощь: благодаря хо. датайству нижегородскаго губернатора и другихъ лицъ, бумаги были высланы изъ Оренбурга въ Нижній, и Шевченко могъ продолжать прерванный путь. Но все-таки, вслЂдствіе этого непріятнаго случая, онъ прожилъ въ Нижнемъ-НовгородЂ нЂсколько мЂсяцевъ, томясь и скучая бездЂйствіемъ, да изрЂдка рисуя акварельные портреты съ своихъ знакомыхъ, и только въ апрЂлЂ 1858 года, послЂ кратковременнаго пребыванія въ МосквЂ, могъ обнять въ С.-ПетербургЂ своихъ друзей и благодЂтелей. /37/









V.
1857 — 1861.


Характеръ конца 50-хъ годовъ. — Пріемъ Шевченка въ ПетербургЂ, — ПоЂздка въ Малороссію. — Пребываніе у родственника, В. Г. Шевченка. — НамЂреніе пріобрЂсти участокъ земли на берегу ДнЂпра, съ цЂлью совсЂмъ поселиться на родинЂ. — Возвращеніе въ С.-Петербургъ. — Второе изданіе «Кобзаря». — Двукратная неудачная попытка жениться на простой дЂвушкЂ МалороссіянкЂ. — Тоска поэта. — БолЂзнь и смерть. — Перевезеніе тЂла Шевченка въ Украйну и погребеніе его на берегу ДнЂпра. — Наружность и характеръ Шевченка.


Конецъ пятидесятыхъ годовъ представляетъ свЂтлую эпоху въ нашей государственной жизни и гражданскомъ развитіи. Это заря славнаго царствованія, пора кипучей правительственной и общественной дЂятельности, время великихъ реформъ, надеждъ, ожиданій и стремленій. Въ Россіи уже носился говоръ о близкомъ освобожденіи крестьянъ, и смутно, но отрадно чуялось, что скоро наступить для всЂхъ судъ скорый, правый и милостивый. Общество, ошеломленное севастопольскимъ погромомъ, встрепенулось, ожило и, почувствовавъ, что пеленки сняты, быстро принялось за работу. Однимъ словомъ, это время можно назвать началомъ почти петровскихъ преобразованій съ екатерининскими усовершенствованіями. Въ общест†пробудились самые лучшіе инстинкты и порывы.

ПослЂ этого понятно, что возвращеніе Шевченка въ столицу было горячо привЂтствовано всЂми, кто только зналъ его значеніе и судьбу. Не только друзья — Малороссы и многочисленные почитатели его таланта изъ Великоруссовъ, но /38/ писатели и художники и вообще молодежь спЂшили публично выразить Шевченку свое сочувствіе и уваженіе. Въ этомъ радостномъ событіи чествовались и самый фактъ освобожденія, и личность поэта-художника. Въ честь его давались обЂды, говорились теплыя, задушевныя рЂчи. Далекая Украйна также не замедлила выразить чувства радости, лишь только до нея дошла вЂсть о возвращеніи ея любимаго пЂвца.

Поэтъ опять увидЂлъ себя въ кругу людей образованныхъ, близкихъ и сочувствовавшихъ ему, вновь любовался великими произведеніями искусства, ощущалъ свою свободу и независимость дЂятельности, началъ воскресать силами и оживать духомъ. Воздавъ должное тЂмъ, кому онъ былъ обязанъ освобожденіемъ, Шевченко жаждалъ взглянуть на свою родину, милую Украйну, на ея высокія, тихія могилы, на широкія степи, на славный ДнЂпръ, — опять очутиться среди своего народа, обнять родныхъ и особенно горячо-любимую сестру Ирину. Но только черезъ годъ удалось поэту, скучавшему по живописнымъ хуторамъ и садамъ Украйны, осуществить свое сердечное желаніе и послЂ столькихъ лЂтъ неволи, страданій и разлуки привЂтствовать свой родной край.

ЛЂтомъ 1859 г. онъ посЂтилъ Малороссію и прежде всего навЂстилъ кіевскихъ друзей, а затЂмъ прибылъ въ родимое село, гдЂ засталъ еще въ живыхъ нЂкоторыхъ родственниковъ. Особенно радостно было для него свиданіе съ сестрой Ириной, къ которой онъ еще съ дЂтства питалъ нЂжныя чувства родственной любви и дружбы и не измЂнилъ ихъ до конца. Но счастливыя минуты встрЂчи съ родными и отрадныя воспоминанія дЂтства отравлялись для Тараса Григорьевича печальною обстановкой, въ которой онъ на-/39/шелъ дорогихъ и близкихъ себЂ людей: тЂ же тяжелые труды, безъисходная неволя и бЂдность, которые онъ испыталъ самъ когда-то, то же крЂпостное бремя, но еще какъ будто крЂпче налегшее на постарЂвшія головы, не чаявшія дождаться, когда сбудутся слухи о свободЂ. Въ ту минуту Шевченко только страдалъ глубоко и ничЂмъ не могъ помочь бЂдной семьЂ даже въ матеріальномъ отношеніи, такъ что сестрЂ ИринЂ, при разставаньи, удЂлилъ одну рублевую бумажку; но впослЂдствіи онъ сдЂлалъ для родныхъ все, что было въ его силЂ. Въ 1860 году они, въ числЂ 11 человЂкъ, получили свободу, благодаря хлопотамъ и усиліямъ общества, образовавшагося для вспомоществованія бЂднымъ сочинителямъ и ученымъ людямъ, а равно и ихъ семействамъ.

Изъ роднаго села Шевченко отправился въ м. Корсунь (Кіевск. губерніи), къ своему дальнему родственнику и другу, къ «названному брату» своему (какъ онъ его окрестилъ), В. Гр. Шевченку, надЂясь хотя здЂсь найти внутреннее успокоеніе. Два мЂсяца провелъ Тарасъ Григорьевичъ у своего друга, съ которымъ не видался 12 лЂтъ, и дЂйствительно нашелъ здЂсь полный отдыхъ для измученной души и усталаго тЂла. Пребываніе въ Малороссіи вообще подЂйствовало на Тараса Григорьевича благодЂтельно, и онъ началъ хлопотать о пріисканіи и устройст†постояннаго для себя жительства въ одномъ изъ мирныхъ уголковъ ея. Не заботясь болЂе о сла†и чувствуя упадокъ творческихъ силъ, надломленный испытаніями судьбы, Шевченко мечталъ провести остатокъ разбитой жизни вдали отъ свЂта и шума, среди родной природы и любимаго простаго народа. МЂсто для жительства онъ хотЂлъ избрать на берегу ДнЂпра и часто /40/ бесЂдовалъ съ другомъ и названнымъ братомъ о своемъ намЂреніи пріобрЂсть небольшой участокъ земли и построить хату съ видомъ на ДнЂпръ. Для осмотра мЂстности они нерЂдко предпринимали прогулки. Но мечта Тараса Григорьевича поселиться въ Малороссіи не осуществилась. Въ половинЂ іюля друзья неожиданно должны были разстаться, и Тарасъ Григорьевичъ уЂхалъ прямо въ С.-Петербургъ.

Немедленно, по возвращеніи въ столицу, Шевченко приступилъ къ новому изданію «Кобзаря», который и появился въ 1860 году. Сюда вошли, кромЂ стихотвореній, составлявшихъ первое изданіе, и нЂсколько новыхъ пьесъ и между прочимъ «Гайдамаки»; но лучшимъ украшеніемъ сборника была поэма «Наймичка» (работница), которая, по богатству чисто-народной поэзіи и по глубинЂ чувства, нисколько не уступаетї «КатеринЂ». Новое изданіе было встрЂчено въ общест†съ такимъ же сочувствіемъ, какъ и первое. НЂсколько позднЂе Шевченко принялъ дЂятельное участіе въ журналЂ «Основа», издававшемся на русскомъ и малороссійскомъ языкахъ и посвященномъ изученію Украйны.

Въ это время Тарасъ Григорьевичъ жилъ въ зданіи академіи художествъ, гдЂ имЂлъ свою мастерскую и занимался гравированіемъ; но онъ не желалъ оставаться въ столицЂ и постоянно думалъ переселиться на житье въ Малороссію. ПосЂщеніе, послЂ ссылки, Малороссіи, которая повЂяла на Шевченка роскошью южной природы и роднымъ привЂтомъ, обратило эту мысль въ непоколебимое намЂреніе, и, возвратясь въ Петербургъ, онъ только и жилъ однимъ желаніемъ перебраться скорЂе на родину и, найдя тамъ добрую, сочувствующую и любящую, какъ онъ, свой народъ, жену, устроить скромный очагъ на берегу ДнЂпра. /41/

Мысль о женитьбЂ, какъ и мысль навсегда поселиться на родинЂ, возникла въ душЂ Шевченка еще во время ссылки. Это не была мечта поэта-художника объ идиллическомъ счастіи, хотя и выразилась въ стихотвореніи совершенно идиллическаго содержанія, — это просто была потребность усталой, надломленной жизни свить свое покойное гнЂздо и дожить остатокъ дней съ кроткой, любящею подругой. Еще на берегу Каспійскаго моря поэтъ


Благавъ 1) у Бога только хату,

Одну хатиночку въ гаю 2),

Та дві тополі коло неі 3),

Та безталанную....

....Оксаночку, щобъ зъ нею

У двохъ дивитися 4) зъ гори.

На Дніпръ широкій.... на могили....

А потімъ би зъ гори зійшли,

Понадъ Дніпромъ у темнімъ гаю

Гуляли бъ, поки не смеркае,

Поки миръ божій не засне,

Поки зъ вечірнею зорею

Не зійде місяць надъ горою,

Туманъ на ланъ 5) не прожене 6);

Ми бъ подивились, помолились,

И розмовляючи 7) пішли-бъ

Вечеряти 8) въ свою хатину.



1) Молилъ. 2) Роща. 3) ПодлЂ. 4) СмотрЂть. 5) Поле. 6) Прогонитъ. 7) Разговаривая. 5) Ужинать.



Эта картина мирнаго, спокойнаго счастія, манившая поэта изъ неволи, еще ярче и назойливЂе являлась его во-/42/ображенію, когда онъ почувствовалъ приближеніе старости, которую онъ боялся встрЂтить въ одиночествЂ, безъ нЂжной, любящей души, безъ прочнаго пристанища.


Бо доведетця одинокімъ

Въ холодній хаті кривобокій

Або підъ тиномъ простягтись *).


*) И мнЂ придется одинокимъ

Въ холодной хатЂ кривобокой

Иль подъ заборомъ умереть...



Стремясь къ осуществленію завЂтной думы — имЂть свою хату и добрую жену, Тарасъ Григорьевичъ завязываетъ изъ Петербурга оживленную переписку съ названнымъ братомъ, котораго онъ, уЂзжая изъ Малороссіи, уполномочилъ на покупку земли и на постройку хаты. Въ письмахъ Шевченка по этому поводу раскрывается его чистая, благородная натура, незнакомая съ житейскою практичностью и чуждая всякихъ матеріальныхъ разсчетовъ. БеззавЂтная любовь къ родинЂ и сочувствіе къ народу заставляли его забыть свои личные интересы.

Вышедшій, по счастливой случайности, изъ среды простаго, крЂпостнаго сословія, онъ всю жизнь оставался преданнымъ и неизмЂнно любящимъ сыномъ своего народа, и, чтобъ подкрЂпить эту связь, онъ задумалъ жениться не иначе, какъ на дочери того же народа, и притомъ на бЂдной и крЂпостной сиротЂ — работницЂ. Напрасно друзья и знакомые подсмЂивались надъ этою странной идеей Шевченка, какъ человЂка талантливаго, образованнаго и развитаго, — онъ отвЂчалъ: «Я, по плоти и духу, синъ и братъ нашого безта-/43/ланного люду, то якъ же таки себе поеднать зъ паньскою кровью? Тай що та панночка одукована робитиме въ моій мужицькій хаті *)».



*) Я, по плоти и духу, сынъ и братъ нашего безталаннаго народа, какъ же мнЂ послЂ этого соединить свою судьбу съ панскою кровью? Да и что будетъ дЂлать вельможная, пышная барышня въ моей мужицкой хатЂ?



Еще находясь въ КорсунЂ, въ гостяхъ у названнаго брата, онъ обратилъ вниманіе на работницу его, Хариту, и тогда же рЂшилъ жениться на ней и ввести ее въ свое новое надднЂпровское хозяйство. Долго Тарасъ Григорьевичъ въ письмахъ упрашивалъ своего родственника и друга склонить Хариту къ браку, но тотъ, хорошо понимая, что Тарасъ не могъ быть счастливъ съ простою, неразвитою дЂвушкой, которая не въ состояніи понимать его поэтическія стремленія и имъ сочувствовать, оставлялъ всЂ просьбы безъ отвЂта. Наконецъ онъ уступилъ настойчивости Тараса и объявилъ ХаритЂ его желаніе, но отвЂтъ былъ уклончивъ. Она объяснила свой отказъ тЂмъ, что боится сдЂлаться женою барина, хотя знала происхожденіе жениха, но на самомъ дЂлЂ причина тому оказалась другая: Харита любила какого-то писаря. Поэтъ очень огорчился этою неудачей, но сожалЂлъ не долго, потому что скоро познакомился въ ПетербургЂ съ другою землячкой, Гликеріей, тоже сиротой и работницей, впрочемъ грамотной, на которую и перенесъ свои виды. Уже были сдЂланы всЂ нужныя приготовленія къ свадьбЂ. Но Гликерія оказалась расточительной и вЂтренной дЂвушкой, а такъ какъ Шевченко искалъ въ своей будущей женЂ не этихъ качествъ, то онъ отказался соединить съ нею свою судьбу. ПослЂ двукратной неудачной попытки найти себЂ /44/ подругу, поэтъ, кажется, бросилъ мысль о женитьбЂ, или, вЂрнЂе, отложилъ ея осуществленіе до окончательнаго переселенія въ Малороссію.

Не успЂвъ въ намЂреніи сдЂлаться женатымъ, поэтъ затосковалъ сильнЂе прежняго, и это грустное настроеніе выразилось въ немногихъ его стихотвореніяхъ, написанныхъ въ то время. Жизнь въ ПетербургЂ, одинокая, безпріютная, сдЂлалась для него невыносимой. Онъ началъ нетерпЂливо рваться въ Малороссію, безпрестанно торопилъ брата Варθоломея ускорить покупкою земли и постройкой хаты. Наконецъ, послЂ многихъ поисковъ, была выбрана чрезвычайно живописная, вполнЂ соотвЂтствовашая желанію поэта, мЂстность между гор. Каневомъ и сел. Пекарями, на правомъ берегу ДнЂпра. На высокой горЂ, поросшей небольшимъ лЂсомъ, разстилается поляна, внизу горы разбросано нЂсколько рыбачьихъ хижинъ, а у самой подошвы протекаетъ величественный ДнЂпръ. Шевченко очень обрадовался этому живописному уголку и уже послалъ деньги въ уплату за землю. Но бЂдному пЂвцу Малороссіи, такъ много выстрадавшему и такъ долго ждавшему пріюта на родинЂ, не суждено было провести остатокъ дней въ очаровательной мЂстности Украйны и на закатЂ тревожной жизни воспользоваться скромнымъ счастіемъ семьянина-собственника.

Съ осени 1860 года здоровъе поэта стало видимо разрушаться. Къ физическому ослабленію присоединилось душевное разстройство, тоска по родинЂ и грусть одиночества. Однако онъ не прерывалъ своихъ занятій и трудовъ на пользу народа, которому посвятилъ все дЂло своей жизни. Стремясь грамотностью избавить его отъ невЂжества и многихъ неудобствъ его быта, онъ задумалъ распространить въ массЂ /45/ простаго народа доступное и понятное обученіе и предпринялъ изданіе ряда учебниковъ по разнымъ предметамъ на малороссійскомъ языкЂ; изъ нихъ «Азбука» (Грамàтка) была издана при жизни поэта, а другіе: ариθметика, географія и исторія — остались не оконченными.

Въ январЂ 1861 г. Шевченко писалъ къ брату Варθоломею Григорьевичу: «Скверно я встрЂтилъ этотъ новый годъ: другую недЂлю не выхожу изъ дому, слабЂю и кашляю». Черезъ д†недЂли онъ извЂщалъ его: «Такъ мнЂ скверно, что я едва держу перо въ рукахъ». Поэту дЂлалось хуже съ каждымъ днемъ. 25 февраля Тарасъ Григорьевичъ былъ именинникъ. Въ этотъ день онъ не могъ уже встать и ужасно страдалъ. Быстро развившаяся водянка бросилась ему на грудь, и лЂкарства не приносили уже больному никакого облегченія.

Большимъ утЂшеніемъ для него были поздравленія, полученныя имъ въ тотъ день изъ Украйны отъ земляковъ. Сначала пришла поздравительная депеша изъ Харькова, и хотя поэтъ уже очень мучился отъ боли, но превозмогъ себя и выговорилъ съ улыбкой: «спасибі!» Потомъ вспомнили о своемъ «батькЂ ТарасЂ» Полтавцы и прислали ему поздравленіе также по телеграфу. Одушевленный нЂсколько выраженіемъ теплыхъ чувствъ земляковъ, поэтъ въ тотъ же день весело бесЂдовалъ съ друзьями и высказывалъ надежду, что стòитъ только ему переселиться на родину — и онъ совершенно выздоровЂетъ.

На другой день, 26 февраля, онъ всталъ съ постели въ 5 часовъ утра и сошелъ внизъ, въ мастерскую, но тутъ вдругъ почувствовалъ себя дурно, упалъ — и черезъ полчаса великаго малороссійскаго поэта не стало. /46/

Быстро разнеслась изъ бЂдной комнаты покойнаго по городу печальная вЂсть о кончинЂ Тараса Григорьевича и глубоко поразила его друзей и почитателей.

Но еще болЂе грустное впечатлЂніе произвела эта вЂсть въ Малороссіи, которая съ Шевченкомъ теряла одного изъ самыхъ преданныхъ и любящихъ сыновъ, одного изъ самыхъ характерныхъ представителей народности и одну изъ самыхъ талантливыхъ и симпатичныхъ личностей — личность поэта-художника. Скрестились руки «батька Тараса», замолкли звуки, воспЂвавшіе славное былое Украйны и поучавшіе народъ доброму дЂлу, разумной думЂ, искреннему чувству.

Вся Малороссія сознавала это и съ глубокою скорбью отозвалась о своей великой утратЂ. Со всЂхъ сторонъ — изъ Харькова, Чернигова, Кіева, Одессы и даже изъ отдаленной Черноморіи — получались сЂтованія и сожалЂнія и присылались стихотворенія на смерть поэта. Первые №№ журнала «Основа», которому Шевченко такъ горячо сочувствовалъ и дЂятельно поддерживалъ, были полны этого поэтическаго плача и говорили только о незамЂнимости своей потери.

28 февраля происходили похороны Т. Г. Шевченка при громадномъ стеченіи народа. Надъ гробомъ его было сказано много теплыхъ рЂчей на украинскомъ, великорусскомъ и польскомъ языкахъ. Въ рЂчахъ говорилось объ оригинальномъ и громадномъ талантЂ усопшаго, о его великихъ заслугахъ, о тяжелой жизни и о трудахъ, понесенныхъ на пользу родной литературы и своего народа.

Шевченко былъ погребенъ на Смоленскомъ кладбищЂ. Могила его была постоянно въ зелени и вЂнкахъ и напоминала собою скорЂе весну и жизнь, чЂмъ смерть и разрушеніе. Каждое воскресенье (день смерти поэта) жившіе въ ПетербургЂ /47/ Украинцы и Украинки собирались туда помянуть дорогаго покойника. Маститый землякъ-священникъ служилъ панихиду, а прочіе, знавшіе церковную службу, пЂли на клиросЂ.

Но Смоленское кладбище въ ПетербургЂ было только временнымъ мЂстомъ успокоенія останковъ Шевченка. Друзья поэта, зная его страстное желаніе умереть на родинЂ и помня его послЂднюю волю, высказанную даже въ стихотвореніи «ЗавЂщаніе» — быть погребеннымъ въ родной землЂ, задумали перевезти тЂло его въ Украйну и похоронить въ томъ мЂстЂ, на берегу шумящаго ДнЂпра, которое такъ нравилось ему при жизни и которое онъ рЂшилъ было пріобрЂсти въ собственность.

Въ началЂ весны того же (1861) года двинулся изъ столицы въ Молороссію печальный поЂздъ съ останками Шевченка. Гробъ былъ покрытъ, по казацкому обычаю, червоною (красною) китайкою. Почести, которыми сопровождались проводы и встрЂча праха Шевченка въ Малороссіи, лучше всего показываютъ, какою любовью и уваженіемъ пользовался онъ. Въ Кіе†почитатели его таланта — студенты, гимназисты и народъ — на себЂ везли его гробъ чрезъ весь городъ. Изъ Кіева съ такою же церемоніей тЂло отправилось на пароходЂ далЂе по ДнЂпру и привезено въ окрестности г. Канева. ЗдЂсь, на берегу любимой и воспЂтой поэтомъ рЂки, въ очаровательной мЂстности, останки Шевченка погребены навсегда, въ присутствіи нЂкоторыхъ родственниковъ и многочисленной толпы народа. Подобно могиламъ, оставшимся отъ казацкой старины, надъ нимъ сдЂлали высокую насыпь и поставили чугунный крестъ. Подъ этимъ простымъ памятникомъ покоится тамъ и доселЂ простой, но замЂчательный во многихъ отношеніяхъ человЂкъ, слава котораго «не вмре, не поляже». /48/

Смерть Шевченка показала, что онъ пользовался извЂстностью, глубокимъ уваженіемъ и любовью не только на родинЂ, но и за предЂлами Россіи, въ австрійской провинціи ГаличинЂ, восточная часть которой вся заселена Малоруссами, удержавшими украинскую рЂчь. Тамъ съ его именемъ связывается начало народнаго возрожденія, и потому почитатели его таланта до сихъ поръ ежегодно собираются въ день кончины поэта почтить дорогую имъ память.

Неумолимая судьба, всю жизнь преслЂдовавшая Шевченка, горько посмЂялась надъ нимъ и передъ его кончиной: онъ умеръ за нЂсколько дней до обнародованія манифеста, даровавшаго свободу милліонамъ людей и въ томъ числЂ его родному народу. Ему не суждено было дожить до той радостной минуты, когда осуществились бы его завЂтныя мечты, бывшія душой его поэзіи, главною задачей его жизни, и когда онъ могъ бы сказать: «нынЂ отпущаеши раба твоего съ миромъ » — и спокойно сойти въ могилу. Онъ видЂлъ только зарю новыхъ дней..... Но, умирая, онъ все-таки могъ утЂшиться сознаніемъ, что прожилъ не даромъ, что сдЂлалъ все бывшее въ его силахъ, что муза его не измЂнила себЂ ни разу и всегда была горячею защитницей убогихъ, сирыхъ и притЂсненныхъ. Онъ смЂло высказывалъ на словахъ и въ стихотвореніяхъ свои убЂжденія, не разбирая, на сколько они согласовались съ общественнымъ мнЂніемъ и нравились ли они кому или нЂтъ. Испытанія жизни не заставили его отказаться отъ этихъ чувствъ и убЂжденій, а еще болЂе научили его держаться за нихъ, какъ за родное дЂтище, выношенное въ болЂзняхъ и рожденное среди бЂдности и горя. Онъ впра†былъ сказать своей музЂ: /49/


Мы не лукавили зъ тобою,

Мы просто йшли; у насъ нема

Зерна неправда за собою *)....



*) Ты не лукавила со мной,

Мы прямо шли, и нЂтъ зерна

У насъ неправды за собою.....

Т. Г. Шевченко.



Шевченко не могъ жаловаться, чтобы современники не сочувствовали ему и не уважали его заслугъ и характера; но главное значеніе его, какъ поэта, какъ выразителя своего народа, — въ будущемъ, когда этотъ народъ выучится читать его пЂсни и понимать его думы, когда онъ разовьется на столько, что будетъ судить о своемъ поэтЂ по собственному сознанію возвышенности чувствъ Шевченка и прелести обработаннаго имъ роднаго стиха. Само собой разумЂется, что его поэзія должна имЂть на этотъ народъ воспитательное, облагораживающее вліяніе.


Покончивъ съ жизнью пЂвца Малороссіи, намъ остается сказать нЂсколько словъ о личности Шевченка и его характерЂ. Шевченко былъ плотный, средняго роста, человЂкъ, крЂпкаго, почти желЂзнаго здоровья. Лицо его на первый взглядъ казалось обыкновеннымъ, но глаза его свЂтились такимъ умнымъ и выразительнымъ свЂтомъ, такимъ спокойнымъ сознаніемъ своего достоинства, что невольно обращали на себя вниманіе каждаго. Въ его голосЂ, въ разговорЂ выражалась удивительная мягкость, въ походкЂ и во всЂхъ движеніяхъ — сосредоточенность. ОдЂвался онъ не изысканно, но просто и чисто; дома же любилъ онъ носить народный украинскій костюмъ. /50/

По складу характера и ума, Тарасъ Григорьевичъ былъ истый Малороссъ со всЂми хорошими и дурными его качествами. Къ общему національному характеру присоединились личныя особенности, сложившіяся подъ вліяніемъ его многотрудной жизни.

При первомъ знакомствЂ, въ немъ не замЂчалось ничего привлекательнаго и симпатичнаго, — напротивъ, онъ былъ холоденъ, сухъ, хотя простъ и нецеремоненъ. По общему ли свойству Малороссіянъ (особенно простолюдиновъ), или вслЂдствіе неблагопріятныхъ обстоятельствъ молодости, онъ былъ скрытенъ и подозрителенъ и, встрЂчая незнакомое лицо, относился къ нему съ недовЂрчивостью, которая увеличивалась тЂмъ болЂе, если эта личность употребляла усилія вызвать его на откровенность и искренность. Но за то, узнавъ разъ человЂка и открывъ въ немъ хоть одну хорошую черту, онъ привязывался къ нему, а если встрЂчалъ къ себЂ расположеніе, то вполнЂ и безраздЂльно отдавался ему на всю жизнь. Впрочемъ въ послЂдніе годы осторожность его въ выборЂ знакомыхъ и трудность сближенія перешла въ другую крайность — излишнюю довЂрчивость, отъ которой ему не разъ случалось терпЂть.

Отличителъными чертами его характера были: чрезвычайная доброта и мягкость, даже нЂжность, столько противорЂчившая его суровой наружности, — удивительная правдивость и прямота, доходившая до рЂзкости, — безкорыстіе и самоотверженіе, не разбиравшее почти никакихъ практическихъ условій жизни.

Природная доброта Шевченка, подъ вліяніемъ знакомства съ артистическимъ кружкомъ и передовыми людьми, перешла въ немъ въ гуманность и сочувствіе къ страданію, которое /51/ выказывалось при всякомъ удобномъ случаЂ. Эта черта характера, кромЂ означеннаго вліянія, воспиталась въ ШевченкЂ и обстоятельствами жизни. Нелюбимый мачихою въ семьЂ пасынокъ, шаловливый ученикъ у пьянаго дьячка, непослушный казачокъ у помЂщика и впослЂдствіи нижній чинъ въ войскЂ, которому грозило тЂлесное наказаніе, — Шевченко всю жизнь переносилъ брань, тычки и притЂсненія. Испытанныя имъ невзгоды крЂпостнаго состоянія, окружавшія его дЂтство, должны были развить въ немъ ту болЂзненную раздражительность, которая выступала въ его защитЂ слабыхъ и угнетенныхъ, и навЂять тЂ грустные и рЂзкіе звуки, которые срывались съ его лиры. Онъ сочувственно относился не только къ людскому страданью, но даже животныхъ, особенно безпомощныхъ, какъ напр. щенятъ и котятъ, бралъ подъ свою защиту отъ нападеній уличныхъ мальчишекъ, и готовъ былъ нерЂдко впутаться въ исторію, еслибъ это было необходимо для избавленія животныхъ отъ варварскихъ мученій, которыя всегда его возмущали и раздражали.

Доброта его не знала предЂловъ. Съ бЂднякомъ, съ нищимъ онъ радъ былъ подЂлиться послЂднимъ, хотя и самъ всегда нуждался. Участіе къ недостаткамъ и нуждамъ другихъ иногда приводило его къ самымъ наивнымъ сценамъ. Часто въ такихъ случаяхъ онъ былъ жертвою наглаго обмана. Многіе знакомые изъ участія совЂтовали Шевченку беречь деньги и быть разборчивЂе на вспомоществованія. «Я и самъ знаю, отвЂчалъ обыкновенно въ такихъ случаяхъ Тарасъ: — та не хай лучше тричі одурять мене, а все таки у четверте подамъ тому, хто справді не бачивъ може й шматка хліба» *).



*) Я и самъ знаю; но пусть лучше трижды обманутъ меня, а все же въ четвертый разъ я подамъ тому, кто можетъ-быть въ самомъ дЂлЂ не видалъ и куска хлЂба. /52/



Готовность Шевченка помогать въ бЂдЂ всякому ближнему возвышалась до христіанской добродЂтели. Однажды онъ нашелъ во рву плачущее и забытое пьяною нянькою дитя и возвратилъ его отчаянной матери; въ другой разъ, находясь проЂздомъ въ НЂжинЂ, онъ спасъ отъ пожара лачугу Еврея и, вынося его хламъ, упрекалъ послЂ своихъ единовЂрцевъ въ равнодушіи къ бЂдЂ человЂка, доказывая, что какой бы религіи онъ ни былъ, онъ все-таки нашъ ближній.

Другая евангельская добродЂтель Шевченка заключалась въ его любви къ дЂтямъ, въ особенности крестьянскимъ. ПосЂщая деревни, гдЂ обыкновенно дЂти проводитъ цЂлые дни на улицЂ, онъ съ большимъ удовольствіемъ садился не разъ къ нимъ въ кружокъ и, ободривъ пугливое общество, пЂлъ съ ними пЂсни, разсказывалъ сказки, серьезно дЂлалъ пищалки и другія игрушки и вскорЂ пріобрЂталъ привязанность всЂхъ ребятишекъ.

Еще съ ранняго дЂтскаго возраста онъ относился къ природЂ симпатично и вдумчиво. Въ безмолвномъ созерцаніи онъ проводилъ по нЂскольку часовъ у ручья и наблюдалъ его теченіе, или бродилъ по лЂсу, изучая нравы птицъ и насЂкомыхъ; но особенное удовольствіе доставлялъ ему широкій и многоводный ДнЂпръ, на берегу котораго онъ не разъ искалъ успокоенія отъ внутренней тревоги и житейскихъ невзгодъ. Эта любовь и симпатія къ родной природЂ и глубокое ея пониманіе отразились въ его произведеніяхъ, о о немъ, какъ о Гёте *),


*) Знаменитый нЂмецкій поэтъ.


можно сказать:


«Онъ чувствовалъ травъ прозябанье.

Ручья разумЂлъ лепетаніе; /53/

Была ему звЂздная книга ясна,

И съ нимъ говорила морская волна».


Гораздо менЂе далась Тарасу Григорьевичу практическая жизнь. Проходя по разнымъ мытарствамъ, испытавъ крайнія лишенія и превратности судьбы, онъ не научился не только изворотливости и умЂнью пріобрЂтать, но даже не могъ сохранять своихъ средствъ, добытыхъ трудами. НепремЂнно подвертывался какой-нибудь случай, гдЂ Шевченко спЂшилъ на помощь и дЂлился послЂднимъ. Добротою его и даже слабостью въ этомъ отношеніи пользовались не только истинно-бЂдные и несчастные, но даже разные проходимцы. Онъ боялся всевозможныхъ разсчетовъ, и если случалось ему сходиться съ кЂмъ-нибудь и жить вмЂстЂ, то онъ отдавалъ товарищу свои деньги и просилъ избавить его отъ всякихъ житейскихъ заботъ и распоряженій.

Доброта Шевченка, его безпримЂрное безкорыстіе и непрактичность были причиной того, что онъ почти всегда нуждался въ средствахъ, ведя самый простой и скромный образъ жизни. Въ ссылкЂ ему иногда помогали друзья, а умеръ онъ такимъ же бЂднякомъ, какъ родился, оправдывая какъ будто слова отца, что ему ничего не надо.

Одинокая, безпріютная жизнь Шевченка заставляла его часто искать развлеченія въ обществЂ. Иногда, вслЂдствіе какой-нибудь случайности или по неотступнымъ приглашеніямъ, онъ посЂщалъ аристократическіе дома, но дЂлалъ это почти всегда неохотно, и хотя его принимали тамъ съ уваженіемъ и даже заискиваніемъ, онъ тяготился этимъ обществомъ пустыхъ франтовъ и барынь и велъ себя съ тактомъ, но сухо и сдержанно. Нельзя однако сказать, /54/ чтобъ онъ не любилъ женскаго общества, и въ молодости его была встрЂча съ одной красивою барыней, которая оставила въ его душЂ нЂкоторое воспоминаніе и вызвала даже стихотвореніе. Впрочемъ, это было не послЂднее увлеченіе поэта, но всЂ они не оставляли долгаго впечатлЂнія.

БолЂе всего Шевченко любилъ простоту семейнаго быта, и гдЂ его принимали не пышно, но радушно, искренно, тамъ онъ бывалъ необыкновенно веселъ, разговорчивъ, разсказывалъ анекдоты, смЂшныя происшествія и непремЂнно что-нибудь изъ былаго, а иногда мастерски пЂлъ своимъ звучнымъ и чрезвычайно симпатичнымъ голосомъ малороссійскія пЂсни, которыхъ зналъ множество. Разсказывалъ Тарасъ Григорьевичъ своеобразно, и если въ передаваемомъ имъ случаЂ была комическая сторона, то онъ выставлялъ ее особенно ярко, съ свойственнымъ ему юморомъ.

Для полноты характеристики Тараса Григорьевича Шевченка необходимо упомянуть здЂсь о его слабости къ вину, — слабости, безспорно вредной и помрачающей человЂческое достоинство, но имЂющей въ обстоятельствахъ его жизни на столько оправданій, что она не можетъ быть поставлена въ вину поэту.

Мы не беремся за изслЂдованіе, гдЂ начало этой несчастной привычки Шевченка, но съ достовЂрностью можемъ предположить, что талантливый и пылкій юноша, вырвавшійся изъ двойныхъ тисковъ крЂпостнаго права и матеріальной зависимости на свободу, почерпнулъ ее въ тЂхъ беззавЂтныхъ и дружескихъ пирушкахъ и кутежахъ товарищей-художниковъ, которые не чужды никакому молодому обществу, какъ бы оно благовоспитанно и сдержанно ни было. Вспомнимъ, что великій талантъ, Брюловъ, самъ не прочь /55/ былъ пображничать съ товарищами, а Шевченко былъ его другомъ. Окунувшись въ море шумной и веселой академической жизни, Шевченко вскорЂ поЂхалъ въ Малороссію, куда уже достигла его начинавшаяся извЂстность, и встрЂтилъ тамъ радушіе и хлЂбосольство. Въ томъ обществЂ, куда попалъ Тарасъ Григорьевича образовалось что-то въ родЂ секты, въ честь бога пьянства, своеобразная массонская ложа, подъ названіемъ «общество мочемордія», съ надлежащей іерархіей и съ оригинальными обрядами. Обласканный поэтъ долженъ былъ подчиниться уставу этого общества и участвовалъ во многихъ его изліяніяхъ.

ДальнЂйшая судьба повергла Шевченка въ такую мрачную обстановку, что онъ, среди безлюдья, скуки, отсутствія образованнаго бщества и средствъ къ разумному развлеченію и наслажденію, невольно принужденъ былъ обратиться къ вину. Вотъ тЂ роковыя обстоятельства, которыя, безъ сомнЂнія, укрЂпили въ организмЂ Тараса Григорьевича несчастную слабость, и нужно еще удивляться, какъ могла устоять его энергическая натура противъ совершеннаго паденія, какъ онъ не потушилъ въ себЂ воображенія и не залилъ священнаго огня таланта.

ПослЂ всего этого только скудные умомъ, совершенно безталанные и черствые сердцемъ, собственная жизнь которыхъ далеко не безупречна, могутъ бросить въ память поэта словомъ осужденія. Имъ не понятны увлеченія и заблужденія юности, безъисходныя муки таланта, угрызенія личной скорби, тоска и одиночество въ разлукЂ со всЂмъ дорогимъ и милымъ. Въ фарисейскомъ благонравіи и въ узкихъ разсчетахъ житейской увертливости, они готовы закидать грязью все, что выше и чище ихъ по натурЂ, и рады найти хоть /56/ одно пятно, чтобы свести подобную личность до своего низкаго уровня. Но имъ никогда не удастся затмить величавый образъ народнаго поэта. «Справедливо заслуженная, скажемъ словами Савы Ч., собирателя матеріаловъ для біографіи поэта, — слава Шевченка вырывается чистою и свЂтлою изъ ихъ грязныхъ рукъ и проникаетъ во всЂ слои общества, даже въ простой народъ, который такъ былъ любимъ поэтомъ, какъ не полюбить имъ ничего въ мірЂ..... Большей славы Шевченко не желалъ..... да и можетъ ли быть большая слава»!?....








* * *


На примірнику Стенфордської університетської бібліотеки, що його оцифровано Ґуґлом, знаходиться авторська присвята чеському філологу Адольфу Патері:



[Многоуважаемому и добрЂйшему Адольфу Осиповичу ПатерЂ отъ украинца В. П. Маслова. 6 іюля 1874 г. Москва.]








© Сканування та обробка: Максим, «Ізборник» (http://litopys.kiev.ua/)
8.VI.2009








‹‹   Головна


Етимологія та історія української мови:

Датчанин:   В основі української назви датчани лежить долучення староукраїнської книжності до європейського контексту, до грецькомовної і латинськомовної науки. Саме із західних джерел прийшла -т- основи. І коли наші сучасники вживають назв датський, датчанин, то, навіть не здогадуючись, ступають по слідах, прокладених півтисячоліття тому предками, які перебували у великій європейській культурній спільноті. . . . )



 


Якщо помітили помилку набору на цiй сторiнцi, видiлiть ціле слово мишкою та натисніть Ctrl+Enter.

Iзборник. Історія України IX-XVIII ст.