Уклінно просимо заповнити Опитування про фемінативи  


[Воспоминания о Тарасе Шевченко. — К.: Дніпро, 1988. — С. 439-441; 576.]

Попередня     Головна     Наступна





А. М. Лазаревский

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ЖИЗНИ Т. Г. ШЕВЧЕНКО



Сегодня утром, в половине шестого, не стало Шевченко...

Тарас Григорьевич начал чувствовать себя нехорошо с осени прошлого года. 23 ноября, встретившись у М. М. Лазаревского с доктором Бари, он особенно жаловался на боль в груди. Доктор, выслушав грудь, советовал Тарасу Григорьевичу поберечься. С тех пор здоровье его плошало со дня на день. Январь и февраль просидел он почти безвыходно в комнате, изредка только посещал коротких знакомых. В это время он продолжал заниматься гравированием, писал копию со своего портрета, бывшего на выставке, и начал портрет одной дамы; последний сеанс был в конце января; он весело и спокойно работал с двенадцати до четырех часов.

В субботу, 25 февраля, в день именин покойного, первый посетил больного М. М. Лазаревский и застал его в ужасных муках. По словам Тараса Григорьевича, с ночи у него началась сильнейшая боль в груди, не позволявшая ему лечь. Он сидел на кровати и напряженно дышал. «Напиши брату Варфоломею, — сказал он Лазаревскому, — що мені дуже недобре». Вслед за тем приехал Э. Я. Бари. Выслушав грудь, доктор объявил, что водяная бросилась в легкие. Муки страдальца были неописанные; каждое слово стоило ему страшных усилий. Мушка, положенная на грудь, несколько облегчила страдания. В это время ему прочли поздравительную депешу из Харькова, от П. Трунова. «Спасибі», — только и мог он сказать... Потом попросил открыть форточку, выпил стакан воды с лимоном и лег. Казалось, он задремал; присутствовавшие сошли в его мастерскую. Около трех часов Тараса Григорьевича посетили еще несколько приятелей. Он сидел на кровати, каждые пятьдесять минут спрашивал, когда будет доктор, и выражал желание /440/ принять опий, чтобы забыться сном. Отвечали, что доктор будет в три часа, но чрез несколько минут он опять начал тосковать, скоро ли приедет доктор. Сравнительно, ему было в это время лучше. Когда остался у него один В. М. Лазаревский, Тарас Григорьевич начал говорить, как бы хотелось ему побывать на родине и что весной поедет он в Украйну... Ободряя больного, В. М. Лазаревский приглашал его сделать поездку вместе с ним в южные губернии. Тарас Григорьевич слушал с удовольствием, охотно соглашался, замечая, что родной воздух восстановит его здоровье. «От якби додому, там би я, може, одужав». Несколько раз повторял он, как не хочется ему умирать. В это время Э. Я. Бари опять посетил больного, нашел его в удовлетворительном положении и советовал про-/441/должать прописанные средства. Больного оставили, видимо, успокоенным.

В шесть часов приехал один из друзей покойного с доктором П. А. Круневичем. Больной был опять в трудном положении. Он с усилием отвечал на вопросы доктора и, казалось, сознавал уже безнадежность своего положения. К девяти часам приехали снова гг. Бари и Круневич. Они еще раз выслушали грудь больного: вода продолжала наполнять легкие. Для облегчения страданий поставили другую мушку. Вслед за сим больной получил вторую поздравительную депешу, из Полтавы: «Батьку! Полтавці поздравляють любого Кобзаря з іменинами і просять: утни, батьку, орле сизий! Полтавська громада». Выслушав ее, больной сказал: «Спасибі, що не забувають». Депеша, видимо, обрадовала его. Затем доктора сошли вниз. Оставшимся при нем друзьям Тарас Григорьевич сказал: «Чи не засну я, — возьміть огонь!» Но минут через пять он отозвался: «Хто там?» И когда на зов его явились, то он просил воротить г. Бари и сказал ему: «У меня опять начинается пароксизм, как бы остановить его!» Положили на руки горчичники.

В половине одиннадцатого Тараса Григорьевича посетил М. М. Лазаревский с другим приятелем; они нашли больного сидящим на кровати, без огня; ему было очень тяжело. На замечание М. М. Лазаревского, что, может быть, они его стесняют, Тарас Григорьевич ответил: «І справді так; мені хочеться говорить, а говорить трудно». Его оставили одного.

Почти всю ночь провел он сидя на кровати, упершись в нее руками; боль в груди не позволяла ему лечь. Он то зажигал, то тушил свечу, но к людям, бывшим внизу, не отзывался.

В пять часов он попросил человека сделать чай и выпил стакан со сливками. «Убери же ты теперь здесь, — сказал Тарас Григорьевич человеку, — а я сойду вниз».

Сошел Тарас Григорьевич в мастерскую, охнул, упал, и в половине шестого дорогого, родного поэта не стало!..











А. М. Лазаревский

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ЖИЗНИ Т. Г. ШЕВЧЕНКО

(С. 439 — 441)


Впервые опубликовано в газ. «Северная пчела» (1861. — 28 февр.) Тогда же издано отдельным оттиском. Печатается но первой публикации.

Бари Эдуард Яковлевич (1826 — 1893) — доктор медицины, петербургский знакомый Шевченко. Лечил поэта во время его последней болезни и выдал свидетельство о его смерти.

...писал копию со своего портрета, бывшего на выставке... — Как установлено Л. Владичем, на академической выставке 1860 года экспонировался автопортрет Шевченко, который был куплен великой княгиней Еленой Павловной и долго считался утраченным. Уже в советское время его приобрел коллекционер Н. Смирнов-Сокольский. Ныне портрет хранится в Государственном музее украинского изобразительного искусства в Киеве. А. Лазаревский, а вслед за ним и позднейшие мемуаристы и исследователи ошибочно считали, что незадолго до смерти, для лотереи в пользу издания букваря, Шевченко сделал копию с этого автопортрета. В действительности он нарисовал другой автопортрет (Т. X. — № 67), который был выигран в лотерею А. Резановым, подарен им В. Лазаревскому и ныне хранится в ГМШ (см.: Владич Л. Автопортрета Тараса Шевченка. К., 1973. — С. 27 — 31).

...начал портрет одной дамы... — Ныне не известен.

...прочли поздравительную депешу из Харькова, от П. Трунова — деятеля харьковской «громады» Трунова Петра Логвиновича. Эта телеграмма ныне не известна.

Круневич Павел Адамович (1824 — 1871) — врач, поляк по национальности; одновременно с Шевченко был в ссылке в Оренбургском крае, однако встретились они лишь в Петербурге в 1858 году (Т. 5. — С. 224 — 226).

...получил вторую поздравительную депешу, из Полтавы... — См.: Листи до Т. Г. Шевченка, с. 219. /577/











Попередня     Головна     Наступна


Етимологія та історія української мови:

Датчанин:   В основі української назви датчани лежить долучення староукраїнської книжності до європейського контексту, до грецькомовної і латинськомовної науки. Саме із західних джерел прийшла -т- основи. І коли наші сучасники вживають назв датський, датчанин, то, навіть не здогадуючись, ступають по слідах, прокладених півтисячоліття тому предками, які перебували у великій європейській культурній спільноті. . . . )



 


Якщо помітили помилку набору на цiй сторiнцi, видiлiть ціле слово мишкою та натисніть Ctrl+Enter.

Iзборник. Історія України IX-XVIII ст.